V. A. - A6V9 Страница 13

Напоследок хочу пожелать всем не расставаться с дорогими сердцу людьми и учиться решать конфликты мирными путями.

Этот день… Его нужно просто пережить… Не знаю, как, но нужно. Ещё сегодня ночью проснулся с ощущением того, что что-то происходит. И снова этот невыносимо гадкий запах нафталина. С утра начало постоянно тянуть к телефону, будто бы подсознание ждало чего-то. Ничего, кроме пустоты я не ощущал, будто высосали все силы за ночь. Украли что-то дорогое, но позабытое… Уже потом сообщили: вызвонил дядя, рассказал всё. Наверное, мне звонили на старый номер. А, может, и не звонили. Не знаю… Не помню, как оставшиеся три часа продержался, как добрался домой. Помню только, что вот сейчас открыл дверь квартиры, и всё… Мы с ней в последний раз на кладбище виделись, да так и не поздоровались. Она уже тогда неважно себя чувствовала – такого не скроешь. После этого не звонила мне даже, хотя могла всегда у дяди номер спросить – он бы сказал… Сейчас все мысли только об одном: если бы я тогда не уехал на несколько лет в Москву, она была бы сейчас жива? Мы ведь ругались с ней почти каждый день, а теперь вот по крупицам хорошие воспоминания собираю. Даже фото её нет – всё вместе с ней оставил… Господи, я никогда ничего у тебя не просил и не попрошу больше. Но, если ты слышишь меня сейчас, ответь мне. Не знаю, как, но сделай это. Скажи, что я тебе такого сделал, а? Ну вот что? Почему ты меня так сильно ненавидишь?..

Почему-то вспомнилось, как я впервые ушёл из дома после очередного скандала. Да, на самом деле мы почти каждодневно ругались, иногда доходило до рукоприкладства, на которое хотелось как-то ответить, но чисто психологически рука не поднималась. После очередного такого гестапо, оказавшись на улице февральским вечером при температуре в -10 с учебниками, тетрадками и без каких-либо документов в свои пятнадцать, я не знал, куда пойти. Брать курс к кому-то из родственников не хотелось: была стопроцентная уверенность, что меня притащат обратно за шкиряк под конвоем, а в процессе ещё и наподдают по заслугам. Поэтому первым делом после трёх неудачных попыток я продал свой телефон за копейки, на часть которых в ближайшем ларьке купил огромный сочный чебурек с горячим несладким чаем со вкусом лимона, обзавёлся банкой «Чёрного русского» и своей первой пачкой сигарет. Чуть позже, пошарившись по округе, нашёл незапертый вход к пожарной лестнице, проходившей через балконы всех этажей какой-то неприглядной девятиэтажки. Вольготно устроившись на девятом, продолжил поедать чебурек, запивая алкоголем из порядком замёрзшей банки коктейля. В ту ночь я научился курить, потому как ещё до этого подсматривал за одноклассниками, запоминая технику. В ту ночь со мной впервые случился передоз алкоголя, потому что до этого вообще и капли в рот не брал. В ту ночь на почве тотального опьянения у меня случилась первая и последняя в жизни истерика, потому что именно тогда я ощутил весь масштаб собственного одиночества и беспомощности. В ту ночь я засыпал прямо на улице с больной головой, замёрзшими солёными капельками на щеках и продрогшим до костей телом, лишь с утра спустившись в невменяемом состоянии. В таком виде и пришёл в школу.

После этой ночи меня было практически невозможно застать дома по вечерам: я пулей нёсся из школы домой, чтобы быстро сделать все уроки и свалить куда-нибудь подальше. Потом уже нашёл новое место дислокации. Около одного из торговых центров постоянно сидел и просил милостыню какой-то калека, а мне на тот момент просто не хотелось оставаться одному. Каждый вечер шёл в ближайший ларёк, на деньги с обедов покупал несколько пирожков с чебуреками, затем подсаживался к мужчине и отдавал всё добро ему, оставляя себе слойку с черникой и стаканчик чая всё с тем же вкусом лимона. Так прошёл целый год моих уходов, пока одним далеко не прекрасным вечером по заявлению матери меня не отловили и не доставили по месту прописки трое полицаев, где потом ещё долго и нудно вещали о том, что, раз уж мать меня родила, значит, я ей по гроб жизни обязан и должен, ну а ежели продолжу вести себя в том же духе, отправят в спецшколу для таких же, как я – на голову больных проблемных детей. После этого я притих, снося все скандалы и ругань в свой адрес молча…

Всё это вспомнилось сейчас, когда нахожусь на том же самом балконе девятого этажа того же самого дома. Тут всё так же не убрано, повсюду окурки и бутылки. И вновь меня разъедает желание на какое-то время остаться тут.

