Письма и документы. 1917–1922 - Юлий Осипович Мартов Страница 13

class="p1">Symma summarum, значит, я не думаю, чтоб ленинская диктатура была обречена на гибель в скором уже времени. Армия на фронте окончательно переходит, как видно, к нему. Германия и Австрия фактически его признали, и возможно, что союзники займут выжидатель[ную] позицию. До тех же пор, пока армия не разочаруется в мире, добытом Лениным, может не найтись материальной силы для какой-либо контрреволюции. Опаснее для него экономический крах, конечно.

Самочувствие наше, как можете догадываться, весьма плохо. Присутствуешь при разгроме революции и чувствуешь себя беспомощным что-нибудь сделать. Отчасти поэтому я советовал ЦК ответить Вам советом не ехать сейчас. Имел в виду, что Ваше присутствие в Стокгольме может еще очень понадобиться.

Я не хотел бы, конечно, специально порочить перед Европой большевистскую диктатуру, так как это могло бы объективно помочь врагам революции и социализма вообще. Но меня угнетает мысль, что немецкие, французские и итальянские товарищи не поймут причин нашего «абсентизма» в «новой революции». Хотел бы поэтому отправить специальное заявление для Европы от нас, как фракции, примыкающей к Циммервальду[153], с объяснением. Однако не успел этого сделать с этой оказией. Придется следующий раз. Но Вас попрошу ознакомить с моими сообщениями Раковского[154], который, вероятно, и сам чувствует, как авантюристски большевики повели дело мира. Если сможете с чьей-либо помощью составить для «Leip[zi]g[er] Volkszeit[un]g» [155] на основании моего письма сообщение о позиции, занятой меньшевиками-интернационалистами, буду Вам очень благодарен. Важно, чтоб левые немцы знали, что мы не сочли возможным поддержать большевиков.

Передайте, пожалуйста, Раковскому, что его письмо о сыне Доброджана[156] я получил только теперь и что пока не вижу способов, какими теперь можно помочь ему: вероятно, у Троцк[ого] с румынами нет дипломатич[еских] сношений. Попытаюсь поднять шум в печати.

Привет от всех наших. Как чувствуете себя? Видели, вероятно, Гольденб[ерга] [157] и узнали от него о здешних делах. Крепко жму руку.

Ю. Цедербаум

Письмо П. Б. Аксельроду, 1 декабря 1917 г

Дорогой Павел Борисович!

На днях (с неделю) я послал Вам с оказией громадное письмо о наших здешних делах. Надеюсь, получили его?

Теперь пользуюсь новой оказией, чтоб написать Вам вот о чем. По моим сведениям, в Стокгольме сейчас должны быть Гаазе[158] и Ледебур[159]. Мы считаем очень важным, чтобы они были осведомлены о том, почему мы все – интернационалисты – сочли невозможным принять какое-либо участие в осуществлении т. н. «диктатуры пролетариата». К сожалению, специальной декларации для европейцев мы не успели выработать, и я, на всякий случай, лишь прилагаю проект нашей резолюции, внесенный в ныне заседающий чрезвычайный съезд нашей партии. За последние дни ленинский режим обогатился объявлением «вне закона» всей кадетской партии (без всякого внешнего повода к тому) и первым открытым нападением на Учр. Собр.: члены его (эсеры), собиравшиеся на частные совещания (их пока съехалось меньше 100), разогнаны вооруженной силой и «декретировано», что УС соберется лишь тогда, когда его членов будет выбрано и съедется 400 (а так как все к[а]д[еты] будут арестованы, а челов[ек] 150 избранных большевиков, наверное, намеренно не явится, то таков кляузно-гнусный план Ленина – пройдет еще с месяц, пока со всех отдаленных углов соберется нужный кворум). До тех пор, впрочем, вероятно, арестуют и часть эсеров, так что диктатура может длиться ad infinitum[160]. Необходимо, чтобы немецкие товарищи поняли: 1) что, хотя масса рабочих за Лениным, его режим все более становится режимом террора не пролетариев, а «санкюлотов» [161] – разношерстной массы вооруженных солдат, «красногвардейцев» и матросов, все более, как было и с французскими санкюлотами, превращающихся в пенсионеров государства; 2) что попытка управлять, а тем более производить коммунистические эксперименты против воли громадного большинства крестьян (не менее 20 миллионов избирателей на выборах голосовало за эсеров умеренного толка) и против всей массы городской демократии (казенных, общественных, частных служащих, техников, либеральных профессий, народных учителей и т. п.) ни к чему, кроме краха, привести не может; 3) что режим террора, попирания гражданских свобод и надругательств над Учредительным Собранием во имя «классовой диктатуры» убивает в корне зачатки демократического воспитания, приобретенного народом за 8 месяцев, и готовит самую благодарную почву для всякого бонапартизма; 4) что гражданская война и распад страны (Украина, казачьи области, Крым, Сибирь, даже «Башкирия» объявили свою полную автономию, а Кавказ фактически самоуправляется) делают позицию ленинцев при переговорах с немецким правительством совершенно беспомощной, заставляя тем более «торопиться» с получением мира, что они – во власти ими разнузданной солдатской стихии; 5) что нам, при всем нежелании играть в руку буржуазии, которой достанется наследство после банкротства большевиков, и при решительном нашем отказе образовать «блок всех честных людей» против Ленина и Кº (к чему у некоторых правых социалистов есть охота), приходится сейчас всю энергию концентрировать на обличении и разоблачении ленинской политики в надежде, что лучшие элементы внутри идущей за ним рабочей массы, поняв, куда их ведут, образуют ядро, способное направить курс «диктатуры» в другую сторону. Наш лозунг – объединение большинства Учредительного Собрания (социалистического) путем соглашения между ленинцами и всеми остальными на почве разрешения задач мира, регулирования промышленности и аграрной реформы с отказом от террора и социально-утопических экспериментов.

От немцев мы ждем, что они, в меру возможности, будут мешать своим империалистам использовать безумие внешней политики Троцкого, чтобы окончательно наступить на горло России. Настоятельно необходима международная конференция.

Скажите при случае Раковскому, что его письмо к ленинскому правительству произвело здесь неблагоприятное впечатление. Мы все смеемся, когда читаем, что он предлагает ленинцам добиться от Румынии свободы печати и созыва Учр[едительного] Собр[ания]. Il est bien qualifie pour cela[162], наш милый Троцкий, разгоняющий здесь Учред. Собрание и закрывший по всей России добрую сотню социалистических газет.

Съезд пока протекает тихо (сегодня 1-й день), но кончится ли благополучно, трудно сказать. Благодаря войне между Лениным и Калединым[163] не могли приехать 40 кавказцев, ехавших во главе с Жордания к нам на помощь. При их содействии наше левое крыло могло бы образовать прочное большинство с «левым центром» Фед. Ильича [Дана], Череванина и др. для ведения действительно социал-демократической политики, которая могла бы не сделать нашу неизбежную борьбу с ленинизмом частью похода всей буржуазии и мелкой буржуазии против рабочего класса (к чему ведет фатально ленинский террор). При отсутствии кавказцев такое большинство может оказаться маленьким и непрочным, и тогда будет продолжаться развал партии, в нынешних условиях более опасный, чем тот откол потресовского крыла, которым дело