Сергей Скрипаль - Контингент (Книга 2, Шурави) Страница 13

Руслан попал в Газнийский гарнизон с пересылки в Шинданде. Там комплектовались новые расчеты для зенитных батарей. Находясь в Шинданде, Руслан постоянно ощущал чувство голода. За весь месяц, что провел на пересылке, ему раза четыре досталось по жалкому двадцатиграммовому кусочку сливочного масла, которое он безумно любил. А тут... На одном из раздолбанных столов стояла разорванная по сгибам картонная коробка, в которой подтаивал 20-килограммовый брус масла. На положенный по рациону кусок белого хлеба каждый отмахивал штык-ножом столько масла, сколько душа пожелает. Руслан остановился в недоумении около скатерти-самобранки, не смея поверить в чудо, а не то что коснуться его. Повар, поняв его состояние, зло сплюнул сквозь щербатые зубы и подбодрил "чижика":

- Бери-бери, жри, сколько хочешь. Еще шесть коробок есть.

Руслан удивленно уставился на худющего повара.

- Дак холодильников-то не держим, чай не баре, - вновь зло сплюнул повар, - ща слопаем маслице - и до белых мух...

В другом промежутке между крыльями здания стояли армейские скамьи и у самого края крыльев блока торчали два врытых металлических столба. Руслан подумал: "Странное место для волейбольной площадки", но скоро понял, что ошибался в своей догадке. По вечерам на столбы натягивались сшитые между собой простыни, на которые киномеханик проецировал фильмы жутко трещащим киноаппаратом. Собирались, рассаживались на скамейках, да и просто на земле, вечером задолго до начала "киносеанса" почти все, кроме, конечно, тех, кто в это время "тащил службу". Смотрели все подряд, что имелось под рукой у киномеханика, по нескольку раз, до следующего почтового вертолета, с которым привозили и почту, и фильмы. Двухсерийный "12 стульев" все уже знали вдоль и поперек, киномеханик каким-то образом "замылил" коробки с лентой и, когда свежих фильмов не было, крутил "Остапа Бендера".

Скоро Руслан привык к жизни в гарнизоне, перезнакомился со всеми и стал присматриваться, приловчаться, как бы поживиться. Размышлял, как бы заработать. Чтобы не дешевыми побрякушками набить свой вещмешок, когда придет нескорый дембель, а что-нибудь посолиднее приобрести.

Однажды поздним вечером, после очередного просмотра "12 стульев" солдаты с батареи Руслана сидели кружком, курили и травили байки.

- Как продали? - непонимающе хлопал ресницами уже успокивающийся Руслан. Танк продали? Да брешете!

- Тьфу! И не в первый раз!

- И за сколько же?

- Та! За пару кувшинов кишмишевки на экипаж. На большее танк не потянет, совершенно спокойно рассказывал танкист - гость батареи.

- Да ну-у-у, - недоверчиво протянул Руслан. - Вас за это расстреляли бы!

- Балда! За что же стрелять-то? Танк - вон он, - танкист ткнул пальцем в темноту, где и правда стояла его машина. - Продавать уметь надо. А тебя Перчик просто надурил. Тут такое продают! А ты, считай, свои деньги просто ему подарил. Сколько? Сто, двести афошек? Ну ладно, не огорчайся, слушай.

И, кое-как успокоившемуся Руслану рассказали, как проделывается несложная и веселая операция с продажей танка.

Танк, подогнанный задом к дувалу, предлагают хозяину как вещь абсолютно необходимую в хозяйстве, с самыми радужными перспективами на развитие этого самого хозяйства. Вспахать там, или, опять же, бельишко на стволе просушить, а то и от дождя или снега укрыться, там же и печка есть. Солдаты получают требуемый натуральный обмен в виде кишмишевки - отвратительного самогона, либо барана, либо то, чем может поступиться хозяин за диковинную покупку. Затем испрашивается разрешение нового хозяина на последнюю ночь в танке, не на улице же ночевать. Афганец любовно примыкает покупку крепкой, чтобы не украли, цепью к глиняной стене дувала и крепко спит, видя во сне те самые радужные перспективы. В это время баран съедается, самогон выпивается, анаша выкуривается. Под утро боевая машина, взревев и взметнув тучи пыли, увозит еще хмельных и сытых танкистов вместе с куском дувала и бренчащей новенькой цепью, давно хранимой хозяином для особого случая. Ищи-свищи...

