Ева Габриэльссон - Миллениум, Стиг и я Страница 12

Стиг был художником по натуре, а потому вечно витал в облаках. Дома для поддержания порядка существовала я, жена художника, зато в «Экспо» царил хаос. Он был хорошим главным редактором, но никуда не годился в качестве директора фонда. Следить за работой фонда, организовывать деятельность сотрудников, обеспечивать средства — все это было не для него. Необходимость в пожарном порядке решать проблемы совершенно его изматывала. После смерти Стига я нашла письмо в адрес спонсоров, с очередной просьбой о финансовой поддержке, датированное 7 ноября и не отправленное, то есть написанное за два дня до приступа. Все обещания оказались пустым звуком, его труд не оплачивался должным образом, и в начале каждого месяца Стиг был вынужден биться за средства, чтобы этот месяц завершить. Но хуже всего было то, что он утратил веру. После увольнения из ТТ выходное пособие быстро растаяло, а надежды на доходность «Экспо» рухнули. Все, во что он верил, обратилось в дым. Но он писал и писал. Работа над романом стала для него лекарством. Он рассказывал о Швеции, какой она была на самом деле и какой он ее видел. Обо всех скандалах, об унижении женщин, о друзьях, которыми он дорожил и которым хотел отдать дань уважения, о Гренаде, которая все еще жила в наших сердцах… У него все шло в дело, каждая мелкая деталь, ибо он обладал воистину слоновьей памятью, держа все в голове и… в компьютере.

Без упорства и увлеченности Стига «Миллениум» никогда не появился бы на свет. Они стали и сердцем, и мозгом, и мускулами романа.

Ценности Стига-журналиста

Стиг много лет работал над тем, чтобы шведская конституция признала Интернет ответственным за публикации в той же степени, что и остальные средства массовой информации. В этом он не преуспел. И сегодня расистские и фашистские сайты, пробуждающие ненависть и распространяющие угрозы, не подлежат преследованию.

В июне 2004-го он поднял этот вопрос в Париже на конференции ОСКЕ (OSCE, Организации безопасности и сотрудничества в Европе), объединяющей 56 государств Европы, Центральной Азии, Канады и Америки. Там проводятся переговоры по политическим вопросам, принимаются решения по поводу горячих точек, предотвращения столкновений, оказывается помощь в урегулировании конфликтов и оздоровлении обстановки. Стиг заявил, что, если оставить Интернет существовать вне всяких законов и ограничений, это будет связано с огромным риском. «Для расистских групп киберпространство — просто мечта, — сказал он. — Создавая свои сайты, они ничем не рискуют». Но полагать, что закон станет самым эффективным средством борьбы, он тоже считал неверным: «Я лично думаю, что законодательство само по себе не в состоянии справиться с пропагандой ненависти в Интернете, и призываю не особенно полагаться на законы». Он считал, что без демократической активности политиков и граждан, часть которых составляют журналисты, законы «скользят по поверхности проблемы». Его очень беспокоило дальнейшее развитие событий в худшую сторону.

Трилогия «Миллениум» повествует о том, как быстро в 80-х и 90-х годах средства массовой информации начинают сдавать свои позиции. Специалисты по журналистским расследованиям прекращают заниматься проблемами общества, а экономические обозреватели играют на руку богатым предпринимателям, рекламируют их, будто звезд шоу-бизнеса, оставляя им возможность спокойно процветать благодаря подставным фирмам, картелям и системе приплат. Стирание граней между журналистикой и бизнесом привело к тому, что многие журналисты сменили профессию и перешли на сторону бывшего противника, чтобы улучшать его репутацию в глазах общественности. В самом начале книги «Девушка с татуировкой дракона» Микаэль Блумквист высказывает схожие мысли по поводу журналиста Уильяма Борга: «…Борг оставил журналистику и теперь работал в информационном отделе одного предприятия; там он получал гораздо более высокую зарплату…» Сам Стиг никогда не продавался за карьеру или за деньги.

В книгах цикла «Миллениум» нашла отражение вся журналистская этика Стига, в том числе и уважение к читателю. Микаэль Блумквист говорит Хенрику Вангеру: «Какая разница, сколько у нас рекламодателей, если люди не хотят покупать журнал?» Стиг ратовал за поиски истины, за то, что журнал обязан говорить читателям правду, хотя и не может считать расследования своей единственной задачей. Он также был против того, чтобы мучения жертвы насилия удваивались, когда, после всего пережитого, подробности ее личной жизни выставляются напоказ на страницах журналов. Стиг с убийственной иронией приводит газетные заголовки, где Лисбет Саландер и ее подруги фигурируют как «банда сатанисток-лесбиянок». Когда Микаэль Блумквист разгадывает загадку исчезновения Харриет Вангер, перед его совестью встает серьезная дилемма: либо повести себя как журналист и все рассказать, выставив историю Харриет на всеобщее обозрение, либо скрыть истину и промолчать, навлекая тем самым на «Миллениум» угрозу серьезных убытков. После долгой и болезненной внутренней борьбы мораль в нем берет верх над журналистским долгом, и он не публикует материалы. Этот эпизод очень важен для Стига, он действительно хочет сделать его неким посланием. Однако, прочтя первую версию, я с ним не согласилась. В этой версии, когда Микаэль находит Харриет в Австралии, она в ужасе его спрашивает: «Ну а теперь, когда ты знаешь, что я жива, как ты намерен поступить? Тоже меня изнасиловать?» Я полагала, что читатель воспримет последние слова в буквальном смысле и сочтет ее психопаткой, страдающей паранойей. Мы долго спорили на эту тему, потом Стиг сказал:

— Ладно, попытаюсь изменить.

Больше он ничего не добавил, но эту фразу убрал.

В первом томе «Миллениума» Микаэль Блумквист, осужденный за клевету, поскольку не смог доказать обвинения в адрес индустриального магната Ханса Эрика Веннерстрёма, которые выдвинул в своей статье, увольняется с должности ответственного редактора. Он опасается, что «Миллениум» может потерять доверие читателей. Впоследствии, опубликовав доказательства, собранные Лисбет Саландер, он как одержимый проверяет всю информацию. Все это мне хорошо знакомо, ибо я видела Стига в работе. Он считал, что источники неприкосновенны, и именно поэтому Микаэль Блумквист, отправляясь в полицию после убийства Дага и Миа, стирает из памяти своего компьютера всю информацию о них. Точно так же как после смерти самого Стига ни я, ни кто-либо другой из его ближайшего окружения не стремится предавать гласности содержимое его компьютера. Кроме незаконченного четвертого тома, в нем хранятся имена и телефоны тех, кто поставлял информацию о правых экстремистах. В этом плане конституция Швеции высказывается точно и категорично: источники информации должны быть защищены.