Валерий Перевозчиков - Ну здравствуй, это я! Страница 13

Вспоминает Нина Максимовна Высоцкая: «В 1975 году Володя и Марина надолго уехали за границу. А в этот год сдавался дом на Малой Грузинской. Володя очень хотел иметь квартиру на высоком этаже. В жеребьевке участвовала я, выиграла восьмой этаж, о чем немедленно сообщила по телефону в Париж. Я первой вошла в дом, по русскому обычаю, с хлебом и солью, поставила в бутылку с водой ветку березы…

Когда переезжали на Малую Грузинскую, Володя все еще был у Марины. Все вещи упаковывала я, мне помогал Толя Тесленко. Потом все коробки мы перевезли в новую Володину квартиру. Когда Володя приехал, он очень удивился: «Мамочка, как это ты все смогла?».

Марина Влади: «По жеребьевке нам досталась квартира на восьмом этаже. Шесть лет ожидания, бесчисленных визитов к ответственным лицам на всех уровнях — и разрешающая подпись все же вырвана. На больничной кровати у одного из ответственных работников Моссовета, к которому меня привел заместитель министра. Наконец мы въезжаем в новую квартиру…»

Владимир Новиков: «В возрасте тридцати семи Высоцкий наконец достиг высокого титула «ответственный квартиросъемщик», получив ключи от трехкомнатной квартиры номер тридцать на восьмом этаже нового дома номер двадцать восемь по Малой Грузинской. Дом кооперативный, населенный в основном художниками (у некоторых — мастерские на самом верху), а также «искусствоведами в штатском». На первом этаже — выставочный зал».

А до этого в квартире был произведен капитальный ремонт, более того, была сделана перепланировка прихожей, гостиной и ванной. Всем этим занималась Марина Влади.

Евгения Степановна Высоцкая: «Однажды я приехала к нему. Володя сидит что-то пишет, а Марина работает дрелью».

Нина Максимовна Высоцкая: «Да, устройством дома занималась Марина: она измеряла, планировала, покупала мебель. Эти простые книжные полки в кабинете спроектировал Володя — они ему нравились: «Главное, они не прогибаются!». Еще до въезда сюда они переделали буквально все: заново белили стены, меняли кафель, перестраивали ванную — все сделали по своему вкусу. Марина пригласила меня: «Приезжайте, я уже кое-что сделала». А Володя завел меня на кухню и сказал: «Вот, мамочка, смотри: все мои друзья здесь будут сидеть, будут есть, а если захотят, то останутся ночевать».

Несколько лет спустя о доме Высоцкого вспоминал его друг, польский актер Даниэль Ольбрыхский: «Квартира Володи состояла из небольшой, современно обставленной гостиной, уютной спальни с широким ложем и маленького кабинета, заставленного антикварной мебелью. И небольшой кухни, похожей на кухни в польских блочных домах. Повсюду была видна рука отсутствующей Марины, везде царил образцовый порядок. Я полагаю, в этом была заслуга и мамы Володи. Что касается меня, то без постоянного надзора женщины, которая, прилагая титанические усилия, прибирала бы за мной, я замусорил бы любую квартиру до предела».

Владимир Новиков: «В большой комнате [В.Высоцкий] повесил карту мира, хорошую, с прочным целлофановым покрытием. Еще в Париже купил кнопок с разноцветными пластмассовыми шляпками и начал отмечать ими те города и страны, в которых за последние неполные три года довелось побывать. Польша, Германия, Франция, Англия, Югославия, Венгрия, Болгария, Италия, Испания, Марокко, остров Мадейра, Канарские острова, Мексика… Неплохо. Северная Америка пока не освоена — ничего, доберемся».

Н.М.Высоцкая: «Марина очень хотела обставить квартиру старинной мебелью. Какие-то вещи она приобретала в комиссионных магазинах, а несколько предметов было куплено у родственников знаменитого режиссера Таирова. А потом злые люди распускали слухи, что Высоцкий скупает музейную мебель и отправляет ее в Париж…»

Историю с приобретением, а может быть, и спасением части мебели Таирова и Коонен подробно рассказывает Марина Влади в своей книге: «Когда мы приходим к нашей старушке (Елизавете Моисеевне Абдуловой. — В.П.), она рассказывает нам со слезами на глазах, что в квартире ее друзей — этой знаменитой супружеской пары — музея, вопреки надеждам, не будет, и все, что там есть, будет распродано. Она умоляет нас взять хоть что-нибудь, потому что эти вещи — свидетели жизни артистов русского театра — не должны попасть в случайные руки. Она считает, что им лучше жить у нас. <…>

И ты садишься в красивое кресло темного дерева в стиле ампир и просто тонешь в нем. У кресла очень высокая спинка, как у плетеных шезлонгов, которые можно видеть на пляжах на севере Франции. Я немедленно решаю, что мы берем это кресло. Потом я останавливаюсь перед большим письменным столом с многочисленными ящичками и выдвижными частями. Он похож и на конторку, и на бюро…

За этим письменным столом ты написал свои самые прекрасные стихи. В этом кресле я часами слушала, завернувшись в плед, как ты читаешь мне их».

Станислав Говорухин: «Квартира — своя квартира — появилась у него за пять лет до смерти. Он с любовью обставил ее, купил стол, за которым когда-то работал Таиров, страшно гордился этим.

Володя любил ночные разговоры. Сам заваривал чай, обожал церемонию приготовления этого напитка. Полки на кухне были заставлены до потолка банками с чаем, привезенным отовсюду. И только глубокой ночью, почти на рассвете, когда все расходились и дом затихал, он садился к столу и сочинял стихи».

А «церемония приготовления этого напитка» — секрет знаменитого чая Владимира Высоцкого — как он сам рассказал одному из друзей, заключалась в следующем: «Я просто из каждой банки насыпаю понемногу и завариваю…»

Когда Высоцкий уезжал в Париж, за домом следила Нина Максимовна Высоцкая. Она наводила там порядок. Иван Бортник: «А Володя любил тот беспорядок, который он создавал сам. Как только он приезжал, и все было убрано:

— Ну, мамочка! Ну не надо трогать мои бумаги. Ну что ты, ей-богу…

Телефоны он часто записывал на клочках бумаги:

— Мамочка, ну вот где этот телефон?!»

Прилетала Марина, и в доме была нормальная семейная обстановка. Конечно, собирались большие компании, но это было не так часто. Е.И.Авалдуева, заведующая отделом кадров Театра на Таганке: «Если Марина жила в Москве, Володя практически не выпивал. Юрий Петрович сердился:

— Может же он бросить, когда Марина приезжает! А так — что, не может?!

На репетициях Володя иногда забегал ко мне, звонил домой:

— Ну, Мариночка, хватит валяться… Вставай.

Я спросила у него:

— Володя, а кто у вас готовит, убирает? Кто о тебе заботится?

— Ой, Елизавета Иннокентьевна, Марина сама все умеет».

Без Марины атмосфера в доме менялась. Особенно в последние годы. Валерий Янклович: «Конечно, в квартире иногда было много людей… Но это не было так: люди, люди, люди. Случайных практически не было. И вообще в последние годы кому-то постороннему попасть к нему домой было очень сложно. Иногда просто выгонял… Один довольно известный киноактер привел своего приятеля, чтобы похвастаться — смотри, с кем я знаком… Володя его выгнал! Высоцкий понимал, что он человек известный и что только дома он может быть самим собой. Он имел право на личную жизнь, плохая она была или хорошая — это другое дело».