Петр Люкимсон - Царь Соломон Страница 13

Смысл сказанного Ионафаном начал доходить и до гостей принца, и они – каждый под своим предлогом – стали спешно покидать пиршественную залу, так что вскоре Адония остался в ней один.

И вновь мы видим, что Адония никак не пытается активно противостоять случившемуся. Он не пытается остановить тех, кто только что клялся ему в верности, призвать их к оружию, напомнить, что вместе их куда больше, чем сторонников Давида и Соломона. Такая тактика опять-таки была явно не в его характере. Больше всего в жизни Адония ценил спокойствие и негу, он страшился любой борьбы и необходимости принимать судьбоносные решения.

Осознав, сколь страшное обвинение ему может быть предъявлено, Адония заметался в поисках выхода. И тут к нему пришла спасительная мысль: надо бежать к стоящему у Ковчега Завета жертвеннику, вцепиться в его выступы, называемые «рогами», и не отпускать их до тех пор, пока он не получит от Давида или Соломона гарантий своей неприкосновенности – ведь не посмеют же они совершить убийство у жертвенника!

Так он и сделал. Схватившись за «рога» жертвенника, Адония стал вопить так, что на его крики сбежались коэны и левиты. Тогда Адония попросил их пойти к наследному принцу Соломону и передать его слова: «…пусть поклянется мне теперь царь Соломон, что он не умертвит раба своего мечом» (3 Цар. 1:51).

Самой этой фразой, называя Соломона царем, а себя его рабом, Адония выражал свое признание власти младшего брата, прося взамен даровать ему жизнь…

Однако Соломон давать Адонии какие-либо клятвы и вечные гарантии отказался:

«И сказал Соломон: если он будет человеком честным, то ни один волос не упадет с него на землю; если же найдется в нем лукавство, то умрет» (3 Цар. 1:52).

Таким образом, дальнейшую жизнь Адонии юный Соломон обусловил его лояльностью: тот будет жить, пока он, Соломон, будет уверен, что Адония не лелеет никаких планов захватить престол. При возникновении же малейшего подобного подозрения Адония будет казнен.

Поняв, что больших гарантий он не получит, Адония дал оторвать себя от жертвенника, после чего направился во дворец, где преклонил колени перед братом, демонстрируя ему свою покорность.

Решение по поводу судьбы Адонии многие исследователи считают чрезвычайно важным для понимания личности Соломона.

До этого Соломон вроде бы вообще не принимал никакого участия в происходящих событиях. Всю борьбу за его помазание на царство вели Нафан, Вирсавия и Ванея. Они убедили царя сделать именно такой выбор, они организовали церемонию помазания с народным ликованием, они устроили пир в честь воцарения своего ставленника. Соломону во всем этом была отведена весьма пассивная роль. В связи с этим ряд историков не исключает, что Нафан, Ванея и Вирсавия сознательно делали ставку на юный возраст Соломона, рассчитывая, что будут править страной вместо него – станут своеобразным триумвиратом регентов.

Но в первый же день своего воцарения Соломон доказывает, что не позволит собой манипулировать и способен принимать самостоятельные, причем очень жесткие решения. «Если же окажется в нем лукавство, то умрет!» – говорит он об Адонии, давая понять всем, что будет беспощадно карать не только любую попытку бунта, но и даже сам помысел о бунте.

Смерть ждет каждого, кто даст малейший повод заподозрить его в попытке захвата трона у Соломона – ибо он не желает когда-либо еще раз испытать тот страх, который он ребенком испытал в дни мятежа Авессалома.

И очень скоро Соломон на деле доказал, что способен без всяких сантиментов приговаривать своих противников к смерти, а его верный Ванея может недрогнувшей рукой приводить эти приговоры в исполнение даже возле жертвенника Всевышнему и Ковчега Завета.

Глава четвертая

Отец и сын

Теперь Давиду надо было подготовить своего наследника к той миссии, которую он не сумел исполнить сам.

«И собрал Давид в Иерусалим всех вождей Израильских, начальников колен и начальников отделов, служивших царю, и тысяченачальников, и стоначальников, и заведовавших всем имением и стадами царя, и сыновей его с евнухами[33], военачальников и всех храбрых мужей» (1 Пар. 28:1).

Напомним, что помазание Соломона на царство, совершенное, когда Адония пировал у камня Зохелет, было вынужденным, а потому несколько поспешным. В нем приняли участие, кроме царских гвардейцев и горстки придворных, лишь жители Иерусалима.