- Так-то танк! А ты, дурья голова, чего испугался?! Ладно, впредь умнее будешь! Таких как ты Перчик уже человек двести надурил, - танкист хлопнул задумавшегося Руслана по плечу.

Перчик - начальник интендантской службы части - прапорщик. Вообще-то его звали Василий Игнатьевич. Фамилия у него смешная - Перец. И похож он был на перец. Только не на стручковый, а на болгарский, сладкий. Толстенький хохол, на коротких ножках, с румянцем на щеках, очень жизнерадостный, он представлялся : "Прапорщик ПЭРЭЦ". Это он сегодня "нависал" над здоровенным Русланом и говорил страшное, совершенно не вяжущееся с его смешной внешностью:

- Стоять! В глаза смотреть! Отвечать!

Руслану было впору не стоять и отвечать, а провалиться сквозь землю.

- Сколько взял?

- Да вот... - мямлил растерянно Руслан и теребил в руках две засаленные бумажки по сто афгани.

- Да за это... Да тебя... - распалялся праведным гневом воина-интернационалиста Перчик, - на месяц на губу закатать надо. Негодяй!

- Товарищ прапорщик! Фотоаппарат мой. Я...

- Разговорчики! Советский солдат занимается наживой! Сейчас пойдем - я тебя начальнику гарнизона сдам под арест!

- Не надо, товарищ прапорщик! - совершенно сомлел Руслан и просительно-нелепо пробормотал: " Я... я больше не буду, - и чуть не разрыдался совсем по-детски от стыда и страха перед скорой карой за свой поступок, позорящий высокое звание и так далее.

- Не надо! - вроде бы уже остывал Перчик, - а валюту-то куда девать?! вновь добавил грозности прапорщик, с отвращением глядя на деньги, зажатые в потном кулаке солдата.

- Может, себе возьмете, а, товарищ прапорщик? - с робкой надеждой на помилование протянул Руслан.

- Я? Себе?! - Перчик чуть было вновь не взорвался в благородном негодовании. - Да ты... - и вновь смягчился. - Впрочем, ладно. Давай сюда. Пожалею тебя, молодого. Но впредь... Сдам сейчас деньги в кассу полка под отчет. Смотри мне, попадешься еще раз, я тебе... Иди.

- Ну, Перчик! - смеялись солдаты. - Ты ему руки целовать не кинулся? Лопух! Послал бы его подальше, он бы и пошел. Под отчет! Сдохнуть можно! Ничего, мы тебя просветим.

Через месяц просвещенный товарищами Руслан уже спокойно и уверенно продал афганцам свое парадное обмундирование, зимнюю шапку и противогаз. Парадку покупали охотно - полушерстяная одежда, шапку - ясно. А вот на какой ляд афганцам противогаз, так никто и не смог понять до конца войны. Отчитываться за казенные вещи было просто. Парадка в Афгане только и нужна, когда демобилизуешься. Уходишь на дембель - с молодым поделись. Ты ему опыт свой жизненный, он тебе с глубоким уважением парадную форму. Остальное спишут, как утерянное в бою или еще придумай что-нибудь. Тем более, что с Перчиком можно было решить любые интендантские вопросы без занудства, допросов, за небольшую сумму в чеках или афошках. Солдаты им были довольны, он имел от этого свой небольшой доход, и за то прощали его любимый фокус, который он проделывал с неопытными, подлавливая их на торговле с афганцами и до смерти пугая.