Энтони Кидис - Паутина из шрамов Страница 13

Джон был настоящим американским ребенком. Он обожал пиво, и мы часто околачивались около местного магазина, уговаривая взрослых купить нам пива. Выпивка не являлась моим излюбленным способом кайфа, но это был стимулятор, чтобы выйти из-под контроля и не знать, что может произойти.

Мы перестали просить людей купить нам упаковку пива и перешли к кражам.

Однажды мы гуляли по Вествуду и увидели, как работники ресторана грузят ящики с пивом на склад на третьем этаже. Когда они отлучились на минутку, мы вскарабкались на мусороуборочную машину, схватили пожарную лестницу, взобрались по ней, открыли окно и взяли ящик Heineken, которого нам хватило на несколько дней.

Затем от кражи пива мы перешли к воровству виски из супермаркетов Вествуда. Мы заходили в супермаркет, брали бутылку виски, опускали ее в штанину, натягивали сверху носок и выходили немного прихрамывая. Виски был ужасным на вкус, но мы заставляли себя глотать его. Прежде чем мы успевали это осознать, мы теряли над собой контроль.

Затем мы катались по округе, врезались в предметы и затевали шуточные драки.

В какой-то момент Джон решил вырастить свой собственный марихуановый сад, что, по моему мнению, было очень изобретательно. Затем мы поняли, что легче будет разыскать сады чужих людей и воровать их марихуану. Однажды, после недельных безрезультатных поисков, мы нашли участок, охраняемый собаками. Я отвлек собак, Джон украл марихуану, и мы отнесли эти громадные растения в дом матери Джона. Мы знали, что сначала их нужно просушить в духовке, но Джон боялся, что его мама вернется домой, поэтому я предложил использовать чью-нибудь чужую духовку, так как большинство людей в это время работали.

Мы прошли несколько домов, вломились, включили плиту и затолкали туда всю марихуану. Мы оставались там около часа, и хотя марихуана так и не просохла, мы узнали как легко вламываться в дома людей, и стали регулярно делать это. Мы не воровали телевизоры или драгоценности; нам нужны были деньги, прикольные вещи, или наркотики. Мы шарили по аптечкам, потому что к тому моменту я видел множество таблеток и знал, что искать. Однажды мы нашли огромную упаковку перкодана. Я никогда их не принимал, но знал, что они содержат самое сильное обезболивающее.

Поэтому я взял ее, и мы вернулись к Джону.

— Сколько примем? — спросил он.

— Давай начнем с трех и посмотрим, что будет, — предложил я. Мы оба приняли по три таблетки и сидели без дела несколько минут, но ничего не произошло. Мы приняли еще парочку. Следующее, что мы поняли, был непомерный кайф, нам это понравилось. Но это случилось всего один раз. Мы никогда не принимали перкодан снова.

Наши маленькие успехи в мелких кражах ободрили Джона. Он жил через улицу от своей старой начальной школы и знал, что вся дневная выручка от буфета хранилась в сейфе и ночью находилась в морозильной камере. Оказалось, что за месяц до окончания шестого класса, Джон украл у вахтера связку ключей от школы.

Мы разработали план. Как-то ночью мы взяли маски, надели перчатки и дождались полуночи. Ключи подошли. Мы пробрались в буфет, подошли к морозильнику, сейф был там. Мы схватили его и побежали через улицу прямо в дом Джона. В его спальне мы открыли сейф и насчитали 450 долларов. Это было самое успешное дело, на которое мы когда-либо шли. Что теперь?

— Давай купим фунт «травы», перепродадим, а на разницу купим столько марихуаны, сколько сможем выкурить, — предложил я. Я был раздосадован отсутствием марихуаны и обязанностью чистить трубки, чтобы найти немного смолы ТГК[11]. Я знал, что у Алана Башары может быть фунт марихуаны, разбросанный повсюду, и он у него действительно был. К сожалению, это была дерьмовая марихуана. У меня была идея продавать ее в своем шкафчике в Эмерсоне, но это было слишком изматывающим, поэтому, в конце концов, я принес марихуану домой и продавал ее в своей спальне, постоянно роясь в мешке и выкуривая лучшие косяки. Я все же пытался продать эту дерьмовую марихуану паре наркоманов, живущих через улицу, но даже они ее забраковали. Когда они увидели коробку с перкоданом, то предложили мне пять долларов за таблетку. Я продал сразу всю коробку.

Кульминацией наших наркотических экспериментов в восьмом классе стали два «путешествия» под действием кислоты. Я не знал никого, кто бы принимал ЛСД; он казался наркотиком другого поколения. До сих пор, это кажется наиболее безрассудным опытом, который заключался не в кайфе и болтовне с девчонками, а в психоделическом путешествии в другой мир. Тогда я видел свою жизнь именно такой, путешествия в неизвестность, в закоулки мозга, в материальное царство, что было недоступно другим людям. Мы спрашивали всех вокруг, но никто из наших опытных друзей не знал дозировку кислоты. Когда я пришел в дом Башары за марихуаной, так случилось, что у него было несколько лент с двадцатью маленькими желатиновыми пирамидками, 10 ярко-зеленых и 10 ярко-красных. Я взял по паре каждого цвета и побежал домой к Джону. Мы незамедлительно спланировали два «путешествия». Первое должно было произойти на выходные. Мы оставили второе на тот момент, когда Джон и его семья поедут в свой дом на пляже в Энсенадо, Мексика.

Мы начали с красной кислоты. Она была чистая и сильная, поэтому мы получили невероятный кайф. Мы как будто смотрели на мир через очки. Все было ярким и сверкающим, а мы превратились в паровые двигатели, пробегая сквозь леса, прыгая по деревьям, чувствуя себя неуязвимыми для любой опасности. Затем проявлялась возвышенная сторона кислоты, и мы могли управлять собой. Мы решили наблюдать за семьями в их же домах, поэтому врывались в задние дворики и шпионили за домом через окно; поскольку мы были осторожны, мы были невидимы. Мы подползали к окну, наблюдали, как семьи обедают, слушали их разговоры.

Солнце садилось, и Джон вспомнил, что в тот день его отец возвращался из командировки, и он должен был присутствовать на семейном обеде.

— Я не думаю, что это хорошая идея. Они поймут, что мы под кислотой, — сказал я.

— Это мы знаем, что мы под кислотой, но я не думаю, что они смогут это понять, — ответил Джон.

Я все еще опасался, но мы пошли к нему домой, сели за стол и отобедали с его подвыпившим отцом, милой мамой и сестрой в инвалидной коляске. Как только я взглянул на еду, у меня начались галюцинации, и я не мог даже подумать о еде. Затем я зачарованно стал наблюдать, как открывается рот отца Джона, и как оттуда вылетают большие слова. К моменту, когда родители Джона стали превращаться в зверей, мы оба смеялись, не переставая.

Не нужно говорить, что нам обоим это очень понравилось. Все было настолько прекрасным, запоминающимся и щедрым на галлюцинации, насколько мы могли себе вообразить. У нас были небольшие галлюцинации от марихуаны, когда мы могли видеть цвета, но ничего такого, где мы могли путешествовать в далекую галактику и внезапно понять все секреты жизни. Поэтому мы едва смогли дождаться нашего следующего «путешествия» в Мексике.