Анатолий Отян - Служба В Потешных Войсках Хх Века Страница 13

"скрылся в сторону моря". А муж сестры, Анатолий, работавший техником на первом советском реактивном бомбардировщике Ил – 28 в авиационном училище, однажды придя со службы домой, рассказал следующее.

Не помню в каком году, но до моего призыва в армию, над

Кировоградом и над военным аэродромом "Канатово" пролетел американский самолёт, причём на значительно неправдоподобно низкой высоте и безнаказанно скрылся. После этого прилетел из Москвы тогдашний министр обороны, маршал Жуков и перед строем разжаловал начальника ПВО гарнизона из подполковника в капитаны, при этом ударив его ладонью в перчатке по лицу, а затем палкой по плечам.

Тому ещё повезло, что не разжаловал в рядовые, но видно товарищ-господин Маршал понимал беспомощность и свою и своих подчинённых и для страха, ограничился полумерой.

Скажу только, что расписку о сохранении гостайны, я писал раз двадцать.

Причём она писалась вместе с анкетными данными, автобиографией, всем родством, с вопросами: не участвовал ли я в гражданской войне, не был ли за границей, а также все мои родственники. Позже даже существовала шутка при ответе на некоторые сомнительные вопросы:

"Нет, не был, не участвовал, не преследовался".

Думаю, что это делалось с той целью, что повторяя написанное, я или другой шпион, забудем свою легенду и напишем, что наша бабушка танцевала польку с Троцким, или я пятилетний, сотрудничал с фашистам, и т.д.. Подобным образом они надеялись разоблачить меня, мерзавца, А может я всё это утрирую. Они, возможно, просто хотели меня и других запугать, так, чтобы у нас и мысли не было говорить о том, о чём они считают ненужным. И они этого добились. Интересно, что форма расписки была составлена и утверждена Советом Народных

Комиссаров ещё в 1935 году, в разгар сталинских репрессий и в расписке говорилось, что я обязуюсь не подходить ближе 500 метров к иностранным посольствам, не заговаривать на улице и в других местах

с иностранцами, а если увижу, что кто-то другой это делает, то немедленно заявить куда следует и прочий бред. Ещё интереснее, что я, в 1986 году работая начальником отдела в Облплане, поехал с прибывшими из Киева проектировщиками магистрального газопровода на уранодобывающее предприятие, и был допущен в помещение к начальнику оного, и…- какой ужас!!!, у меня не оказалось допуска к секретным документам, которых я в своей жизни не видел, кроме, как секретных лётных и других карт, по сути своей не представляющих никакого секрета. Сразу по приезду на работу я был вызван в первый

(секретный) отдел, и мне вручена была для заполнения расписка той же формы, что тридцать лет назад. Но уже было другое время, и я отказался её подписывать.

Вот такой абсурдной была секретность в СССР и всё, что с ней связано.

Так, например, на границе у наших туристов, таможенникам отбирались карты СССР, купленные за границей, потому что они были крупномасштабными. Или карту г. Киева, купленную за углом, в киоске, комиссия из Москвы изъяла в проектном институте, как секретную, а её владелец через пять минут купил другую. И таких примеров было не счесть.

Я когда-нибудь их приведу, если это будет к слову.

На следующий день меня и ещё нескольких человек перевезли в другую воинскую часть которая называлась

(Военно-строительный отряд), хотя он таковым и не являлся.

Я остановлюсь подробно на его месторасположении, составе воинского контингента и других, на первый взгляд малозначительных деталях, потому что служба в этой воинской части была значительным звеном в моей жизни и очень повлияла на мою дальнейшую судьбу. А начиналась она так.

Нас, как потом оказалось, военнослужащих срочной службы со среднетехническим образованием (закончивших техникумы по различным специальностям) привезли в войсковую часть, которая готовила сержантов на должности командиров взводов, старшин и других командиров, в вч (воинская часть) занимающихся непосредственно строительством. При необходимости готовили и другие специальности.

Так, за время моей службы в ВСО, которая продолжалась ровно одиннадцать месяцев, было выпущено две группы поваров и шоферов.

Техников набралось на одну группу-взвод, две других группы были собраны из имеющих среднее образованиё.

Техники у нас были таких специальностей, что о некоторых раньше я даже не знал. А общение с обладателями этих специальностей расширило мой кругозор. Так Владимир Лукашенко, горняк-угольщик из Донбасса посвятил меня в тайны шахтёрской профессии и донецких шахт. Денисов, специалист по орудийным затворам о своей профессии. Были ребята и золотопромышленники, оружейники, механики и ещё, кого и не вспомню.

Из Кировограда был со мной А. Лимаренко, длинючий худой парень, техник не то по сельхозмашинам не то электрик. Он потом, после трёх лет службы продолжал службу сверхсрочником в воинской части в

Канатово в должности заведующего складом боеприпасов.

Что представляла собой Вч ВСО 693?

Она находилась в посёлке Чекист, примерно в километре от КПП, на котором нас продержали полночи. Территория её представляла квадрат

200Х200 метров, обнесённый деревянным забором трёхметровой высоты.

Задняя часть квадрата выходила к высокому берегу реки Томь, отгороженному, как я уже говорил, двадцатью двумя рядами колючей проволоки на очень большой площади в тайге. Я тогда подсчитал, что в одну нитку проволоки хватило бы на все сухопутные границы Советского

Союза!

Боковыми сторонами квадрат был повёрнут к лесу-тайге, находящейся внутри всей зоны, а передняя сторона была обращена к зоне с заключёнными и к посёлку с двухэтажными деревянными домами. Между посёлком и вч была улица-дорога. С той стороны дороги находился киоск. В нём продавались газеты, бумага, всякая канцелярская и бытовая мелочёвка, которую мы покупали, выбегая из части. В киоске работала, молодящаяся, очень накрашенная жеманная сорокалетняя, как казалось мне по тому моему возрасту старуха. Она строила солдатам глазки, и была мне поэтому неприятна. Позже, один солдат имел с ней недоказанную связь, и наш новый замполит по прозвищу Лапоть, пошёл срамить её, а она его так отпровадила и отчитала, как в своё время

Дарья из "Тихого Дона" своего свёкра Пантелея Прокофьевича.

Замполит, как и Пантелей Прокофьевич плевался и ругался, грозился написать на неё жалобу-донос. Мы потешались над ним, а он ещё больше распалялся и говорил, передразнивая продавщицу:

– А Вы не могли бы, товарищ капитан, заменить мне солдатика, раз его не пускаете?

– Фу ты гадость, – и продолжал:,

– Она посмела сказать мне, чтобы я бежал домой и посмотрел, нет ли у моей жены солдата. Потому, что только глядя на меня, кисломордого, хочется чего-то другого, послаще.