Геннадий Прашкевич - Брэдбери Страница 13

Отдадим должное искренности Хаббарда.

«Безосновательная критика отгораживала и отгораживает pulp-литераторов от всего остального писательского мира, — писал он, — хотя в действительности такого разделения нет и быть не должно.

Вот вам ясный пример.

При написании художественного произведения мне иногда не хватает какой-либо важной информации. Чтобы все в тексте было честно (а я — честный писатель), я нахожу человека, который напрямую связан с интересующей меня темой. Объясняя, зачем мне нужна та или иная информация, я всегда прямо говорю, что нужна она мне для рассказа или статьи, предназначенных, скажем, для таких журналов, как “Боевой орел” или “Приключения”. Если моему собеседнику до этого случалось быть читателем так называемых “высококачественных журналов” или столь же “высококачественной литературной критики”, он, скорее всего, снисходительно улыбнется: — Нет уж, спасибо. Я не хочу упоминаться в дешевых бульварных изданиях”.

Как же мне в таких условиях искренне и честно работать, например, над рассказами о парнях из береговой охраны? Ведь мою историю или статью прочитает добрая сотня тысяч довольно впечатлительных людей. Если я окажусь не прав, если я ошибусь в фактическом материале, они составят неправильное представление уже не только обо мне лично, они составят неправильное представление обо всех парнях береговой охраны, и тогда воплей будет вдвое больше».23

Рей Брэдбери вдумывался в эти слова.

Он никогда не гнался за каким-то абсолютным знанием.

Он с самого начала понимал (чисто интуитивно), что писать надо — о себе.

Да, да, прежде всего о самом себе, о своей жизни. Вот материал, который любому писателю стыдно не знать досконально. Запахи, краски, голоса и жесты, пейзажи и разговоры. А кроме всего этого, писать о себе — это значит, что ему, будущему писателю Рею Брэдбери, вовсе не нужно, как другим «опытным» pulp-труженикам, искать помощи у каких-то узких специалистов.

Глава вторая ПЕРВАЯ КНИГА

Бог дал нам разум, чтобы мы исследовали то, что уже есть, а не для того, чтобы мы гадали и боялись, что нас ждет в будущем.

Летом 1938 года в Лос-Анджелес из Уокигана переехала бабушка Рея.

Она сняла квартиру в том же доме, где жили Леонард Сполдинг и его семья.

Вместе с бабушкой жила теперь в том же доме тетя Нева, а еще вернулся из армии старший брат.

Жить было по-прежнему трудно.

Однажды бывший одноклассник предложил Рею за 80 долларов место постоянного продавца лос-анджелесской газеты «Herald Express». Несомненно, это был подарок судьбы. Рей сумел уговорить отца и брата — они выделили ему нужную сумму. И теперь пять дней в неделю — с четырех часов дня до полседьмого вечера — он проводил на оживленном углу улиц Олимпик и Нортон.

Множество людей проходили мимо юного продавца.

Одни буквально выхватывали газету из рук, другие останавливались, чтобы неторопливо и подробно обсудить события, со всех сторон обрушивавшиеся на людей.

Гитлер назначил себя Верховным главнокомандующим, — означает ли это победу нацистской партии над военными?..

В пустынях Саудовской Аравии найдена нефть, — означает ли это резкие изменения в устоявшейся жизни арабских племен?..

В Австрии проведен плебисцит, — означает ли это, что Австрия становится частью Третьего рейха?..

В Мюнхене подписано соглашение между Великобританией, Францией, Германией и Италией, — означает ли это мир для Европы?..

Японцы захватили Гуанчжоу…

Германия оккупировала Судеты…

Польша захватила Тешинскую область Чехословакии…

Венгры вошли в южные районы Словакии и Карпатской Украины…

Немецкие химики Герхард Шрадер, Отто Амброс и другие открыли новый отравляющий газ зарин…

Что это всё может означать для Европы?

Никто не обратил внимания на проскользнувшее в печати сообщение о том, что немецкий ученый Конрад Цузе создал первую в мире вычислительную машину. Говорили в основном о Гитлере — ключевой фигуре того времени. В США он был признан человеком 1938 года — «За распространение демократии по всему миру». (Кстати, в следующем году Гитлер был номинирован на Нобелевскую премию мира и, кто знает, может, и получил бы эту премию, если бы воздержался от нападения на Польшу.)

Рею нравилось находиться среди людей.

Иногда газету покупали настоящие знаменитости.

У киноактеров Джона Бэрримора (1882-1942) и Бестера Юртона (1895-1966) Рей даже взял автографы; он вообще старался не пропустить никого из тех, кто хоть чем-то выделялся из толпы.

Он не просто зарабатывал деньги, он учился.

«Когда тебе семнадцать, — вспоминал он впоследствии, — ты думаешь, что умеешь все на свете. Но когда мне было семнадцать, я не умел ровно ничего. Я не умел писать стихи, даже короткого рассказа не мог написать. В старших классах школы, где я учился, ученики писали короткие сочинения, но я и там не блистал и окончил школу полным неумехой и твердо знал только одно: хочу быть писателем. Потому и устроился продавцом газет.

Друзья спрашивали: “Что ты тут делаешь?”

Я каждому отвечал: “Становлюсь писателем”.

“Как можно стать писателем, торгуя газетами?”

“А вот так!” — отвечал я и каждое утро, проснувшись, писал новый рассказ.

А после работы бежал не домой, а в свою любимую Центральную библиотеку.

Можно считать, я тогда жил в этой библиотеке. Меня окружали лучшие в мире друзья — книги. Редьярд Киплинг любил меня. Чарлз Диккенс любил меня. Герберт Уэллс любил меня. Жюль Верн любил меня. Эти любовники изменили всю мою жизнь. Они смотрели на меня в упор, они изучали меня. Ты входил в библиотеку и сразу попадал в удивительную атмосферу их присутствия, вдыхал ее, плавал в ней. Ты сам становился писателем, плавая посреди книжных полок. Сквозь тебя проходили вибрации. Они оставались в тебе навсегда. Я не думал тогда о том, как мало я умею. Я был так поглощен любовью к книгам, что просто некогда было думать о каких-то моих собственных несовершенствах. Ведь в чем сила любви? Любовь заставляет тебя звучать даже после того, как музыка закончилась. Вот почему нужно постоянно находиться в состоянии влюбленности во что-нибудь…»24

Десять долларов чистого дохода в неделю!

Это было уже что-то, и в январе 1939 года Рей все-таки поступил в колледж.

К этому времени отец еще раз сменил квартиру. Жить рядом с матерью, постоянно дававшей советы по делу и без дела, Леонарду Сполдингу не хотелось, и волею случая колледж, в который поступил Рей, оказался рядом с домом. К сожалению, скоро выяснилось, что сидеть часами за партой Рей попросту не мог. Он был слишком деятелен для этого, неусидчив, непривычен к дисциплине. Если что-то привлекало его в учебе, то всего лишь гипотетическая возможность чаще знакомиться с девушками.