Иван Федюнинский - Поднятые по тревоге Страница 12

Дыхание войны уже наложило на город свой отпечаток. На обычно оживленных улицах и площадях было сравнительно малолюдно. Золоченый купол Исаакия покрывала серая защитная краска. В садах и скверах, усыпанных багряными листьями, виднелись недавно отрытые щели и огневые позиции зенитчиков. Там же укрывались в ожидании своей ночной службы серебристые аэростаты воздушного заграждения, похожие на больших неуклюжих рыб. Все это придавало городу какую-то особую, суровую красоту. Ленинград, словно могучий богатырь с гордо поднятой головой, готовился к жестокой схватке с врагом.

Нельзя было не любоваться этим изумительным городом с его широкими, чистыми, прямыми, как стрелы, улицами, с многочисленными дворцами, легкими, будто воздушными, задумчиво смотревшими в спокойные воды Невы. Светлое северное небо отражалось в окнах, заклеенных крест-накрест бумажными полосами.

Кому не знаком, хотя бы по фотографиям, Смольный - исторический штаб пролетарской революции Но, подъезжая к институту в сентябре 1941 года, я не сразу его узнал. Центральный подъезд, колонны - все скрывалось под огромной маскировочной сеткой. Крыши были расписаны желтой и коричневой краской, под цвет деревьев окружающего парка. К слову сказать, немецкая авиация так и не смогла обнаружить тщательно замаскированного дворца

В штабе фронта оказались члены Военного совета А. А. Жданов, А. А. Кузнецов Они подробно ознакомили нас с обстановкой, сложившейся под Ленинградом. А она была тогда очень напряженной и даже угрожающей.

На ленинградском стратегическом направлении действовала группа армий "Север", в состав которой входили 32 дивизии, в том числе 7 танковых и 6 моторизованных. На вооружении их находилось около 1500 танков, 1200 самолетов, 12 тысяч орудий и минометов. Численность личного состава достигла 700 тысяч человек.

Командовал группой армий "Север" генерал-фельдмаршал фон Лееб, награжденный Гитлером рыцарским крестом за прорыв линии Мажино во Франции летом 1940 года. Фон Лееб был типичным представителем прусского юнкерства, старого кадрового офицерства, которое, на словах не вполне доброжелательно относясь к национал-социализму, на деле целиком и полностью поддерживало Гитлера в его захватнических планах.

Начиная поход, фон Лееб рассчитывал ударом из Восточной Пруссии овладеть Прибалтикой и, взаимодействуя с финской армией, захватить Ленинград. На первых порах его планы, казалось, начали осуществляться.

Войскам группы армий "Север" удалось значительно продвинуться в глубь нашей территории. После прорыва противником Лужской оборонительной полосы и отхода наших войск из городов Кингисепп и Чудово завязались кровопролитные бои на ближних подступах к Ленинграду.

Серьезной преградой для дальнейшего продвижения гитлеровских армий являлся укрепленный район, созданный на красногвардейском направлении. Все атаки врага здесь были отбиты Тогда фон Лееб создал западнее Красногвардейска группировку из 8 дивизий для наступления в направлении Красное Село, Урицк, Ленинград. Одновременно три дивизии наносили вспомогательный удар из района южнее Колпино вдоль Московского шоссе.

12 сентября противник занял Красное Село, Пушкино, прорвался в тыл Красногвардейску и, овладев частью Петергофа, вышел к Финскому заливу у Стрельны. Немецко-фашистские войска, наступавшие из района Тосно, к этому времени заняли станцию Мга и Шлиссельбург. Ленинград оказался блокированным с суши.

Фельдмаршал фон Лееб готовился праздновать победу. Он уже не сомневался, что советские войска, понесшие в оборонительных боях серьезные потери, не устоят перед новым натиском фашистских дивизий. Но гитлеровский фельдмаршал не учел, что обороной Ленинграда руководит великая партия коммунистов, которая своей огромной организаторской работой обеспечила тесное и нерушимое единство армии с бойцами трудового фронта, с ленинградскими рабочими, служащими, интеллигенцией, дружно поднявшимися на борьбу с ненавистным врагом.

По призыву партии на защиту родного города встали сотни тысяч ленинградцев. Еще в начале июля была сформирована армия народного ополчения численностью свыше 100 тысяч человек. Создавалась вторая резервная армия народного ополчения.

Ленинградцы, не жалея сил, превращали свой город в неприступную крепость. За короткий срок было отрыто 700 километров противотанковых рвов, построено 5 тысяч дотов, дзотов, 25 километров баррикад. На фабриках и заводах формировались боевые отряды для защиты предприятий, для обороны жилых кварталов.

Фашисты были у ворот Ленинграда. Они подвергали город бомбардировкам с воздуха, обстреливали его из дальнобойных орудий. Но ленинградцы продолжали упорно работать для нужд фронта, создавали боевую технику, боеприпасы, снаряжение. Жители города усилили бдительность, установили строжайший революционный порядок, повели беспощадную борьбу с трусами и паникерами.

Весь советский народ с напряженным вниманием следил за героической борьбой защитников Ленинграда, гордился ими, помогал им.

Во второй половине дня 15 сентября меня вызвали в Военный совет фронта Я получил приказ немедленно выехать на Пулковские высоты и на месте детально разобраться в обстановке.

Со стороны Пулковских высот назревала наибольшая опасность прорыва. Здесь фронт придвинулся вплотную к окраинам Ленинграда. Противник сосредоточил на этом участке главные силы и готовился нанести последний, как он считал, удар. Занимавшие оборону соединения 42-й армии, сильно поредевшие в многодневных боях, едва удерживали фронт.

Штаб 42-й армии размещался в железобетонных дотах Пулковского укрепленного района. Отсюда до переднего края обороны было так близко, что когда я шел по траншеям к блиндажу командарма, то слышал над головой знакомое злое посвистывание пуль.

Командующий армией генерал-лейтенант Иванов сидел в блиндаже, подперев голову обеими руками.

Перед войной я учился вместе с Ивановым на курсах при Академии Генерального штаба. Мы были тогда в одной учебной группе. Позднее он стал заместителем командующего Киевским Особым военным округом.

Я знал генерала Иванова как человека, отличавшегося завидной жизнерадостностью, очень энергичного, распорядительною, волевого. Но сейчас он сидел передо мной усталый, с небритым, осунувшимся лицом, угнетенный и подавленный. Иванов не выразил никакого удивления, увидев меня, точно мы не встречались всего несколько дней. Он только спросил, впрочем, без особого интереса, просто из вежливости:

- Как это вы сюда попали? Кажется, ведь командовали корпусом на Юго-Западном?

Я ответил, что приехал как заместитель командующего фронтом, чтобы ознакомиться с обстановкой, и попросил Иванова показать на карте, где находятся войска армии.