Михаил Кузмин - Дневник 1905-1907 Страница 130

6_____

Встали поздно; то дождь, то солнце, воздух тепел и размягчен. Начал новый рассказ. Долго ждали зятя, приехавшего поздно с кучей домашних новостей. В «Руси» пишут, что мои друзья декаденты-эстеты зовут меня maître{763}. Гуляя сегодня по саду, я вспоминал увлечения Гофманом и лето в Сестрорецке{764}. Это сад со смоченной дождем травой и слабое солнце между туч мне привели на память это время. Видел тревожные и нелепые сны, будто мы со всеми детьми делаем пикник в публичном доме. Писем не было. Я думаю книгу стихов назвать «Amor Victor»{765}; когда-нибудь напишу жизнь Александра и M-me Guyon{766}.

7_____

Ходили в лесничество, 2 раза пережидали дождь; неровная плоскость, покрытая мхом и низкими соснами, напомнила мне вершины Giuogo и каноника. Воздух был живителен и свеж после дождя. Встретил зятя с Бене и Рябушинским, бродящих по лесу. Я смотрю на встречные лица, думая, хотел ли бы я иметь того или того, по большей части говорю: «нет». Потемкин прислал «Танец мертвых»{767}. Писал «Кушетку»{768} и много писем. Entrefilet[261] в «Руси», очевидно, внушенный «Шиповником», но объявлений нет{769}. Сегодня можно будет писать в Усть-Ижоры, пожалуй{770}. Белый в «Перевале», вознося Соловьева, лягает меня и Городецкого{771}.

8_____

Сестра и зять уехали. 2 раза гуляли, день тянулся, будто 4 дня. Леман пишет, что «Эме» хорошо идет. Читали письма Пушкина, он хвалит некоторых современников; где теперь Кюхельбекер, Погодин etc.? Интересно, кем будут для потомства Иванов, Блок, Белый? И кем бы я хотел быть: непризнанным и великим или прославленным и брошенным, как Кукольник, Бенедиктов. Написал письмо в «Весы»{772}. Читал Саллюстия и Гофмана. От кого завтра могут быть письма? Прошлый год в это время я еще не знал Павлика: какая старина! К Троице задумали сделать пасху и кулич сюрпризом для сестры.

9_____

Целый день вне дома. Наших нет. Читал письма Пушкина. Прислали «Mercure», «Il Marzocco»; письмо от Тастевена, мои стихи приняты{773}, просят сотрудничества. Хорошо, что я написал Ликиардопуле так неопределенно. Ходили в баню, там мылись конторщики. Украсили комнаты березками, завтра Троица; ждали наших пить чай; они приехали часов в 11. Послал бандероли остальн<ым> в Москву. Будут ли завтра письма? Пишу «Кушетку», мог бы кончить скоро. Стихов в «Руно» вышло 22 строчки. Это оплатит долг Рябушинскому, если он его не забыл, на что я надеюсь.

10_____

Троица, все принаряжены. Пасха и мороженое. Приехали 2 таксатора{774}. Вечером были у Бене, опять танцы, jeu aux 4 mains[262]; был младший Ревицер, петербургский реалист, тип хулиганистого красавца. Мне, м<ожет> б<ыть>, жалко, что я не танцую хорошо. Когда гуляли, Сережа ехал верхом, я думаю, что это большое удовольствие, но если бы я и ездил, столько претендентов, что было бы неловко и некогда ездить. Письма от Павлика, Нувеля и Мейерхольда{775}. Павлик опять видел того студента в Летнем саду с дамами. «Весы» заняты «Паном» Лерберга с рисунком Фео<филактова>. Жена управляющего оказалась, как Варя выразилась, «декаденткой» и гутирует[263] «Крылья». Мне было не несносно. Я, кажется, толстею.

11_____

Играли в крокет, был пикник в лесничестве, опять было человек 30. Сережа был одет «пешим амазоном», но декоративен. Под вечер мы дома сели играть было в карты, как от Венедиктовых прислали за Гурвичем и за мною. Там были Бене, опять игра, à 4 mains Carmen», прогулки в 3 пары в туманном <дожде?>, причем толстая дама жаловалась, что все ей надоело, что любовь — это все одно и то же, чтобы я выдумал для нее что-нибудь новое и т. д. Наши обиделись за похищение кавалеров. Во время прогулки Ревицеры купались, а я с Вилли смотрели. Кончил «Кушетку».

12_____

Варино рожденье. Дождь льет весь день. Днем были Бене, уходившие на обед и вечером опять пришедшие. Забавлялись по-сельски: пили шеколад, играли в жмурки, в свои соседи, в карты, танцевали под пение, ели мороженое, опять танцевали, играли в письма и рекруты. Дождь шумел все время. Думалось в такую погоду ехать в карете из балета домой, где приготовлен чай и ужин, сидеть вдвоем, втроем у камина, дружески болтая, куря, за вином. В промежутках читали Брюсова и письма Пушкина. Когда-нибудь и наши письма и дневники будут иметь такую же незабываемую свежесть и жизненность, как все живое.

13_____

Письмо от Потемкина{776}; новостей мало; отчего мне кажется, что давно нет писем? Давно нет от Наумова — вот и все. Сегодня целый день сидим мы дома, хотя погода и отлична. Написал стихи. В «Mercure» прочитал, что «Monde artistique» цитируют мои «Крылья», находя там германский лиризм. Я очень спокоен, но с удовольствием думаю о Невском, Морской, друзьях, «Вене», библиотеке. Что-то сулит этот новый сезон, не думаю его более блестящим. Мне кажется, я лажу этот год с нашими. Вечером играли в карты, была огромная оранжевая луна, и я все проигрывал.

14_____

Целый день дождь; письмо от Модестика. Продолжаем читать письма Пушкина. Сережа ездит верхом. Топили камин, вспоминали с Варей Саратов, ходя по комнатам, ожидая зятя, играли в рамс; зять рассказывал об офицере, молодом, вышедшем в отставку и живущем в запущенной усадьбе одиноко. Все напоминало осень, и это было приятно. Составил план «Мартиньяна»{777}. Жаль, что ничего нельзя будет писать: или приняться за «Красавца Сержа»{778}? Все другие планы требуют подготовки. Как-то представляется лето еще длинной, длинной эпохой, а потом неожиданно наступит осень. Что-то замолкли петербургские.

15_____

Сегодня сразу ответили Леман, Наумов и Нувель{779}. Прислали книг о Пушкине; мне очень хочется вина. Повестка на письмо из Лондона; от Юши несколько слов опять, наверно; прислали разные лошадиные принадлежности. Гоняли на корде[264] Красавчика, татары смеялись и улюлюкали. Играли в крокет, день солнечный; в ожидании сна тихонько гуляли, потом дневник, потом сон, потом утро, возможность писем, какое-нибудь писанье, длинный, длинный день и опять вечер в ожидании ночи и ночь в ожидании утренних писем. Не начать ли мне «Красавца Сержа», не думая о цензуре?