Сергей Довлатов - Армейские письма к отцу Страница 13

Вся рота относится ко мне великолепно, все время просовывали мне под дверь папиросы и печенье, т. к. на «кичке» скверно кормят и нельзя курить. Они устраивали демонстрацию у моих дверей, и я был капельку Манолисом Глезосом. При этом они распевали песню нашу с Додулатом:

Мои друзья давно сидят на «кичке»Их выпускают только лишь в сортирМои враги давно таскают лычкиИ каждый хер над ними командир.

И т. д.

Не сердись на меня и не пиши длинных отповедей, я все сам понимаю.

Стихотворение я написал о том же, о чем был стих «Разговор с командиром»[22]. Но я сделал над собой волевое усилие и заставил себя написать в другом ритме и иначе. Оно, по-моему, стало лучше. Это из стихов, посланных Светлане. Я хотел в нем затронуть тему благородной ревности. Светлана пишет часто, все стихи помещает в стеной газете пединститута и, кажется, даже мной гордится чуть-чуть.

Совершенно неожиданно выяснилось, что она хорошо рисует, я раньше никогда не встречал женщин, которые бы рисовали.

Большой привет Люсе.

Будь здоров, не кури, плохо питайся (творогом, простоквашей), выздоравливай, три года готовь организм к грандиозной пьянке по случаю моего приезда.

Сережа.

Светлане

Я в этих письмах каждой строчке верю,Но все же часто думаю о том,Кто для тебя распахивает двериИ подает на вешалке пальто

Он ходит где-то рядом, он спокоен,Стихов тебе не пишет, не грустит,Заговорит когда-нибудь с тобою,И яблоком случайно угостит.

В трамвае переполненном однаждыУступит место, ты кивнешь в ответ,Он умный, он особенный, он каждыйКто мимо шел и обернулся вслед.

От этих писем я теперь завишу,Я верю им, мне некого винитьНо так боюсь всего, о чем не пишешьО чем сама не знаешь, может быть.

С. Д.

39

Дорогой Донат!

Мама пишет мне, что ты очень к ней внимателен. Я тебя за это очень благодарю.

Еще она пишет, что ты показал ей мои стихи, но я надеюсь, что ты не показал ей тех, в которых содержится намек на внезапную гибель.

Тельняшка мне пока вторая не нужна.

«Голубой паспорт» лежит дома в шкафу[23]. Присылать его мне не надо, но вообще прочти, я просто сейчас даже не помню, очень ли это было мерзко.

По поводу кальсон я знаю, что нам на днях выдадут теплые кальсоны. У меня все в порядке. В след[ующий] раз, когда я соберусь написать длинное письмо, то расскажу подробно, как ко мне относятся солдаты, потому что это интересно.

Всем большой привет. Стихов новых пока нет. Фотография у меня Лялина только одна, да еще газетная вырезка, которую видела мама. Причем на фотографии она хохочет куда-то в сторону и снимок мутный. У нее скоро каникулы. Она наверное приедет. Тут уж я с ней обязательно сфотографируюсь. Донат, она 162,5 см росту. Это не слишком много, но смешно и мило.

Будь здоров, Донат.

Сережа.

40

Дорогой Донат!

Я получил за эти два дня семь твоих писем. Книжечку тоже получил. У меня все в порядке. Я сейчас в конвое. Вторая тельняшка мне пока не нужна. Спасибо. Асидол тоже не нужен. У меня есть асидол. Вот так. Спасибо за стихотворение про птицу какаду. Оно мне нравится. Получил все твои отзывы о стихах, кроме последних:

1. «Я знаю, что лихие мастаки…»

2. «Я этим письмам в каждой строчке верю…»

3. «Жабин был из кулачья…»

4. «Я все это помню прекрасно…»

5. «Мне аплодировали охры…»

Из них только второе заслуживает внимания. Читал в «Огоньке» несколько стихов Рождественского. Мне кажется, что я их уже когда-то читал, но тогда они были лучше. Такое ощущение.

Посылаю тебе еще два. Первое — очень старомодное и напыщенное. Я таких больше не буду писать. Их очень тяжело сочинять, а когда готово и много затратил сил, то оказывается, что вышло скверно. Я его посылаю для контраста со вторым. Второе я написал под влиянием пошлого творчества Додулата, поэтому и помещаю перед ним несколько строчек из его песен, чтоб было ясно, откуда у меня такая тенденция, так сказать. Во втором есть слегка НЭПовский дух, но это специально, я старался не переборщить.

Будь здоров, хворай в меру.

Сережа.

Да, можно скрыть и ненависть и нежностьИ зависть черную и даже тяжкий гнев,Но равнодушие всегда заметно мне,И скрыть его попытки безуспешны.

Когда ты исчезаешь зыбкой тенью,Когда стихает легких платьев шум,Я мести, словно милости прошу,И ненависти жду, как снисхожденья.

Куда ж вы смотрите безжалостные женщиныНе дайте малолетнему пропасть

Не наливайте мне вина в стаканы синиеНе заводите мне охрипший патефон

Т. Лавриковой

Я умею танцевать тангоИ танцую я его ловкоТолько зря ты все глядишь, ТаняТы уж лучше пригласи ЛевкуВы по-моему вполне пара,Он ведь парень боевой с Охты,Ты, Танюша, пожалей парня,Он давно уж по тебе сохнет,Ты красивее других, тоньше,И глаза твои синей моря,Ты танцуешь, будто ты тонешь,Будто ты себя спасти молишь,Танцевали мы с тобой часто,Я хочу тебе сказать честно,Я же чувствую, что ты чья-то,Но, послушай, ведь и я чей-то,Есть у каждого из нас тайна.Патефон давно охрип, шепчет.Лучше вальса подождем ТаняМне его не танцевать легче.

Р. S. Донат, это в общем недурное стихотворение было написано от начала до конца в нетрезвом виде. Жду писем.

Сережа.

41

Дорогой Донат,

я сожалею о том, что вас так встревожило мое пятидневное молчание. Времени, действительно, не хватает, потом у нас иногда нет света по вечерам, во всяком случае, не относи этот перерыв в письмах за счет наглого подозрения, что вы недостаточно обо мне заботитесь.