Николай Яковлев - Об артиллерии и немного о себе Страница 13

Не отвечая на фашистское приветствие полковника, мы объявили ему о задаче, стоящей перед нашим отрядом, и предложили немедленно отвести вверенные ему подразделения от Львова. Гитлеровец же заявил, что имеет приказ штурмовать город и будет его выполнять. Я повторил полковнику, что Львов отныне советский город, наша граница теперь у Перемышля, об этом объявлено по радио, и поэтому боевые действия немецких войск подо Львовом должны быть немедленно прекращены. Они обязаны отойти за Сан.

Командир немецкого полка опять сослался на приказ своего высшего командования, которое сейчас находится в местечке Комарно. Предложив полковнику дать мне сопровождающих, я вознамерился сам проехать в Комарно. Немец стушевался. Затем заявил, что дорога на Комарно небезопасна, поэтому будет лучше, если он снесется с командиром дивизии по рации. И штурмовать Львов тоже пока воздержится. Я дал свое согласие на подобный вариант.

Лишь под вечер 19 сентября немецкие войска начали уходить с восточной стороны Львова. А 20 сентября мы с прибывшими к тому времени П. А. Курочкиным, Ф. И. Голиковым и И. А. Серовым вступили в переговоры с начальником львовского гарнизона генералом Лангером о порядке сдачи нам города. Они были успешными.

Итак, с выходом на новую границу и передислокацией частей 5, 6 и 12-й армий на территорию Западной Украины возникли дополнительные трудности по расквартированию войск, созданию артполигонов. И они со временем были выбраны в районах Ковеля, Яворува (подо Львовом) и Станислава.

Глава вторая. Накануне

Войска Киевского Особого военного округа на новых местах незамедлительно приступили к боевой учебе. А тем временем 30 ноября 1939 года начались военные действия на Карельском перешейке и западной границе с Финляндией. Подталкиваемое фашистской Германией, финское правительство, не внемля голосу разума, решило начать войну с Советским Союзом.

Сначала войска Ленинградского военного округа наступали. 2-3 декабря в районе Тайпален-йоки 142-я стрелковая дивизия, а к 12 декабря и остальные соединения 7-й армии вышли к мощным укреплениям линии Маннергейма. Но здесь наступление советских войск застопорилось. Пришлось срочно наращивать силы, беря части и из других округов. На фронт севернее Петрозаводска из КОВО перебросили 44-ю стрелковую дивизию. Потом по требованию Генерального штаба на Карельский перешеек из нашего округа убыло несколько артиллерийских полков РГК, в том числе 137-й полк, вооруженный 203-мм гаубицами. По распоряжению центра было отправлено и немало транспортов с боеприпасами.

В это время С. К. Тимошенко, ставший с января 1940 года командующим только что созданным Северо-Западным фронтом, с разрешения наркома обороны вызвал меня к себе в Ленинград, где тогда находился штаб фронта. Но по пути мне надлежало еще остановиться в Москве, чтобы представиться Народному комиссару обороны СССР.

По прибытии в Москву направился в приемную наркома. Состоявший при нем для особых поручений комкор Р. П. Хмельницкий, ловко управляясь с доброй полдюжиной телефонов, коротко пояснил, что нарком сейчас очень занят и вряд ли найдет время меня принять. Но тут же предложил все же подождать. Я присел к столику, на котором лежали газеты, и, просматривая их, одновременно начал наблюдать за работой Хмельницкого. В приемную то и дело заходили незнакомые мне военные в довольно высоких званиях. Да, до этого я в столь представительных учреждениях не бывал, поэтому чувствовал себя немного неловко.

Минут через тридцать комкор Хмельницкий, побывав в кабинете наркома, передал, что Ворошилов ждет меня. Я встал и направился по вызову.

До этого с К. Е. Ворошиловым мне лично встречаться не приходилось. Но в моем представлении он был тем, кем тогда являлся для всей армии и советского народа, - крупнейшим партийным и военным деятелем, близко стоявшим к И. В. Сталину.

Когда я вошел в кабинет, Ворошилов, к моему удивлению, поднялся, вышел из-за письменного стола и пошел мне навстречу. Остановившись на середине кабинета, я представился. Крепко пожав мою руку, Климент Ефремович предложил сесть и сам устроился в кресле напротив. И сразу же перешел к деловому разговору. Сказал, что на Карельском перешейке сейчас находятся едва ли не все старшие артначальники РККА, в том числе Н. Н. Воронов, В. Д. Грендаль и А. К. Сивков, поэтому ему не совсем понятно, зачем С. К. Тимошенко требует еще и меня.

- Исходя из этого, - заявил нарком, - я разрешаю вам, товарищ Яковлев, пробыть на фронте всего лишь пять суток. Затем возвращайтесь к себе в Киев.

Неожиданно для меня, в общем-то знакомого наркому лишь по анкетным данным человека, Ворошилов вдруг перешел к довольно откровенной беседе и заявил, что советско-финляндская война оказалась более трудной, чем предполагали и утверждали кое-кто из крупных начальников, в том числе и командование Ленинградского военного округа. Наши войска дерутся с сильным противником, умело укрепившим свое предполье и создавшим такую мощную оборонительную линию, как линия Маннергейма. Но все же, еще раз подчеркнул К. Е. Ворошилов, главные испытания ждут нас на западе, со стороны фашистской Германии.

После этого нарком спросил, как выглядят, по моему мнению, в данное время войска КОВО: какова их боевая готовность и что собой представляет оставшееся в Киеве командование округа. Потребовал дать характеристику на каждого из оставшихся заместителей командующего войсками, начальника штаба, основных начальников родов войск и командующих армиями. Как мне представлялось, я ответил на вопросы наркома удовлетворительно. При этом постарался сделать упор на ответы на профессиональные вопросы, избегая касаться характеристик личностей. Позволил себе доложить, что мне не совсем нравится отправка ряда артполков РКГ и некоторых корпусных артиллерийских полков из КОВО на север, а также изъятие значительной части окружных боезапасов. На это К. Е. Ворошилов ничего не ответил, лишь что-то черкнул у себя в рабочем блокноте.

Наша беседа с наркомом обороны продолжалась около сорока минут. Отпуская меня, Ворошилов вновь приказал доложить Тимошенко, что разрешает мне пробыть на фронте всего лишь пять суток. Пять суток, и не больше!

Около 7 часов утра следующего дня я был уже в Ленинграде. В штабе фронта у С. К. Тимошенко застал А. А. Жданова. Но не успели мы с ним и поздороваться, как командующий фронтом, подозвав меня к карте, показал на ней командный пункт комкора П. И. Батова и приказал немедленно выехать к нему. Захватив с собой полковника, который, как оказалось, должен был принять стрелковую дивизию вместо снятого командира, мы отправились в путь. Мне было приказано на месте разобраться, почему войска корпуса топчутся на месте и не имеют даже малейшего успеха, а затем вернуться в штаб фронта с докладом.