Эдуард Дроздов - «Черный Ворон» Страница 13

Деньги, деньги! Твердо верил: будь у него приличная сумма денег, он смог бы затаиться на время, переждать, когда «лягавые»» снимут блокаду, и уйти. И решил рискнуть: продать коричневое кожаное пальто. Он вышел с ним на пристанционный рынок хутора Михайловского. Пальто сразу привлекло внимание. К нему приценился один, потом другой. Цена их не устроила, и они пошли прочь. Витек хотел было уже вернуть кого-нибудь из них, сбавить цену, но тут к нему подошел человек в гражданском, спросил:

— Сколько?

Витек назвал цену, человек полез во внутренний карман. Пока они разговаривали, к ним приблизился еще один, и Витек почуял опасность. Он тоже сунул руку в карман, сжал рукоятку пистолета. Но человек достал толстую пачку денег, протянул Витьку:

— Считай.

Тот вынул руку из кармана, взял деньги, склонился над ними и тут услышал:

— Руки в гору, гад!

И у покупателя, и у того, что приближался, в руках блестели браунинги. Он бросился было в сторону, но споткнулся о подставленную ногу, упал. Тут же на него навалились.

Преступником оказался матерый рецидивист Виталий Смольников, которого уже несколько месяцев разыскивала милиция города Брянска за ряд вооруженных ограблений.

Дело десятое: ПОСЛЕДНЕЕ

В 1951 году Григорий Абрамович вернулся в родной Иркутск заместителем начальника управления охраны ВСЖД уже в звании подполковника. За работу в западных районах страны он был награжден орденами Ленина и Красного Знамени, а за успешное ведение особо важных дел — именными золотыми часами.

В этой должности он прослужил до 1959 года. Стало сдавать здоровье. Врачи настоятельно советовали уйти в отставку, тем более, что и по возрасту, и по выслуге лет Трояновский имел на это полное право.

Спустя месяц после его ухода на пенсию позвонил на квартиру Трояновского начальник управления транспортной милиции полковник Глазунов.

— Беда у нас, Григории Абрамович. Под Нижнеудинском убили девушку со слюдяной фабрики, а раскрыть преступление не можем. Не поможете?

Сколько было этих дел у Трояновского! Пожалуй, и не сочтешь. А разве это легко — рыться в грязи преступных отношений, заглядывать в самые темные уголки души?! Каждое раскрытое преступление оставляло след на его сердце. Вот откуда перенесенные инфаркты. И сейчас чувствует себя не очень хорошо: часто болит сердце. А тут опять...

Никита Ефимович Глазунов понял молчание Трояновского, заговорил снова:

— Понимаешь, Григорий Абрамович, больно девушка была хорошая: комсомолка, прекрасная работница. Ехала на свадьбу к брату — путевому обходчику на перегоне Шиберта — блокпост Варяг, и вот... Не доехала...

И Трояновский согласился.

Мария Антонова выехала из Нижнеудинска на рабочем поезде. Дом ее брата стоял в полутора километрах от блокпоста Варяг, там ждали Машу, видели, как она махала им рукой из тамбура вагона. Прошел поезд, минули полчаса, час — Маши не было. Тогда родные решили идти на блокпост, где работала стрелочницей их старшая сестра. Может, Маша зашла к ней?

— Видела я Марию. Сказала, что идет к вам. Меня звала, да я же на дежурстве. Сказала ей, что приду, как только освобожусь.

Может, разминулись дорогой, и Мария уже ждет дома? Антоновы пошли обратно.

Следы на откосе железнодорожной насыпи заметил младший братишка, Илюшка. Спустились по ним и на затоптанной траве увидели кровь.

— Господи, неужели?!.. — воскликнула молодая жена Антонова. Принялись искать. За деревом нашли Машину хозяйственную сумку, в ней лежал ее подарок молодоженам — отрез тюли. Тело отыскали в кустах, под кучей ветвей. Вся шея была истыкана ножом.

Работники милиции не нашли никаких следов преступника, экспертиза установила только примерную ширину лезвия ножа, которым была убита Антонова. Но где этот нож, у кого его искать?

Григорий Абрамович вместе с начальником линейного отделения милиции станции Нижнеудинск Аркадием Петровичем Зюбиным долго ходили по кустам. «Не может быть, чтобы ничего не осталось!» — думал Трояновский и продолжал поиски.

Скомканную газету «Комсомольская правда» он отыскал в зарослях шиповника. Развернул — следы крови, похоже, вытирали об нее нож. Выходит, у Марии в сумке еще что-то было, не только тюль? Завернутое в эту газету? Вряд ли нес ее с собой преступник... Но что? Может, это навело бы на след?

— В Нижнеудинск на слюдяную фабрику не ездили? Не интересовались связями Антоновой? — спросил Трояновский Зюбина.

— Н-нет...

— Тогда поехали.

Мария жила в общежитии с двумя подругами. Девушки рассказали:

— Так она же деньги с собой брала! Тысячу рублей. Ей сестра обещала костюм достать.

— Я их видела! Сверху сотенные были. И завернула их она в газету, мы на троих «Комсомольскую правду» выписываем.

Теперь нужно было установить, кто же находился в это время в окрестностях места происшествия. Лучше всего об этом мог рассказать путевой обходчик. Он почти весь день ходит по своему участку, многое мог заметить.

Обходчик задумался.

— Значит, девушку видел... С сумкой хозяйственной шла. Кого же еще? Вот видел же кого-то! Ничего, сейчас вспомню.

Он стал вслух перечислять всех своих знакомых, в надежде, что звук фамилии напомнит ему, кого же он заметил неподалеку от того страшного места.

Фамилия следовала за фамилией, наконец, обходчик воскликнул:

— Есть, вспомнил! Васильева видел, сторожа железнодорожного переезда. Шел по березняку и все что-то наклонялся... и вечером, во время следующего обхода, его видел там же...

— Что он за человек, Васильев?

— А-а, — обходчик безнадежно махнул рукой, — пьяница несусветный. От него жена-то из-за этого ушла. Живет вместе с больной матерью и двенадцатилетней дочкой. Чем девчонку кормит — ума не приложу: деньги все пропивает. В доме, кроме клопов, ничего нет... А как выпьет — дурак дураком делается. На станции Шиберта есть у него приятель — Никулин, частенько они вместе загуливают. Так вот, Васильев недавно напился и ни с того, ни с сего схватил с комода никулинские карманные часы «Молния» и хряпнул их об пол. Обещал, правда, отдать ему деньги за них, да где же он их возьмет?!

На служебной дрезине Трояновский проехал в Шиберту, нашел Никулина.

— Верно, разбил Гришка часы. Так он же вчера мне деньги за них отдал! 150 рублей. Сотенная бумажка, и пять десятирублевок...

Трояновский вместе с Зюбиным приехали к сторожке Васильева. Тот лежал на топчане, покрытом каким-то старым тряпьем, и храпел. От него несло перегаром. На столе самодельный нож. Трояновский прикинул ширину лезвия — подходит под данные экспертизы. Между рукояткой и лезвием что-то темное. Такие же темные пятна он обнаружил и на телогрейке Васильева, висевшей на гвозде.