М. Борисов - На космической верфи. Поиски и свершения Страница 13

Нужно было что-то предпринимать. Мы собрались у себя в отделе, чтобы найти выход из создавшегося положения.

— Одной антенной не обойтись, — Сергей Алексеевич, начальник антенной лаборатории, безапеляционно махнул рукой.

Высказывание Сергея не могло быть зарегистрировано как открытие, потому что подобные предложения поступали с разных сторон, в том числе от измучившихся вконец Николаева и Петрова. Нужно решить первый, основной вопрос — сколько же можно ставить антенн. Вроде бы «утыкать» весь «шарик» антеннами, превратить его в «ежа» — дело нехитрое. Как говорится, ставь побольше и тогда одна из них всегда будет вертикальна. Однако при ближайшем рассмотрении все оказывается не так просто: к передатчику-маяку подключено несколько антенн, следовательно, мощность излучения упадет, поделится между ними. Много антенн — и они, влияя друг на друга, ухудшат параметры той, которая окажется наверху. Много антенн — и нужно делать сложный антенный переключатель на столько же положений, сколько антенн; появляется устройство для определения, какая же антенна ближе к вертикали, к какой антенне подключать передатчик.

Много антенн… Значит, некоторые из них должны быть спрятаны под теплоизоляцию и лишь потом, после сброса ее, раскрываться. Значит, нужен механизм подрыва, электроцепи. Много антенн — и масса «шарика» резко возрастает. Эти трудности могут перерасти в невозможность.

Расчеты и предварительные эксперименты показали, что три-четыре антенны должны быть обязательно. Взяв с собой необходимые графики, мы пошли в проектный отдел, чтобы изложить свою точку зрения. Сразу же договорились о том, что одна из антенн должна работать и на участке парашютирования, когда спускаемый аппарат, отделившийся от ракеты, войдет в атмосферу Земли. А другие?

Федор Ильич отрезал от рулона длинный лист пергамина, выбрал из ряда одинаковых на вид карандашей один и размашисто, жирными линиями стал набрасывать контур возвращаемого аппарата. Интересно наблюдать за Николаевым, когда он начинает выражать свои мысли на бумаге. Это всегда что-то новое, необычное, то, чего не ждешь. Это необычно до такой степени, что в первом порыве говоришь ему:

— Да ведь из этого ничего не получится.

— Получится, — забормочет он тихо в ответ и что-то сотрет резинкой, что-то пририсует новое…

Мы сидели и разглядывали его размашистые броски разных вариантов. И вот, наконец, то, за чем мы пришли, вроде бы начало получаться. Это похоже на проявление отпечатка в фотографической ванночке. Детали еще не видны, но в общем контуры уже различимы.

Не стану утверждать, что без нашего присутствия задача не была бы решена, но то, что мы ускорили своей нетерпеливостью процесс созидания, я абсолютно уверен. Вскоре у Николаева собрались все, кто должен был позднее проектировать и антенны, и антенный переключатель.

На столе перед нами лежал аккуратно начертанный эскиз, проработанный Федором Ильичом и Петровым. Алексей Васильевич рассказал, как все это, по их мнению, может работать.

— Предположим, на пути «шарика» — камень, — фантазировал вслух Петров и дорисовывал на эскизе камень, — предположим, что «шарик» покатился с горки, продолжал он, и на эскизе появлялся уклон, — предположим, что он опустился на Землю, покатился, покатился и нижняя часть его оказалась наверху, — и Алексей Васильевич перевернул эскиз.

«Шарик» при всех условиях занимал вполне определенные положения, «хитрое» приспособление — два раздутых цилиндра, напоминающие пальцы, помогали ему в этом.

Пластмассовые цилиндры, которые во время всего полета находились в сложенном состоянии, при отстреле крышки парашютного отсека «шарика» надуваются и «вылезают» наружу. А после приземления не дают ему встать «вверх ногами», позволяя лишь прокручиваться вокруг них.

Теперь электрикам, антенщикам, радистам, конструкторам нужно было найти оптимальные решения, каждому в отдельности и всем сообща, чтобы задача поиска решалась относительно просто, легко и надежно. — Послушай, задержись, — когда все начали расходиться, сказал мне Николаев. — Ты ведь сам понимаешь, что «даром» это не далось. Часть рекомендаций специалистов нам не удалось выполнить. Коротковолновых передатчиков не будет. Да и УКВ-маяки нужно делать легче, чем те, которые нам предлагают.

Бывая у Петрова, рассматривая различные варианты компоновки, я это знал и раньше. Но то были варианты, ни один из которых еще не был утвержден, и, казалось, что многое еще может измениться. Но теперь все «роде бы становилось на свои места.

— Начальство знает о твоих предложениях? — спросил я.

— Еще нет.

Мы договорились встретиться через неделю. Неделя. Иногда становится просто досадно, что неделя — это стандартная единица исчисления времени: ровно семь дней и семь ночей. Иногда просто очень нужно растянуть эту самую неделю, а иногда бывает и так, что и сократить ее тоже не мешало бы. Но нам сейчас было не до сокращений. Оставался один выход — несколько сместить понятия дня и ночи.

Так вот, неделя, о которой мы договорились, была именно такой.

Антенщикам пришлось потрудиться — были проверены характеристики антенн и на влажной почве, и на сухом песке, и даже в «водоеме» — большом котловане, выкопанном для фундамента нового цеха, который, к счастью, был заполнен дождевой водой…

Количество антенн было определено — четыре.

В течение этой недели конструкторы предложили принцип построения антенного переключателя.

Инженеры смежного института придирчиво «перетрясли» конструкцию УКВ-маяков и даже привезли новые габаритки приборов, которые уже устраивали проектный отдел.

…Вот теперь можно выходить к руководству с конкретными предложениями. Мы были убеждены в их правильности и не сомневались в том, что весь комплекс поисковых средств, безусловно, обеспечит быстрое обнаружение нашего посланца по возвращении из дальних странствий.

Бесценная ноша «геолога» будет найдена!

…Так произошло уже трижды!

«Эврика»

Это произошло как раз в те памятные дни, когда «Луна-16» доставила на Землю лунный грунт, который уже лежал в лотке приемной камеры специальной лаборатории Академии наук, — часть Луны в земной «ладони», готовый поделиться с землянами своими большими и малыми тайнами. Хорошо помню, как Сергей Михайлович Семенов (слывший среди своих собратьев-конструкторов антенщиком за избранное им много лет назад, может и не совсем добровольно, направление работ — проектирование элементов антенных систем) — подошел ко мне. Справедливости ради нужно сказать, что в просторном коридоре, в котором сошлись наши дороги, я был не первым, к кому он обратился и протянул раскрытую газету: