Лариса Черкашина - Наталия Гончарова. Любовь или коварство? Страница 13

Открываю следующую тетрадь по всемирной истории. Рим, Карфаген… Наташа описывает древние Пунические войны — долгую кровавую вражду между Римом и Карфагеном в третьем столетии до нашей эры. Ту самую, что предсказала некогда вещая Дидона!

Перелистываю сто тридцатую страницу. Аннибал… Так и есть! Натали описывает военные походы и сражения знаменитого полководца Ганнибала. А ведь так иногда называл эту фамилию и Пушкин. Пришли на память его строки: «До глубокой старости Аннибал помнил еще Африку, роскошную жизнь отца…» И дальше: «В России, где память замечательных лиц скоро исчезает, по причине недостатка исторических записок, странная жизнь Аннибала известна только по семейственным преданиям».

Но поэт писал о своем темнокожем прадеде, крестнике и любимце Петра I, Абраме Петровиче Ганнибале.

…черный дед мой Ганнибал…

«Он был родом африканский арап из Абиссинии; сын одного из тамошних могущественных и богатых влиятельных князей», как повествует «Немецкая биография» прадеда поэта, «горделиво возводящего свое происхождение по прямой линии к роду знаменитого Ганнибала, грозы Рима».

В фамильном гербе, разрешение на который Абрам Петрович испросил у государыни, было изображение африканского слона под короной. Не хотел ли таким образом прадед поэта напомнить о своем историческом роде? Ведь именно на боевых слонах и начал свой поход на Рим карфагенский полководец Ганнибал.

И будущая свекровь Натали — Надежда Осиповна, внучка «царского арапа», в девичестве носила эту славную и чрезвычайно редкую в России фамилию.

Невероятно! Но происходят необъяснимые, «странные сближения» — первая глава «Арапа Петра Великого» помечена Пушкиным июлем 1827 года, и Натали почти в то же самое время пишет о Ганнибале.

Сколь много мистических предзнаменований! Их великий потаенный смысл в том, что увидеть и распознать скрытые знаки судьбы можно лишь через столетия. И сколько еще тайн и загадок таят в себе ученические Наташины тетрадки!

Наставления

Чем больше я вчитываюсь в страницы, исписанные ее рукой, перелистывая пухлые, почти академические фолианты сброшюрованных школьных тетрадей, тем более убеждаюсь, что не будь в ней этой заложенной в детстве привычки к постоянному труду, вряд ли воздушная красавица, госпожа Пушкина, могла бы справиться со своими будущими обязанностями — светскими и семейными, и справиться достойно.

«Ежели трудишься в молодости, то будешь иметь покой в старости»;

«Хотя учение трудно, однако плоды его сладки»;

«Избегайте праздности, ибо она есть источник всех пороков»;

«Человек питается плодами трудов своих»;

«Праздный всегда бывает скучен».

Эти столь часто слышанные Ташей наставления остались не только на тетрадных листах…

Как хорошо! вот сладкий плод ученья!

Края страниц, тронутых желтизной, истрепались, строки кое-где стерлись, стали расплывчаты. И под флером тончайшей, бережно подклеенной архивистами папиросной бумаги проглядывают, словно сквозь дымку столетий. Но старые орешковые чернила стойко сохранили свой цвет, да и кляксы, несмотря на весьма почтенный возраст, казалось, вот-вот сорвались с кончика гусиного пера. И, быть может, на ту же страницу следом капнули горькие детские слезы…

Теперь стало понятным, почему красавица Натали, в отличие от своих сестер и братьев, была близорука. Недостаток этот, явно не наследственный, а благоприобретенный…

Привычка заниматься глубоко и вдумчиво осталась у Наташи Гончаровой на всю жизнь. И эту свою основательность она передала детям: сыновья Пушкина — Александр и Григорий — с отличием учились в гимназии и Пажеском корпусе. К дочерям же — Марии и Наталии — на дом приглашались учителя. Девочек учили общеобразовательным предметам, а также иностранным языкам, музыке, рисованию.

…Наташа завершала учебу в своем домашнем лицее. Семнадцатилетняя барышня Гончарова, уже увидевшая свет и познавшая неотразимость и силу своей красоты, она, как и прежде, исписывает своим летящим девичьим почерком новые тетрадки по немецкой грамматике. Последние ее конспекты помечены 1829 годом. Она — невеста поэта.

В небесном лике юной девы поэт сумел разглядеть не менее прекрасную и нежную душу, и сколько раз в жизни порадовался, что не ошибся в своем выборе.

«Госпожа Пушкина, жена поэта, здесь впервые явилась в свет, — записала в своем дневнике графиня Долли Фикельмон, — она очень красива, и во всем ее облике есть что-то поэтическое — ее стан великолепен, черты лица правильны, рот изящен, и взгляд, хотя и неопределенный, красив; в ее лице есть что-то кроткое и утонченное; я еще не знаю, как она разговаривает, ведь среди 150 человек вовсе не разговаривают, — но муж говорит, что она умна».

Замечание графини более чем просто любопытно, ведь современники в уме Натали обычно отказывали, — все затмевала ее редкостная божественная красота. Что ж, поверим Пушкину.

«Парнасса тайные цветы»

В чем только не обвиняли Наталию Николаевну многочисленные биографы поэта! Не было, дескать, у нее интересов ни к музыке, ни к живописи, ни к поэзии, и «неоткуда было возникнуть». Эта предвзятость проявлялась буквально во всем — даже вполне безобидные строчки из пушкинских писем толковались ей во вред.

«Наталья Николаевна была так чужда всей умственной жизни Пушкина, что даже не знала названий книг, которые он читал, — упрекал ее Валерий Брюсов. — Прося привезти ему из его библиотеки Гизо, Пушкин объяснял ей: «4 синих книги на длинных моих полках»».

Ведь это так естественно подсказать жене, где стоят нужные книги в огромной домашней библиотеке. «Отыщи», — просит он. Сам Брюсов допустил ошибку в названии книг — Пушкин просил жену прислать ему «Опыты» М. Монтеня. Вот уж, истинно, — не судите, да не судимы будете.

«Наталья же Николаевна, по некоторым сообщениям, — уверял Вересаев, — в то время совсем еще даже не читала Пушкина, вообще же всю жизнь была к поэзии совершенно равнодушна».

Так ли это? Читала ли юная Натали стихи Пушкина, будучи его невестой? Вопрос не праздный. Хорошо известно, что ее старшая сестра Александрит слыла страстной поклонницей пушкинской поэзии и знала наизусть многие его поэмы. А Натали? Она, как и ее сестры, выросла в родовом имении Полотняный Завод, где имелась богатейшая библиотека.

И вновь — открываю ученические тетрадки Наташи.

«Чтение полезных книг служит к изощрению разума»;