Артем Драбкин - «Сапер ошибается один раз». Войска переднего края Страница 13

Забрали мы свои мешки и походным маршем по рассвету направились через Суздаль во Владимир на посадку в эшелоны. В Суздале в казармы мы уже не заходили, а народ нас уже провожал. Людей было много, оркестр играл «Прощание славянки». Во Владимире получили положенный нам сухой паек и погрузились в теплушки. Мы даже были в какой-то степени рады, потому что не представляли, что такое фронт.

Ехали до Курска примерно двое суток, через Москву по южной ветке на Курск. Не доезжая до Курска километров 10–15, эшелон остановился в поле в связи с угрозой воздушного налета. Немцы любители были встречать эшелоны, это у них исправно было налажено — бомбить пути подхода войск. Мы в поле выгрузились и пешим порядком в сосновые леса в километрах 10 от Курска пришли, где на формировании стояла 3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко[11]. В ее расположении утром нас построили, приехали командиры из частей, начали подбирать кого куда. Меня отобрали в саперный взвод, учитывая, что у меня было подходящее телосложение.

— Какое для сапера телосложение подходящее?

— Я в колхозе работал, значит, был привычным к труду, выносливым. А сапер — это труженик фронтовой. Мне о чем-то героическом, как бросаются на амбразуру вражеского дота, как в штыковую идут, рассказывать нечего. Один раз в атаку ходил, а так особенно мне хвалиться нечем. Мы работали, работали, и заставляли нас работать крепко. Что мы делали? Зачислили меня в саперный взвод в распоряжение инженера, старшего лейтенанта, забыл его фамилию. Он очень недолго у нас был, толковый, говорят, был мужик. Обучал нас несколько дней разминированию, минам, применявшимся немцами. Погиб он, когда обучал бойцов автоматного батальона разминированию. У немцев была прыгающая противопехотная мина; если ее заденешь, она прыгает на высоту роста человека и взрывается шрапнелью. Опытнейший минер, войну прошел, а совершил ошибку, и она ему жизни стоила.

— Вы ставили во время учебы боевые советские мины?

— Нам, новичкам, не позволяли ставить мины, у нас были старожилы: Яковлев, Котляр, Ротанов, Салов, Парнюк и еще несколько человек. Они нас жалели, мы им благодарны. Они на своем примере показывали, но брали на себя практическое осуществление, потому что были опытнее нас.

— В каком возрасте они были?

— Ротанову было лет 40–45, Салов лет 40, хорошие ребята. Яковлев, мой ближайший товарищ, помощник командира взвода, года на 2–3 меня постарше. Котляр был замечательный, особенно он отличался, ему лет 35 было. Они все были постарше меня. Как раз на этом я хочу остановиться — это было настоящее боевое братство. Я был на фронте год и один месяц всего, и они нас сберегли благодаря тому, что сами собой жертвовали. Пока они нас учили для будущего.

На первых порах мы, молодые, разминировали так. Около Киева мост был заминированный и перед мостом участок, уже на правом, захваченном нами берегу Днепра. Нас послали учиться. Посадили в окопы — посмотрите, что мы будем делать. Опытный сапер подползает к мине, миноискателем ее нащупает, раскопает аккуратно и смотрит, какие у нее взрыватели. А немцы народ хитрый в этом плане, у них минирование очень хорошо было поставлено. Они применяли мины разных систем. Допустим, противотанковая мина часто имела кроме головного взрывателя еще два — донный и боковой. К раскопанной мине веревочку привязывали и тянули из укрытия. Если есть донный взрыватель, то она взорвется. Если только головной взрыватель, то его надо осторожно вывернуть. Мы приспособления для немецких мин изготавливали — из монетки вытачивали специальный ключ, чтобы выкручивать взрыватель.

— Что вам запомнилось из боев, когда вы Сумы и Ромны освобождали? Вы попали в 51-ю гвардейскую танковую бригаду?

— Абсолютно верно. Командиром бригады был Герой Советского Союза Новохатько[12]. Командир корпуса — генерал-майор Зинькович[13], погиб в расположении нашей бригады. Мы были привлечены к строительству понтонной переправы через Днепр, это гигантское сооружение. Надо было сваи бить, но мы их не били, это делали отдельные саперные батальоны, может быть, даже не один. Всех саперов 51, 52 и 53-й бригад привлекали им в помощники. Мы заготавливали сосны на берегу Днепра, преимущественно ночью, волокли их на веревках к мосту — обеспечивали саперные батальоны материалом. Они эти сосны обрабатывали, сваи били на песчаной отмели, потом соединяли сваи, погоны клали и так до самого Днепра. Сам Днепр перекрывали понтонами. Чтобы танки не завязли, от берега были проложены мосты деревянные по сваям. Это была переправа на Букринский плацдарм.

Делали еще жилье, наблюдательные, командные пункты для командования бригады на левом берегу, пока не переправились. Ходы сообщения рыли, траншеи и т. д. Я уже был командиром отделения, мне присвоили звание младшего сержанта. Все это происходило под постоянными артиллерийско-минометными обстрелами, бомбежками. Как только мы прибыли, на следующее утро прилетела «рама», двухфюзеляжный немецкий самолет-корректировщик. Облетела весь участок соснового леса, где корпус расположился. Через пару часов летят 27 «юнкерсов», началась бомбежка, да такая, что мы и представить не могли. Бомбили они по ориентирам, которые «рама» сфотографировала. Нашу роту управления 51-й бригады, видимо, по чьей-то ошибке, расположили у озера или старицы Днепра. Это место они пробомбили основательно, 12 человек погибло из роты. Может быть, и нас бы поубивало, но нас в предыдущую ночь вызвали к командиру бригады блиндаж делать. Мы с большим трудом выдержали эту бомбежку.

Командир корпуса Зинькович в эту бомбежку погиб или в следующую. Таким образом простояли до начала октября, наверное. Батальоны автоматчиков в первые дни и ночи направили на правый берег Днепра, в том числе многие наши бывшие курсанты попали в те батальоны. Когда выстроили батальоны перед форсированием, командиры скомандовали: «Кто первый желает на правый берег?» Четверо моих товарищей вышли вперед, одними из первых форсировали в лодках Днепр. Двое из них погибли, а двое остались живы.

Переправлялись на лодках, плотах, понтонах. Партизаны помогали украинские, лодки по деревням собирали, плоты помогали делать. Основная сила бригад, танки и артиллерия, двинулись на тот берег уже в начале октября, и мы десантом пошли на танках.

В первый день попали под бомбежку под селом Григоровка, как только переправились за Днепр. Танки разошлись в лощины по своим участкам, а нашему взводу было приказано идти в Григоровку, стоявшую на бугре. Мы расположились в березняке, и командир взвода разрешил позавтракать, у кого чем было. Стали доставать свои харчишки, начали завтракать. Вдруг летят снова 27 «юнкерсов», разворачиваются на Григоровку, а мы недалеко от деревни расположились. Начали деревню бомбить. Что делать? Тут уже маневрировать некогда, и окопов не было — мы только переправились. Командир взвода младший лейтенант Есин скомандовал: «За мной!» Все за ним в лощину спрятались, метрах в 200 от деревни.