Николай Окунев - Дневник москвича. 1920–1924. Книга 2 Страница 13

Сегодня же впервые я получил «премиальную» плату за свои служебные (очень маленькие) труды, по расчету 3.500 р. в месяц, за вычетом в союз двух процентов, т. е. выходит, теперь за службу я получаю деньгами всего 6.860 р. в месяц.

27 апр./10 мая. Вчера было воскресенье, но никуда из дома не выходил, как и предшествующие праздники (кроме Пасхальных). Не выхожу потому, что дома дел по горло: надо напилить дров, наколоть и нащипать щепок для самовара (углей уж, должно быть, ни за какие деньги не достанешь), а потом натаскать из подвального этажа себе на четвертый воды, — все это с расчетом на целую неделю; кроме того, чищу тоже на неделю свое одеяние и обувь. Так день и пройдет в домашних трудах до 6 ч. вечера, а там пообедаешь и ляжешь с книжечкой отдохнуть. Вот таким манером и вчера завалился, да вдруг как трахнет что-то, аж стекла задребезжали! Не го выстрел, не то взрыв, не то гром, и так «трахало» весь вечер, всю ночь, и даже сегодня утром часов до 11. Кроме меня, все выбежали на улицу, в доме поднялась суматоха. Ясно стало, что это не гром, а какие-то взрывы, подчас достигавшие необыкновенной, неслыханной (даже в октябре 17-го года) силы. Не только стекла дребезжали, кажется, сам дом вздрагивал. По странной случайности, из всех 48 окон нашего шестиэтажного дома из одного только окна выскочили все стекла, зато, как говорили, поближе к месту взрывов перебитым стеклам и счету нет. Лопались даже зеркальные магазинные огромные и толстые стекла. В промежутках между взрывами непрестанно слышался густой зловещий гул, как будто под землей клокотала какая-то нескончаемая буря.

Через час после первого грохота, т. е. около 8 ч., уже пошли рассказы о том, что и где делается. Говорили сначала, что это выкорчевывают в Тюфелевой роще пни, о чем даже было в газетах 8 мая предупреждение, что, дескать, не пугайтесь, граждане, — от 4 до 5 часов будут слышны выстрелы — это будут подрываться взрывчатым веществом «секретином» пни, для очистки подмосковных рощ под разведение насаждений высокой культуры. Но этой версии глупо было верить по ужасу взрывов, и вернее были последующие «эстафеты», что где-то на Ходынке или на Александровской дороге взорвались пороховые или снарядные склады и что оттуда по Тверской везут массу раненых.

А сегодня, в понедельник, когда газеты вообще не выходят, расклеены объявления, что взрыв и пожар произошли около с. Хорошово, и что жертв мало, и что взрывались только какие-то оболочки, и что производится строжайшее следствие, причем отмечено, что, вероятно, злоумышление имеет связь с началом польской войны. Завтра прочтем подробности бедствия. Дай Бог, чтобы оно было не так велико, как говорили сегодня: одни насчитали 6.000, другие 3.000 жертв, но по впечатлению от грохота канонады, продолжавшейся часов 16, невозможно верить официальному сообщению, что ничего особенного не случилось.

Между Россией и Грузией заключен договор, в силу которого к Грузии переходит Тифлисская, Кутаисская и Батумская губернии и области со всеми «уездами и округами, входящими в эти губернии и области, а также округа Закатальский и Сухумский. В договоре есть один такой пункт, из которого видно, что Грузия обязана передать все организации и группы, враждебные советской власти, находящиеся на грузинской территории, России. Значит, «белогвардейцы», спрятавшиеся там, будут выданы Грузией большевикам. Но есть и примечание, что «Россия обещается сохранить жизнь всем передаваемым ей в силу настоящей статьи лицам».

29 апр./12 мая. За два последних дня газеты так нам и не рассказали бедовой правды про пожар и взрывы на артиллерийских складах при с. Хорошово. Дескать, выгорели только такие склады, в которых находились старые снаряды, в большинстве не снаряженные, а некоторые — совершенно негодные для войны. Пострадавших же, пишут, «отмечено всего несколько случаев увечья; неизвестна судьба охраны: вероятно, часть из них погибла». Но все-таки газета не утаивает от любопытствующих читателей, что «сотрясение от взрыва снарядов было так велико, что не только в селе Хорошове и окружающих его ближайших дачных местностях и деревнях, но и в самой Москве пострадали стекла домов на Первой Брестской ул., на Грузинских ул., на Сенной площади, в Дорогомилове, на Никитской ул., на Никольской, на Мясницкой, на Арбате и др.»

Да, впрочем, газетам не до того. За последние дни они пестрят разными статьями, обращениями, приказами, воззваниями, просьбами, резолюциями — все на тему «в бой со шляхтой». Приглашают «спасать свое отечество» и «стереть коварного и беспощадного врага с лица земли». А Троцкий уже на Западном фронте и кипит там своими звонкими «уговариваниями». «Тесней сомкните ряды, тверже сжимайте винтовку в руке. Вперед!» и т. п. Поляки наступают на Гомель.

Сегодня один мой сослуживец заплатил легковому извозчику с Маросейки к Краснохолмскому мосту ни много ни мало 3.000 р. Диво бы пьяный, а то ведь трезвый, и днем, не ночью! Как это ни тяжело для него, но без извозчика он не мог обойтись: вез больную жену.

Вчера был первый гром, сопровождавшийся небольшим дождем. «Люблю грозу в начале мая» («по новому стилю» — приходится добавлять прозой).

1/14 мая. Почти вся Россия объявлена на военном положении.

Военный обозреватель «Известий» пишет, что польский фронт имеет протяжения 870 верст, а польских бойцов только, будто бы, 100 тысяч человек.

Чичерин обратился к финляндскому правительству с предложением начать мирные переговоры, а в парижских газетах пишут, что относительно России Польша заключила с Финляндией соглашение о взаимной поддержке.

В Питер прибыла делегация английских тред-юнионов для ознакомления с советскими порядками. По этому поводу Ленин выразил уверенность, что тред-юнионы, мало сочувствующие большевикам, «по возвращении домой будут лучшими агитаторами в нашу пользу».

Ходил в баню. Вход 125 р., охрана одежды 25 р., стрижка ногтей на ногах 50 р., а «парильщик» 200 р. Последнее не прошло — не по карману. Прежде чем попасть в это блаженное место, пришлось простоять у входа полтора часа «в хвосту». Теснота и грязь (в бане-то!) нестерпимые.

Понадобилось поправить у ботинок стоптанные каблуки. Гони, — говорят, — «косую»! Вообще, тысяча рублей играет теперь самую жалкую роль. Кусок старой подошвы, и тот теперь — значительнее и солиднее новенькой тысячи. А впрочем, то ли еще будет!

4/17 мая. Сегодня я получил с оказией через Владимира Сергеевича Юдина (которого самого, к сожалению, не видал) письмо от Лели из Екатеринослава, помеченное 24-м апреля с.г. Пишет, что «со всеми возможными перипетиями» он «убежал из белогвардейского плена» и что едет по новому назначению в Новороссийск. Теперь можно сказать уже начистоту — М. А. Гамалей писала мне, что на Черном море, на «Грозном», он числился под чужим именем — какого-то поповича. Несомненно, что приключений было много, и, вероятно, страшно рискованных. Юдин, как его друг, мог бы рассказать мне все подробности, но так случилось, что я не видел его (по крайней мере, сегодня).