Безусловно, эта коронация была законной и окончательной, но Давид считал, что этого недостаточно. Ему было важно, чтобы в провозглашении Соломона царем участвовали представители всего народа – так, как представители всех колен участвовали 33 года назад в церемонии его второго публичного помазания в Хевроне. Это было необходимо, прежде всего, потому, что преемнику Давида предстояло выполнить задачу поистине общенациональной важности, а, следовательно, ему надо было обеспечить поддержку всей нации.

С этой целью Давид и собрал в Иерусалиме всех членов верховных советов колен, командиров отрядов созданной им резервистской армии, вплоть до сотенных, а также многочисленных чиновников и царедворцев – тех, кто вначале поддержал Адонию.

И когда вся эта многотысячная толпа собралась в Иерусалиме, произошло… чудо. Опровергая слухи о своей немощи, о том, что он уже давно не может самостоятельно передвигаться, Давид самолично вышел к народу и стоя (!!!) обратился к нему с пространной речью:

«И стал Давид царь на ноги свои и сказал: послушайте меня братья мои и народ мой!..» (1 Пар. 28:2).

Одни комментаторы Писания предполагают, что этот выход к народу дался Давиду с огромным трудом. Ему пришлось предпринять нечеловеческие усилия для того, чтобы заставить себя «стать на ноги свои» и говорить стоя, однако он считал своим долгом выразить таким образом уважение к народным избранникам, каковыми были старейшины. Другие убеждены, что, будучи в состоянии душевного подъема, Давид на какое-то время забыл о своей болезни. Несомненно одно: своим появлением перед народом на собственных ногах Давид добился нужного эффекта. Когда же он обратился к собравшимся как к «братьям», многие в толпе растрогались. На главной площади столицы установилась мертвая тишина: люди ловили каждое слово царя.

Речь эта знаменательна тем, что Давид в ней впервые подчеркивает, что избрание Соломона наследником престола не было его личным выбором – Соломон был выбран на эту роль самим Богом, подобно тому, как самим Богом много лет назад был избран на царство он сам, Давид. Внушив таким образом народу, что власть Соломону дана Свыше, и никто из людей не имеет права посягать на нее, Давид одновременно публично обращается к сыну, обязуя его быть верным Богу и сделать то, что было не дано сделать ему – построить Храм:

«И стал Давид царь на ноги свои и сказал: послушайте меня, братья мои и народ мой! было у меня на сердце построить дом покоя для ковчега завета Господня и в подножие к ногам Бога нашего, и потребное для строения я приготовил. Но Бог сказал мне: не строй дома имени Моему, потому что ты человек воинственный и проливал кровь. Однако же избрал Господь, Бог Израилев, меня из всего дома отца моего, чтоб быть мне царем над Израилем вечно, потому что Иуду избрал Он князем, а в доме Иуды дом отца моего, а из сыновей отца моего меня благоволил поставить царем над всем Израилем, из всех же сыновей моих – ибо много сыновей дал мне Господь – Он избрал Соломона, сына моего, сидеть на престоле царства Господня над Израилем. И сказал мне: Соломон, сын твой, построит дом Мой и дворы Мои, потому что Я избрал его Себе в сына, и Я буду ему Отцом; и утвержу царство его навеки, если он будет тверд в исполнении заповедей Моих и уставов Моих, как до сего дня. И теперь пред очами всего Израиля, собрания Господня, и во уши Бога нашего говорю: „соблюдайте и держитесь всех заповедей Господа, Бога Вашего, чтобы владеть вам сею доброю землею и оставить ее после себя в наследство детям своим навек“. И ты, Соломон, сын мой, знай Бога отца твоего и служи Ему от всего сердца и от всей души, ибо Господь испытует все сердца и знает все движение мыслей. Если будешь искать Его, то найдешь Его, а если оставишь Его, Он оставит тебя навсегда. Смотри же, когда Господь избрал тебя построить дом для святилища, будь тверд и делай!» (1 Пар. 28:2–10).

В этот момент до собравшихся начинает доходить высший, сакральный смысл происходящего. Они начинают осознавать, что присутствуют при акте публичной передачи верховной власти, едва ли не в буквальном смысле из рук в руки, чего в еврейской истории не было с момента провозглашения Моисеем в качестве своего преемника Иисуса Навина. Да и сам Давид в эти минуты поднимается почти до уровня Моисея, этого величайшего пророка человечества.

Это сходство усиливается, когда он, подобно Моисею, представляет народу сведения о собранных им материалах для строительства Храма, упоминая три тысячи талантов (102 816 килограммов) самого чистого офирского золота и семь тысяч талантов (239 904 килограммов) чистого серебра.