Владимир Шигин - Герои Балтики Страница 13

Свадьбу справляли шумно и весело. На пруду соорудили плот под флагом Андреевским, на том плоту установили древний фальконет, из которого оглушительно палили порохом так, что у соседских помещиков стекла из окон вылетали. Знай, как моряки гуляют!

Увы, к сожалению, все хорошее когда-либо кончается. Пришло время и жениху возвращаться в дождливый и неприветливый Кронштадт. Впереди ждала служба.

Вскоре после возвращения из отпуска Гавриил Невельской был определен в свое первое капитанство. И пусть судно, которое было ему поручено под команду, было самым малым – всего лишь одномачтовый катер-тендер, но отныне он был уже полноправным капитаном и на совещаниях у флагмана сидел рядом с другими капитанами, хоть на дальнем конце стола, но почти что на равных.

Едва Гавриил стал капитаном тендера «Опыт», как сразу к нему посыпались письма от дальних родственников и соседских помещиков с просьбой взять к себе под крыло чьего-то сына или племянника. А что поделать, и брал! Взял к себе на «Опыт» сына соседского помещика Станюковича (дядю будущего знаменитого писателя-мариниста), потом племянника (сына сестры Марьемьяны) Павла Баранова (в чине гардемаринском) и двоюродного племянника гардемарина Сережу Сухотина. Просился к нему еще один племянник – Николай Сухотин, но должности на тендере для него уже не было. Мичмана определили служить на галеру. К слову сказать, все племяши оказались ребятами толковыми, да и сам дядюшка спуску им не давал, а гонял на службе в три шеи.

А тут и новая война пришла, причем не только с вечно чем-то недовольной Швецией, но и с Англией, с которой, казалось бы, последние десятилетья, и ссорится не думали. Но большая политика – дело тонкое и для простых моряков совершенно непонятное.

История войны 1807–1812 годов между Англией и Россией и поныне полна недомолвок и умолчаний. Основоположник российского международного права профессор Мартенсон в своем капитальном труде «Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами», относительно той войны говорил: «Война, объявленная Россиею Англии в 1808 году, существенным образом отливается от всех войн, когда-либо происходивших: она отличалась полным отсутствием военных действий… Русские коммерческие суда, правда, подвергались в эту войну задержанию и конфискации со стороны английских каперов. Однако случаев такого захвата было весьма мало. Никаких других военных действий между русскими и английскими войсками или флотами не происходило».

Уважаемый профессор покривил душой, на самом деле все было иначе. Были и сражения, щедро лилась и кровь.

Все началось с того, что сразу же после Тильзита король Швеции вернул императору Александру «за ненадобностью» ранее даденный ему орден Андрея Первозванного. Это было не просто оскорбление – это была пощечина, прозвучавшая на всю Европу!

Эхо пощечины долетело и до Парижа. Позиция Стокгольма, не признающего континентальную блокаду и поддерживающего Лондон, давно раздражала Наполеона.

– Такие поступки смываются кровью! – как бы, между прочим, заявил послу Толстому французский император на одном из приемов. – Мне кажется, что в Швеции ваша армия могла бы оживить свои несколько поникшие лавры!

Мнение Наполеона немедленно было передано Александру.

– Что ж, – согласился тот. – После Тильзита нам и, вправду, нужна победа хотя бы для того, чтобы успокоить общество. Кроме того давно уже и пора поставить точку в вопросе с Финляндией. Близость шведских границ к столице империи становится небезопасным!

С выступлением против Швеции надо было торопиться и по иным причинам. Как стало известно, Стокгольм и Лондон уже заключили против России секретный договор, согласно которому Англией должна была перебросить на защиту Финляндии экспедиционный корпус генерала Мура, караван с которым уже покинул берега Туманного Альбиона.

В феврале 1808 года русская армия вступила в Финляндию, где встретила весьма слабое сопротивление. К весне было занято уже почти все побережье Ботнического залива и Аландские острова. Тогда же пал главный морской форпост шведов в Финляндии Свеаборг, где победителям достались восемь десятков гребных судов.

Что касается Гавриила Невельского, то его «Опыт» всегда был впереди. В морской стратегии берегут корабли большие, а потому и особо ценные. Мелкие же суда и их команды – это расходный материал, который не слишком-то ценят. По этой причине маленький «Опыт» почти не вылезал из боев. Учитывая же его небольшую осадку, тендер использовали у самого побережья, где каждый выход в море превращался в гонки со смертью. Но благодаря опыту и удачливости Невельского пока все обходилось.

А ситуация на море складывалась для нас не слишком удачно. К сожалению, не удалось избежать и поражений. Так высаженный на Аландские острова небольшой десант был вскоре пленен высаженным вслед за ним шведским корпусом.

Не сидели, сложа руки и французы. Посол Каленкур настойчиво внушал императору Александру:

– Ваше величество! На правах вашего доброго союзника советовал бы вам пока не поздно прибрать к рукам остров Готланд! Посудите сами сколь много выгод вы с того будете иметь: остров сторожит все Балтийское море и, займи вы его, английскому флоту здесь уже негде будет развернуться, а кроме того для своего флота вы приобретаете прекрасную незамерзающую передовую базу, которая сторожит все проливы! К тому же на острове нет никаких войск, как перезрелый плод он сам упадет в ваши руки, остается только тряхнуть!

И Александр «тряхнул». Едва закрылась дверь над искусителем Каленкуром, он вызвал к себе морского министра Чичагова:

– Ваше мнение о десанте на Готланд? Чичагов пытался уклониться от ответа:

– Предприятие сие весьма в нынешних обстоятельствах рискованное ибо наш флот в Кронштадте еще скован льдом и не сможет явиться скоро к готландским берегам!

– Неужели мои министры лишены всякого мужества! – громко высказался император и велел готовить экспедицию немедленно.

Не дожидаясь вскрытия Финского залива, уже в апреле из Либавы на девяти зафрактованных судах на Готланд были переброшены полторы тысячи солдат. Высадившись, они без боя заняли главный город острова Висби. «Опыт» сопровождал десант. Вместе со всеми на тендере радовались, как все удачно обошлось. Но как показали дальнейшие события, радовались рано.

Едва о десанте стало известно в Стокгольме, как к острову была направлена эскадра контр-адмирала Целестрема с ответным десантом в пять тысяч человек. Российский Балтийский флот, все еще зажатый в тисках ледовых полей, был бессилен что-либо предпринять в ответ. Главные силы не могли ничего сделать, а «Опыт» и еще несколько таких же мелких суденышек были бессильны против армады тяжелых линейных кораблей. Только что смогли сделать вывезти часть раненных и полковые знамена. На головы русского десанта обрушилась шведская артиллерия, затей высадились войска. Спустя несколько дней остатки либавцев сдались на капитуляцию. Узнав о Готландской неудачи, Александр обвинил во всем того же Чичагова.