Светлана Бондаренко - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991 Страница 13

Думаю, что этот ограничительный знак стоит над всей нашей литературой. Но выходы есть — в моих последних вещах нет ни слова неправды. Может быть, мне это только кажется?..

Крепко жму Вашу руку

[Подпись В. Каверина]

В начале лета журнал «Знание — сила» начинает публиковать ВГВ. Издание идет с трудностями, о которых позже вспоминал редактор журнала.

— Немедленно прекратите печатание Стругацких! Немедленно! Со следующего номера! — сказало высокое начальствующее лицо, и другие начальники, присутствовавшие в его кабинете в обществе «Знание», дружно закивали головами. (Журнал был тогда изданием общества.)

— Но это еще не все. В следующем же номере вы должны перепечатать очень глубокую аналитическую статью из последнего номера журнала «Молодая гвардия», где полному разгрому подвергнуто все творчество Стругацких, в том числе и эта повесть (как они могут громить неопубликованную повесть, подумалось мне. — Г. З.), а также вы должны подготовить 2–3 письма читателей с гневным осуждением этой повести (речь шла о последнем совместном произведении Стругацких — «Волны гасят ветер». — Г. З.). А еще вы должны в том же номере опубликовать редакционную статью с признанием своих ошибок и объяснением, почему вы порываете со Стругацкими… Вы готовы принять решение немедленно? Здесь, у меня, чтобы я мог тут же доложить наверх?

Ох. Положение мое было незавидным, вокруг меня сидели четыре моих начальника из общества. Но я сильно разозлился: давно уже не было таких хамских, бесцеремонных «наездов» на журнал. К тому же у меня был один козырь, слабый, но был. Однако начал я не с него.

— Со следующим номером ничего не выйдет. Почему? Потому что он давно подписан в печать, сделаны формы, и я не исключаю, что печать уже началась.

Главный начальник тут же снял трубку, доложил, узнал, что наверху все это известно, и приказал перенести акцию на один номер вперед.

Тут мне пришлось выложить свой козырь.

— Такое решение я принять не могу. Повесть Стругацких принимал главный редактор (тогда им была Нина Сергеевна Филиппова), и отменять ее решение я не вправе. А она сейчас — в отпуске.

Не буду описывать реакцию присутствующих. Мнения были разные, но сходились в одном: надо снимать.

То был конец июля 1985 года. Прошел месяц после назначения Александра Николаевича Яковлева секретарем ЦК КПСС. И мне было ясно, что интрига затеяна его недругами против него и против Горбачева, который вернул его из далекой Канады в верхушку партии. В моем сознании смысл этой затеи отлился в четкий, бронзовеющий девиз: «Вот вы, интеллигенция, обрадовались приходу Горбачева и Яковлева — так посмотрите, с чего они начали? С разгрома ваших любимых Стругацких и журнала „Знание — сила“».

Кроме того, интрига совершалась с нарушением неписаных правил этикета: все-таки журналом в первую очередь руководил сектор журналов отдела пропаганды ЦК. Я тут же позвонил заведующему этим сектором А. А. Козловскому, который, не скрою, был удивлен действиями руководства «Знания». А еще я немедля через Н. Б. Биккенина, благородного человека и соратника Александра Николаевича, довел до сведения Яковлева сообщение о развертываемой вокруг него интриге.

Через три дня я по обоим каналам получил известие о том, что дело прекращено и журнал может без проблем печатать повесть Стругацких.

<…>

5 июля в ленинградской газете «Смена» (в ее спецвыпуске «„Смена“ на студенческой стройке») выходит интервью с БНом, где он рассказывает о семинаре и съемках фильма «Письма мертвого человека».

<…>

— Вы много времени «и по долгу, и по душе» уделяете работе с молодыми авторами. Чем вызвана такая потребность?

— Наша молодежь пишет активно, интересно. Но любому начинающему писателю, как и начинающему ученому, артисту, нужна творческая среда, литературная атмосфера. Без нее он просто задохнется. Он еще не знает, хорошо пишет или плохо. Ему трудно оценить собственную работу. Молодежи обязательно кто-то должен помогать. Лет десять назад Ленинградское отделение Союза писателей организовало семинар для молодых авторов. Мне предложили им руководить — с удовольствием согласился. С тех пор общаюсь с начинающими постоянно. Многие из них уже завоевали популярность, стали членами Союза писателей.

Так, например, недавно на киностудии «Ленфильм» начались съемки фантастической антивоенной ленты, которая рассказывает о последствиях ядерной катастрофы. Фильм ставит молодой режиссер Константин Лопушанский. А сценарий к нему писали Лопушанский и один из моих первых учеников Вячеслав Рыбаков. Думаю, читатели уже хорошо знают имя этого талантливого автора. В работе над сценарием принимал участие и я. Это, пожалуй, единственный случай моего совместного творчества с молодежью.

Съемки сейчас в разгаре. Часть фильма планируется показать на фестивале молодежи и студентов в Москве.

<…>

— И последнее: ваши пожелания молодежи, бойцам студенческих отрядов.

— Что можно пожелать строителям? Стройте так, чтоб на века, чтоб стояло долго и выглядело красиво. Потомки будут судить о нас по тому, что от нас останется. А останется то, что мы построим.

7 июля интервью с АНом публикует московская газета «Ленинское знамя».

<…>

— Как возникает замысел произведения?

— Этот вопрос, наверное, больше в компетенции психологов. Сами же проблемы, которые мы ставим, вырастают из реальной жизни, из неких представлений о сущности гуманизма, о высших духовных ценностях. А сюжет — его можно брать из любого периода истории. Можно взять страшную гражданскую войну в Японии в XII веке или альбигойские войны. Суть же будет одна — ответственность человека перед самим собой, перед историей, перед человечеством. Мы видим и изображаем людей, которые живут, работают, читают, пишут под грузом этой ответственности. Те, кто его лишен, нам неинтересны.

— Япония, надо полагать, возникла в нашем разговоре не случайно. Как помогает в вашей работе сочетание профессий японист — астроном?

— Мы пишем не научно-популярные книги и не этнографические романы. Нам важно современное научное мировоззрение. Конкретные знания в той или иной области могут помогать, а могут и мешать в работе.

— Для того чтобы книга возникла, обычно нужен какой-то внешний толчок, событие?

— Я вспоминаю, как мы писали нашу первую повесть — «Страну багровых туч». Нам ужасно не нравились уже написанные космические эпопеи. Не нравились какие-то картонные герои, гуляющие по фантастической литературе. Нелепо получалось: летят в космосе два профессора и всю дорогу объясняют друг другу, как устроен космический корабль и что их ждет на чужой планете. Не роман, а популярная брошюра из серии «Есть ли жизнь на Марсе?». Или еще нелепее: перед полетом загружают в трюм космического корабля подарки со всей Земли и даже как венец несуразности мраморную глыбу с комнату величиной, из которой космонавты на Марсе изваяют себе памятники.