Юлия Андреева - Ближнее море Страница 13

«Волосик, Щеник, Щенятка, зверик, скучаю по тебе немыслимо! С Новым годом, Солнышко!

Ты мой маленький громадик!

Мине тебе хочется! А тибе?

Если стыдно писать в распечатанном конверте – пиши по почте: очень аккуратно доходит. Целую переносик и родные лапики, и шарик, все равно, стриженый или мохнатенький, и вообще все целую, твоя Лиля».

Факт 7

«…если бы у меня был сын, то он наверняка загремел бы в 37-м, а если бы уцелел, то его убили бы на войне», – Лиля решила не иметь детей ни от Осипа, ни от Владимира. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит.

В самом начале отношений с Владимиром Маяковским они договорились честно сказать друг другу, если почувствуют, что их чувства охладели. Весной 1925 года Лиля в одностороннем порядке выполнила условия договора. Маяковский был безутешен.

Факт 8

Лиля считала буржуазным скрывать свои романы и связи на стороне и возмущалась, когда ее взгляды не разделялись другими. Из-за ее отношений с кинорежиссером Львом Кулешовым его супруга актриса Александра Хохлова сделала попытку самоубийства.

«Что за бабушкины нравы?» – возмутилась Лиля, когда ей сообщили о чуть не произошедшей трагедии.

Факт 9

Когда Маяковский влюбился в Наталью Брюханенко, Лиля запретила ему вступать с ней в официальный брак. Великий поэт подчинился. Несмотря ни на что, Лиля дружила почти со всеми его женщинами, ревновала она лишь к Татьяне Яковлевой – русской эмигрантке, с которой Маяковский сошелся в Париже.

Узнав, что Владимир посвящает Яковлевой стихи, Лиля написала ему: «Ты в первый раз меня предал!».

Факт 10

Маяковский хотел, чтобы Татьяна переехала к нему, та же по понятным причинам желала жить во Франции. Гуляя вместе по Парижу, Владимир и Татьяна говорили о Лиле и даже вместе выбрали ей прощальный подарок – автомобиль «Рено». В то время это было невероятно! Лиля стала второй женщиной-москвичкой за рулем. Казалось бы, она получила отступного и теперь не должна мешать их счастью.

Согласно долгое время бытовавшей версии, Маяковский должен был явиться в 1928 году за Яковлевой в Париж, но его не выпустило за границу ОГПУ. На самом деле, как писал об этом Валентин Скорятин, проведший немало времени в Государственном архиве, Маяковский даже не подавал просьбу о выезде. Невеста напрасно прождала его и через какое-то время сочеталась браком с человеком, не связанным никакими обязательствами, клятвами и привязанностями.

Факт 11

Другие подруги Маяковского не спешили связать свою жизнь с жизнью поэта, так как понимали, что в любой момент между ними может возникнуть тень Лили и они останутся у разбитого корыта.

Последняя любовь Владимира Владимировича Вероника Полонская – актриса МХАТа и жена Михаила Яншина, отказавшись немедленно уйти от мужа и перебраться к Маяковскому в комнату на Лубянке, закрывая за собой дверь, услышала выстрел.

«Лиля – люби меня. Товарищ правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты устроишь им сносную жизнь – спасибо.

Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся.

Как говорят – «инцидент исчерпан»,любовная лодка разбилась о быт.Я с жизнью в расчете и не к чему переченьвзаимных болей, бед и обид.

Счастливо оставаться. Владимир Маяковский» (предсмертная записка В. Маяковского).

«Если бы я или Ося были бы в Москве, Володя был бы жив», – писала Лиля сестре Эльзе.

Факт 12

После смерти Маяковского Лиля носила его кольцо с надписью Л.Ю.Б. на шее и вышла замуж за Виталия Примакова.

Осип снова был рядом с ней и как встарь они жили втроем.

«Я всегда любила одного – одного Осю, одного Володю, одного Виталия и одного Васю» (имеется в виду Василий Катанян – четвертый муж Лили Брик, с которым она сошлась после расстрела Примакова).

Факт 13

Лиля Брик прожила долгую и интересную жизнь. По ее собственному признанию, перед смертью ей явился Маяковский.

Всю свою жизнь Лиля Брик оставалась властной, способной принимать решения женщиной. Поэтому, когда в 86 лет она сломала шейку бедра и поняла, что отныне ей осталось только лежать колодой и что она становится обузой для своих близких, она покончила с собой.

«Приснился сон – я сержусь на Володю за то, что он застрелился, а он так ласково вкладывает мне в руку крошечный пистолет и говорит: «Все равно ты то же самое сделаешь».

Мертвые или вечно живые

В школе мы учимся по стихам давно ушедших поэтов, собственное чтение обычно тоже начинаем с классики. Как правило, первые стихи пишутся в подражание тому или иному любимому поэту. Пииты прошлого – умершие ныне поэты продолжают влиять на нас всю нашу жизнь, так что невольно начинаешь думать, что настоящая жизнь у людей искусства начинается уже после жизни бренной, земной. Мертвые или вечно живые поэты продолжают жить среди нас, время от времени нашептывая на ухо свои, а не наши строки. Есть даже такой термин «привет от…». Привет от Сергея Есенина, от Велимира Хлебникова и Владимира Маяковского. Я уже молчу о многочисленных «приветах» и посланиях от Владимира Высоцкого.

Мы живем в домах или ходим рядом с домами, где когда-то жили поэты, писатели, художники, невольно приобщаясь к их продолжающей жить духовной сущности. Что-то такое, что с годами и не собирается умирать, не покидает стен, за которыми писались романы, песни и стихи, где велись литературные дебаты. Нас цепляет Петербург Достоевского, потому что влияние его не ограничивается страницами романа. Те самые доходные дома и дворы-колодцы существуют в реальности. Есть даже специальные экскурсии по местам Федора Михайловича в Петербурге. Есть Петербург Достоевского, Петербург Блока, Пушкина…

Современные города, города, сохранившие в себе живую историю, в чем-то напоминают «Пикник на обочине» Стругацких. Помните, кто-то посетил землю, устроив на ней пикник, и уходя оставил… Ушедшие, но не оставившие нас в покое поэты и художники привнесли в наш мир что-то такое, что делает «наш» мир… (хотя кто сказал, что он «наш»?) миром, в котором очень сложно, а может быть, даже невозможно сделать что-либо принципиально новое, что-то, чего не было до нас. Как говорил в своих последних беседах с сестрой Артюр Рембо: нет свободы в творчестве, так как все было уже сказано до нас, единственная свобода – петь хвалу Господу, приближаясь через это к его престолу. Но так он думал не всегда, всю жизнь стремясь к свободе и разрывая любые пытающиеся захватить, опутав его по рукам и ногам, узы.