Александр Бабийчук - Человек, небо, космос Страница 13

Мы наскоро оборудовали лазарет на пятнадцать коек с операционной, все палатки тщательно замаскировали. Начальником лазарета был хирург «военврач второго ранга Кривда.

В хуторе Загорье во время воздушного боя наш летчик-истребитель получил тяжелое ранение. Ему раздробило левую лопатку, но машину он посадил. Через десять минут раненый уже лежал на операционном столе. В Молочанске другой летчик-истребитель возвратился с задания с открытыми переломами рук и ног. Транспортировка ему была противопоказана, да и некуда было эвакуировать. Раненому сделали первичную обработку ран, удалили костные обломки, иммобилизировали конечности и через сутки на санитарном самолете эвакуировали в тыл в удовлетворительном состоянии. За полгода было сделано двадцать две операции, три из них полостные.

Наш военфельдшер Червоненко во время артобстрела аэродрома вынесла восемь раненых и оказала им медпомощь. Она и хирург Кривда были отмечены правительственными наградами…

Обстановка, в которой работали мы, — продолжал Денбург, — мало отличалась от той, которую обрисовали в своих выступлениях Михаил Николаевич Поляков и другие товарищи.

Далее мы заслушали начальника санитарной службы 34 РАБ военврача 2 ранга В. А. Демченко.

— Самое страшное, с чем нам пришлось столкнуться, — сказал он, — это потеря связи с полевыми подвижными и эвакогоспиталями, а также отсутствие подготовленных хирургов в лазаретах большинства БАО.

К этому надо прибавить острую нехватку медикаментов и перевязочного материала. В частях быстро иссякли запасы пантоцида.[2]

Люди же вели себя героически, работали, не считаясь ни с чем. Могу назвать начальников лазаретов четыреста пятидесятого БАО Ермолина и четыреста двадцать восьмого БАО Высоцкого, которые даже во время бомбежек не отходили от операционных столов, врачей Штерна, Горохода, Гуревича, фельдшеров Болотникова, Отрошко и Белого, спасших не один десяток жизней. Фельдшер четыреста пятьдесят девятого БАО товарищ Герман, когда часть попала под Очаковом в окружение, не только самоотверженно исполнял свой долг медработника, но и нередко брал в руки оружие, чтобы сражаться с фашистами. Он награжден медалью «За отвагу»…

С рассказами о событиях лета 1941 года выступило еще человек десять. Почти все они подчеркивали необходимость иметь в лазарете каждого БАО хирурга, приветствовали план их подготовки из числа терапевтов и врачей других специальностей. Многие ставили вопрос об авиационном госпитале. Мысль о его необходимости не оставляла и меня с первых же дней войны. Авиаотделения при эвакогоспиталях (ЭГ) были не более чем полумерой.

Участники совещания осмотрели крупные ворошиловградские госпитали, присутствовали при прохождении выписанными из них летчиками врачебно-летной комиссии.

В последний день совещания Быков предложил мне слетать в 56-ю армию. Она имеет специальную авиаэскадрилью, насчитывающую 14 санитарных самолетов. Как доложил флагманский врач ВВС армии Мазин, это подразделение работало с большой нагрузкой. Только за апрель санитарная авиаэскадрилья выполнила 130 рейсов. Ее опыт следовало распространить в других армиях.

Утром 10 мая я вылетел из Ворошиловграда на аэродром 56-й армии. Там познакомился с людьми санитарной эскадрильи, мужественными, умелыми, настоящими энтузиастами своего дела. За отвагу, проявленную при выполнении заданий, летчики Самородский, Павлов и Бурмистров были награждены орденом Красной Звезды, а техник Шитик — медалью «За боевые заслуги».

Аэродром принадлежал 81-му авиаполку дальних бомбардировщиков. Из разговора со старшим врачом тов. Алексеевым выяснил, какую большую роль играют полковые врачи. Они дают заявки на вызов санитарных самолетов, обеспечивают их прием на аэродроме и немедленную загрузку или разгрузку. Узнал фамилии таких инициативных товарищей, как военврач 3 ранга Алиев из 585-го авиаполка, легких ночных бомбардировщиков, военврачи 3 ранга Леверт и Звонков из 653-го и 590-го истребительных авиационных полков.

Военврач 2 ранга Алексеев разрешил при встрече одно мое недоумение. В Ворошиловграде, когда Быков сказал Абраму Ефимовичу Мазину, что я собираюсь навестить его хозяйство, тот вдруг начал уговаривать меня прибыть к ним не раньше чем через три-четыре дня. Тогда я так и не понял, почему мне не следует вылетать завтра. Но отложить эту однодневную командировку не мог: нам с Вайнштейном и Быковым надо было возвращаться в Лисичанск.

Объяснилось все весьма неприятной причиной. Выступая на совещании, флагманский врач ВВС 56-й армии говорил, что санитарная работа у них поставлена на должную высоту. На самом же деле она находилась в запущенном состоянии. Алексеев, в частности, доложил о высокой вшивости. Мазин намеревался за три-четыре дня принять какие-то меры, чтобы скрыть все это. Так иногда слова расходились с делами.

Вопреки тревожным прогнозам первая половина мая давала повод надеяться, что летом мы будем вести не оборонительные, а наступательные боевые действия. Правда, 8 мая в Крыму немецко-фашистские войска захватили очень важный в стратегическом отношении город Керчь. Однако 12 мая перешли в наступление войска Юго-Западного фронта в общем направлении на Харьков. Их удар из района Барвенкова поддержали две наши армии — 9-я и 57-я.

Это были дни всеобщей приподнятости. В штабе ВВС фронта работа кипела круглые сутки. Много дел свалилось на флагманского врача ВВС фронта и меня, его заместителя.

К 12 мая из лазаретов БАО в различные госпитали уже было направлено для хирургической подготовки около тридцати врачей. В связи с событиями на правом фланге фронта начальники санслужб ряда РАБ тотчас отозвали своих врачей. По нескольку раз в сутки связывались с нами по телефону флагманские врачи ВВС 9-й и 57-й армий Жилин и Фадеев. По их просьбам мы принимали меры, чтобы с фронтовых складов незамедлительно отправлялось различное медицинское имущество.

Разговаривая по телефону с Фадеевым и Жилиным, я, в частности, настаивал, чтобы они без промедления добились у командования организации санитарных авиаэскадрилий по примеру 56-й армии. Специальное авиаподразделение могло осуществлять санитарные перевозки более целенаправленно и эффективно, чем распыленные по аэродромам самолеты.

Вечером 17 мая, войдя после непродолжительной отлучки в наш кабинет, я увидел на своем столе записку: «Военврачу 2 ранга Бабийчуку (мне присвоили очередное звание) звонил подполковник Одинцов». В этот день я дважды пытался проникнуть к начальнику оперативного отдела С утра распространился слух, что на правом фланге фронта не все благополучно. Одинцов меня не принял.