Дерек Джармен - Хрома Страница 13

Пепельно-серый. Поташ[25] давал тонкую глазурь на горшках, которые мы обжигали в старых кирпичных печах. Серый вбирал в себя цвета спектра - зеленоватая, красноватая глазурь.

Не относись с презрением к пеплу, ибо это диадема твоего сердца, и пепел всех вещей бессмертен.

(Мориенус, Розарий)

В 60-х, все цвета были поглощены мрачным финалом пазолиневского "Свинарника", в котором обнаженный бизнесмен, разорвавший свой респектабельный и серый костюм, бежит по опустошенному очистительному вулканическому пеплу. Пепел к пеплу. Прах к праху.[26] Потерянный в пустоте, нашедший все мечты и цели. Заключенный в мертвый свинцовый гроб иллюзий. Скучный, мрачный, депрессивный, унылый серый. Покаяние, дерюга и прах.

Серый окружает нас, а мы его игнорируем. Дороги, по которым мы ездим, это серые ленты, рассекающие цветные поля. Издали башни и шпили средневековых церквей и соборов, с их свинцовыми серыми крышами, неясно вырисовываются над деревнями и городами. Личфилд[27], поле мертвецов. Если у них и был цвет, его уже давным-давно смыло. В банках на Хай-стрит деньги передают из рук в руки маленькие серые люди в униформе, которая вызывает доверие, верх совершенства. Бездумный серый. Стражники серой зоны[28]. Серый в их душе.

Современная политика.В серые дни весныЦвета поют в моем садуСерые дни холодны от туманов.

На краю горизонта, за серой громадой атомной электростанции, лежит серая зона - темное место тайны. Власть бесцветного атома, но мы представляем его серым. Краеугольный камень полуправды, на которой правительство строит свою оборону, атомная полуправда, которой мы здесь живем. Электрический счетчик радиации. 0.05 миллизивертов в час на моей кухне. Однако ничего нельзя сказать о гамма-лучах от Magnox A[29], который все еще работает без должной защиты, хотя срок его службы истек в прошлом десятилетии. Никто вам не ответит, пока вы не дадите им хорошего пинка. Возможно, Берлинскую стену и снесли, но в наших учреждениях она все еще цела. Мне говорят, что я отщепенец, но что делать, если этот мир перекошен?

Я провел однажды день в серебряном сером лесу, мертвом лесу на берегах Миссисипи. Эта лунная настороженная атмосфера. Nature morte. Лунатизм. Какого цвета дыра в озоновом слое? Серая зона?

Каменную кладку разрушила судьба!Зубчатые стены, что строили гиганты,Разбиты ныне, рухнули крыши,Пали суровые бастионы!Известь, как иней на треснувших стенах,Свалило их Время - разрушитель.Земля обняла могильной хваткойГордых строителей, в вечность ушедших,Сто поколений тому назад.

(Неизв. автор, Старая английская поэзия в переводе К.У.Кеннеди)

Могу ли я вспомнить каких-нибудь серых писателей? Возможно, Беккет. Определенно - Берроуз; во-первых, из-за его работ, во-вторых, из-за его внешности. Джентльмен в жемчужно-серой шляпе. Серый - это твердыня и тюрьма портновской элегантности. Францисканец[30] - серый монах. Серый кардинал.

В одежде мы связываем характер цвета и характер человека. Мы можем, таким образом, наблюдать связь между цветами по отдельности и в комбинации с цветом лица, возрастом и общественным положением.

(Гете, указ. соч.)

Седобородый[31] старец, Леонардо. Серое вещество.

Когда я пишу эти строки, маленький паровозик старинной железной дороги Romney, Hythe & Dymchurch[32] с грохотом проносится мимо, оставляя за собой струю серого дыма. Вокруг распространяется запах огня и горячей золы. Аромат моего детства, ожидание поезда, который должен забрать меня назад в школу с вокзала Ватерлоу.

И мы находим свой конец в роковом сером.

Слон слишком большой, чтобы спрятаться, а носорог слишком злой. Старый серый гусь не достанется на обед черно-бурой лисице[33]. Зато черно-бурая лисица пойдет на капюшон богатой сучки. Маленькая серая моль притаилась в сумерках ее шкафа. А уханье старой серой совы напоминает, что все обратится в прах.

КНИЖНАЯ МОЛЬ

Моль съела слово. Кажется мне,Чудесная вещь. Удивительно оченьЧто моль проглотила в темнотеСлова, что люди изрекли,Их силу великую; сам же ворМудрее не стал от съеденных слов.

(Неизв. автор, Старая английская поэзия, указ. изд.)

Серый - это мир скорбиВ нем цвета умираютКак вдохновеньеБлеснет и угаснет сноваСерый - могила, твердынянет из которой возврата.

Марсилио Фичино

Настоящее наполнено эхом прошлого...

Ангелы, словно играя в прятки, выглядывают из-за трона маленькой коренастой мадонны Мазач- чо в Национальной галерее - вот вы их видите, а вот - нет. Перспектива смеется над вами.

В то время, когда родился Фичино, 19 октября 1433 года, под меланхоличным знаком Сатурна, художник Уччелло, одержимый перспективой, дни и ночи просиживал в своей студи. Его злая жена думала, что Перспектива - это его любовница, Перспектива была одной из тех девушек, стоящих в точке, где сходится дорога, южная, обнаженная по пояс даже холодными зимними утрами, подбирающая прохожих.

Госпожа Перспектива расширила поле зрения.

Пробила дыры в стенах.

Дала миру Уччелло новую перспективу.

Правитель Флоренции Козимо Медичи раскрыл объятия для всего нового... его город гордился своей современностью.

В 1439 году византийский император Иоанн Палеолог и восьмидесятилетний ученый Гемист Пли- фон прибыли из Константинополя, находившегося в очень тяжелом положении, чтобы просить помощи в войне против арабов-мусульман и обсудить проблему раскола между церквями Запада и Востока. Плифон продемонстрировал потрясающую эрудицию во время своей лекции об Аристотеле. Аудитория слушала с восхищенным вниманием, но ее энтузиазм заметно остыл во время его второй лекции о Платоне и неоплатонисте Плотине. Платон считался дьявольским отродьем - аудитории был известен только один фрагмент из "Тимея", а все остальное было для них китайской грамотой[34]- философия Платона врезалась в аристотелевскую схоластику как метеор в айсберг, взорвав христианского бога Сатурном и Юпитером, Юноной и Венерой и их посланцем - Меркурием. Разве могло служить извинением то, что Порфирий, биограф Плотина, говорил о нем, как о скромном и мягком человеке? Определенно, они были дурными людьми.

Но Козимо считал по-другому. В 1453, через год после того, как Леонардо родился в Винчи, его посетила блестящая идея - не основать ли Платоновскую академию... но кто бы мог ее возглавить? Несколько лет спустя эта проблема была решена - когда он встретил Марсилио - подростка, сына своего врача. Марсилио воспитывали как последователя Аристотеля, и он немного знал греческий. Козимо поощрял его совершенствование в языке, и затем приказал ему перевести герметические тексты, назначив руководителем новой школы.