3иновий Шейнис - Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек Страница 13

Вскоре был получен ответ Ленина. А затем Рижская организация РСДРП избрала на съезд своего делегата – Максима Максимовича Литвинова, и в конце марта он выехал за границу.

Лондонский съезд проходил в условиях подъема революции в России. После расстрела мирного шествия в Петербурге по всей стране продолжались забастовки. Съезд должен был разработать тактическую линию в революции. Ближайшей задачей выдвигается свержение царизма, победа буржуазно-демократической революции при гегемонии пролетариата в союзе со всем крестьянством. На съезд был вынесен вопрос о вооруженном восстании. Были заслушаны два доклада: Луначарского и Богданова. Прения были бурные и долгие. Не все делегаты понимали остроту и важность момента, но резолюцию приняли ленинскую: «III съезд РСДРП признает, что задача организовать пролетариат для непосредственной борьбы с самодержавием путем вооруженного восстания является одной из самых главных и неотложных задач партии в настоящий революционный момент.

Поэтому съезд поручает всем партийным организациям… в) принять самые энергичные меры к вооружению пролетариата…» Докладчиком по вопросу о временном революционном правительстве выступал Ленин. Он разъяснил задачу борьбы за революционно-демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства и создание будущего правительства как органа такой диктатуры.

Программа действий определена. Впереди бои. Делегаты возвращаются в Россию.

Перед отъездом, 27 апреля, участники съезда во главе с Лениным идут на Хайгетское кладбище, к могиле Карла Маркса. Молча, тесно прижавшись друг к другу, с непокрытыми головами стоят они у великой могилы.

Решение вопроса о вооруженном восстании выдвинуло громадную проблему: где взять оружие? В России это сделать очень трудно, почти невозможно. Оставался один реальный путь – закупить за границей.

Еще до III съезда большевики заказали в Лондоне партию оружия. ЦК поручил Литвинову принять его и отправить в Россию. Он занимался этим всю весну 1905 года, используя для переброски старые пути, по которым отправлял «Искру», и к началу лета выехал в Берлин.

Реплика Ленина в адрес Литвинова в письме к Землячке: «Транспорт будет, пока есть папаша» – была далеко не случайна. Он два года руководил транспортировкой «Искры» и искровской литературы в Россию. В ЦК заслуги Литвинова были признаны, в том числе и Владимиром Ильичем, который придавал этой проблеме большое значение.

После съезда транспортное дело приобрело особое значение. Одним из главных узлов, через который в Россию отправлялась вся литература, а часто и оружие, был Берлин, где большевики и меньшевики имели общую транспортную группу. Фактически же контроль над ней после II съезда захватили меньшевики. Доступ большевистской литературы в Россию был затруднен. Ленин предложил Литвинову безотлагательно выехать в Берлин и там взять в свои руки транспортное дело партии.

Письма, шифрованные записки и другие документы партийного архива позволяют проследить, как Литвинов выполнил поручение Ленина. И снова с поразительной ясностью вырисовывается характер Литвинова: решительный, твердый, настойчивый.

В Берлине транспортным делом ведает меньшевик В. Л. Копп. Через пятнадцать лет заместитель народного комиссара иностранных дел Максим Максимович Литвинов и член коллегии Наркоминдела Виктор Леонтьевич Копп вместе будут решать важнейшие вопросы внешней политики.

А пока… Литвинов приезжает в Берлин и начинает действовать. Данной ему ЦК властью он вместо меньшевика, ведавшего центральным складом литературы, назначил Пятницу – известного большевика О. А. Пятницкого, в будущем одного из виднейших деятелей партии и Коминтерна.

1 июня 1905 года Литвинов пишет Коппу записку: «Уважаемый товарищ… Литературу, предназначенную для посылки в Россию через Ваше посредство, Вы будете получать от тов. Пятницы, которому мною поручено заведование Берлинским складом нашей партии.

Уполномоченный ЦК Феликс».

Копп, получив столь категорическое предписание, ответил Литвинову письмом, в котором заявил, что назначение Пятницкого не признает.

Литвинов снова написал Коппу, коротко и ясно: «Уважаемый товарищ!

Только что передали мне Ваше экспресс-бриф(Express-brief), немало меня удивившее. По поводу его содержания нам, очевидно, необходимо лично поговорить. Буду у Вас завтра утром часов в одиннадцать.

С тов. приветом. Феликс».

А чтобы не было и тени сомнения в том, что отныне склад принадлежит большевикам, Литвинов делает приписку: «Я написал Вам сегодня уже о назначении Пятницы заведующим складом».

О том, что происходило в последующие три дня, можно себе представить из письма Коппа Литвинову. Автор придавал столь принципиальное значение своему посланию, что уточнил даже время его написания: 4 часа дня, 14.VI 1905 года. Копп писал: «Уважаемый товарищ!

Только что тов. Филипп сообщил мне, что дверь находящегося в нашем, совместно с Пятницей, распоряжении склада заперта совершенно неожиданно для него замком на кольцах. Предполагая, что поступок этот может исходить лишь от одного из Ваших друзей, и находя, что такого рода действия являются грубым нарушением наших прав, гарантированных Прим. 1 к § 1 нашего договора с Ц[ентральным] Комитетом, я прошу Вас употребить все зависящие от Вас усилия, чтобы в самый короткий срок удалить замок с дверей склада…»

Нет нужды полностью цитировать письмо Коппа, написанное стилем опытного стряпчего. Важнее события, которые вскоре последовали. Литвинов склад взял в свои руки и начал массовую отправку большевистской литературы в Россию. Но через несколько дней ему пришлось выехать из Берлина в Женеву, и в это время произошло >следующее: меньшевики, воспользовавшись отсутствием Литвинова, подписали с членом ЦК РСДРП Леонидом Борисовичем Красиным договор о транспортировке литературы, ввели Красина в заблуждение. Договор был очень невыгоден большевикам.

История эта была доведена до сведения Ленина с искажением фактов. Меньшевики подняли скандал, обвинили Литвинова в односторонних действиях. В связи с этим Владимир Ильич обратился к Литвинову за разъяснением. 19–20 июня Литвинов написал Ленину, разъяснил суть вопроса:

«Дорогой Владимир Ильич!

Спасибо за доверенность. Злитесь Вы на меня без всякой причины… С… Никитичем[5] был у меня вполне определенный разговор. Он не хотел даже видеться с Сюртуком.[6] Но я его сам просил узнать, остается ли этот хамелеон в партии или нет. Урегулирование же отношений транспортной Берлинской группы и ЦК и назначение туда людей Ник [итич] предоставил мне. Мог ли я предположить, что Ник [итич] заключит договор с частной группой без меня, в то время как он мог вызвать меня телеграммой… Хорош также Вадим.[7] Проект договора составлен им, а мне и слова не написал в Женеву. Нет, как хотите, за всеми глупостями не поспеешь. Мне необходимо было спешить в Женеву для составления маршрутов товарищам, но в Берлин-то мне зачем было спешить?