Ещё один день, который нужно просто пережить… Вновь не спал полночи, стараясь вспомнить всех тех, с кем она более-менее стабильно контактировала. С утра приехали дядя со своей женой и с Аркадием, отчего начал как-то потихоньку успокаиваться. Всё прокручиваю воспоминания в голове, воскрешая в памяти то хорошее, что было. Прокручиваю и понимаю одну вещь: таких воспоминаний было ничтожно малое количество. Нашёл несколько старых фотоальбомов ещё со времён 50-х годов, увидел, как выглядела бабушка в молодости и мать в младенчестве. Мне раньше почему-то никогда не показывали эти фото, постоянно говоря, что такие важные вещи не для детей. А потом… Потом уже просто не до всего этого было.

Покопавшись в столе с бумагами, нашёл дневник матери. Оказывается, она тоже его вела, и он был не один: несколько ежедневников стопкой лежали в коробке из-под обуви. Прочтя, готов был просто какое-то время скрыться от глаз остальных…

Тогда, на кладбище, когда мать подобрала и унесла с собой моё кольцо, она хотела прийти ко мне и вернуть его, но не лично – упаковать в конверт и положить в почтовый ящичек с номерком моей квартиры, а после передумала и оставила себе на память. Последние несколько дней она постоянно думала обо мне. Хотела позвонить и выспросить, что я и где, но так и не успела…

От 1 декабря 2015 года

Мне нравится падать вниз. Я только недавно сиганул в бездну и от того полёта сейчас получаю моральный экстаз. Но это не то самое страстное удовольствие, испытываемое во время секса – это тёмное ядовитое чувство, когда сам себе даёшь пинок для последнего шага в пустоту и летишь, не понимая, что там, в конце разобьёшься. Возможно, не насмерть, но приходить в себя будешь так же долго и сладко, плавно снимая с себя остатки окутавшего тело и душу сизого дыма.

Я в каком-то клубе, повсюду дым сигарет с запахом алкоголя и противных, чересчур сладких, приторных женских духов какой-то мадемуазели, сидящей рядом. Иногда контакты с незнакомыми девушками бывают полезны: достаточно проявить лишь некоторые усилия, чтобы ей понравиться, как тут же выясняется, что здешний ди-джей – её хороший знакомый, и вот уже в честь одного моего присутствия из колонок вещает Барских про свой «Hero in», а в её клатче внезапно появляется лекарство от всех бед и тревог под кодовым названием lsd. И так же быстро заказывается очередная бутылка пина колады, чтобы от лекарства не осталось горьковатого привкуса, а потом ещё десять-пятнадцать минут, и ты готов на всё.

Потребовалось ещё минут пятнадцать, чтобы позволить завести себя в приватную комнату и, не церемонясь, прижать её к стене. Кусать то в шею, то в лопатки, щекой прижиматься к прокуренным волосам, шептать на ухо что-то неразборчивое. Она смеётся вперемешку с не сдерживаемыми похотливыми стонами… Выходит первой, поправляя своё и без того критично короткое платье, я же чуть ли не вываливаюсь следом. Пытается повиснуть на мне с абсолютно ненужной лестью, а я чувствую себя грязным и противным себе самому. Видимо, побочка. Блин, ну вот почему на меня даже лёгкая наркота как-то по-другому действует? Все люди как люди – у них там эйфория, моральный подъём, и т.п., а у меня душевный раздрай, жутчайшее настроение и полнейший хаос в голове. Я лишь хочу утолить свою жажду, завидеть на горизонте ответную любовь. Но какой там, к чёрту, горизонт – одни нескончаемые километры дорог и ножей в спину, истекаемыми кровью ранами от которых я теперь даже наслаждаюсь…

Её подружки, завидев нас вдвоём, сразу же начинают кидать ревностные взгляды в мою сторону и злобные – в её. Пофиг, пляшем… Пока всё это пишу, краем глаза замечаю, как на меня пожирающим взглядом косится какой-то мулат. По ходу, он тут вообще единственный. Хотя, при таком-то освещении хрен чего разберёшь… Вот на кой чёрт я вообще сюда припёрся? Сидел бы себе дома дальше. Но нет, блин, проветриться захотелось… Хм… Смотрит на меня в упор… Ну и вот чего ты не подходишь? Я что, какое-то священное существо, чтобы молиться на меня издалека? И вообще, чего все такие пугливые пошли в последнее время? В фантазиях у них уже происходит со мной страстный животный секс, а в реале хрен кто подойдёт. Ужас… Ладно, если гора не идёт к Магомету, то Магомет попробует аккуратненько и без происшествий подкатить к горе… А вообще, раздражает, да. Тут ещё недавно в симпатии признались. А вот абламыста, тряпка пыльвая! Никаких поползновений в мою сторону! Ну, вот что за нафиг, а? Может, я вот сижу и хочу каких-то поползновений?! Блин, да что же всё так хреново-то?.. Ладно, пофиг, пляшем дальше.