Олег Фочкин - Городские легенды Страница 14

Яковлев к моменту женитьбы на Александре Михайловне уже имел двух дочерей от первого брака с актрисой Мари Варле. После крещения девочки из Мари и Адели Яковлевых превратились в Марию и Елизавету.

Елизавета Васильевна впоследствии вышла замуж за Сергея Владимировича Алексеева, и у них родился сын Костя, ставший великим Станиславским. Елизавета Васильевна родила девятерых детей и поднимала еще четырех – рано ушедшей сестры Марии Бостанжогло.

Младший брат Александры Николай Михайлович Бостанжогло (1826–1891) женился на Марии Васильевне Яковлевой (1838–1864). Другими словами, мачеха и муж Марии Васильевны были родными братом и сестрой.

Бабочка Бостанжогло

Сын Николая и Марии Василий Николаевич Бостанжогло родился в 1860 году. В сведениях о купеческом роде Алексеевых про него написано: «Он был очаровательный, душевный, умный человек, всегда веселый, остроумный, располагающе уютный и беззаботный. Окончил московский университет по юридическому отделению, ученый-естественник, всю жизнь изучавший бабочек и открывший бабочку, названную его именем. После национализации фабрики он работал делопроизводителем в Шаляпинской студии. Был расстрелян 9 июля 1920 года „за спекуляцию николаевскими рублями“».

Василий Николаевич – автор книги «Орнитологическая фауна Арало-Каспийских степей, материалы к познанию флоры и фауны Российской Империи», вышедшей в 1911 году.

Он собрал коллекцию из 1184 птиц. В коллекции Государственного дарвиновского музея и сегодня хранятся 17 тушек и 12 чучел из его сборов. Трагическая судьба постигла и его сына Василия Васильевича. Он тоже был осужден за хранение немецких журналов, а также обвинен в том, что помог продать за бесценок табачное дело иностранцам. Затем был сослан, где получил новое обвинение и «высшую меру».

Шахматный меценат

Его младший брат Михаил Николаевич родился двумя годами позже. Воспитывался вместе с Константином Станиславским.

Был «бонвиваном, балетоманом и картежником». Михаилу Бостанжогло принадлежит своеобразный рекорд России: за один вечер в Английском клубе он выиграл у купца Михаила Морозова больше миллиона рублей! На почве карт и общего театрального круга сошелся с князем Сумбатовым-Южиным, знаменитым актером и драматургом, с которым разрабатывал систему игры в казино и даже собирался играть с ним на пару в Монако.

После смерти отца с 1891 по 1918 год возглавлял «Товарищество М.И. Бостанжогло и сыновья», занимая должность директора-распорядителя, владел 40 процентами паевого капитала (столько же было у брата Василия Николаевича). Одновременно Михаил Николаевич был попечителем Александро-Мариинского приюта для беззащитных детей, членом Московского губернского присутствия по квартирному налогу, старшиной Русского охотничьего клуба, старостой церкви Святого Никиты Великомученика, избирался гласным Московской городской Думы…

В 1918 году фабрика была национализирована, и Михаил Николаевич был принят на работу в сменившую название фабрику «Красная звезда» на должность кассира. Теперь рабочие получали зарплату из рук бывшего владельца.

После расстрела брата (ближайшие родственники тоже проходили по «делу»), Бостанжогло выгнали и с этого места работы. Помог кузен: Михаила Николаевича устроили кассиром Первой студии Художественного театра. К тому времени Бостанжонгло «неузнаваемо переменился, стал безропотным, болезненно тихим».

В 1929 году «бывшего потомственного почетного гражданина Москвы сначала арестовали, а затем наказали – при полном отсутствии улик, за „богатую фамилию“ – лишением прав проживания в Москве, Ленинграде и областях этих городов, Киеве, Харькове и Одессе. ОГПУ потребовало прикрепления лишенца к определенному месту жительства за пределами означенных точек».

Михаил Николаевич выбрал Воронеж, где в это время находилась его племянница с мужем (своей семьи и детей у Бостанжогло не было). 2 декабря 1929 года он прибыл в место ссылки. Очень скоро родственники переехали в Свердловск, а Михаил Николаевич так и остался один в Воронеже, где 17 августа 1931 года скончался в психиатрической городской больнице. Хоронить его было некому.

Надо отдать должное Константину Сергеевичу Станиславскому: как свидетельствуют документы, он в разные годы многократно обращался с письмами к Ягоде, Енукидзе, Вышинскому с просьбами о смягчении участи своих родственников. Иногда это давало результат: отправку вместе в один лагерь двух членов семьи можно было считать удачей.

Михаил Николаевич Бостанжогло также хорошо известен как шахматный меценат.

Он был почетным членом Московского шахматного кружка и Санкт-Петербургского шахматного собрания, а также главным спонсором крупнейших шахматных соревнований, проводимых в России на протяжении двадцати лет.

«Вишневый сад»

Лето 1902 года Чехов провел на подмосковной даче Константина Станиславского в сельце Любимовка по Ярославской железной дороге на берегу живописной речки Клязьмы.

Среди прототипов героев «Вишневого сада», который там и писался, были и члены семьи Станиславского. Например, Шарлотта Ивановна – это Лили Глассби, гувернантка детей Елены Николаевны Смирновой-Бостанжогло. Она была влюблена в Чехова и в шутку называла его братом. Он тоже флиртовал. Но после отъезда уже не писал ей.

После смерти хозяйки в 1912 году Лили взяла на себя заботу о детях. А вскоре стала Еленой Романовной Смирновой, мачехой «смирновских девиц», своих воспитанниц.

В 1920 году был расстрелян уже упомянутый Василий Николаевич Бостанжогло, родной брат покойной Елены Николаевны. И в том же году Лили-Елена овдовела. Обрусевшая англичанка, уплотненная подселенцами в бывшем роскошным особняке Бостанжогло на Старой Басманной в две комнатки, выгороженные из парадного зала, осталась в советской России одна. Через несколько долгих лет, потраченных на получение визы, ей удалось вернуться в Англию, где она и умерла под фамилией Смирнова в начале 1950-х.

Городской голова

Еще один представитель рода Бостанжогло по материнской линии – городской голова Николай Александрович Алексеев (1852–1893), сын Елизаветы Бостанжогло.

Первое крупное пожертвование Алексеев сделал в память о своем отце Александре – 71 807 рублей (в переводе на современные деньги около 72 миллионов) на строительство двух городских начальных училищ, каждое на 100 детей (1883). Всего за восемь лет службы Алексеева на посту городского головы было открыто более 30 школ.

В 27 лет он стал гласным (депутатом) Московского губернского земства от Москвы, а через год, в 1881-м, гласным Московской городской думы.

В течение семи дней Алексеев решил тянувшийся годами вопрос о больнице для душевнобольных. Журнал «Русское обозрение» писал, что он заявил гласным Московского губернского земского собрания, настаивавшим на предварительной переписи умалишенных: «Если бы взглянули на этих страдальцев, лишенных ума, из которых многие сидят на цепях в ожидании нашей помощи, вы не стали бы рассуждать ни о каких… переписях и прямо приступили бы к делу. Нужно найти помещение, сегодня его отопить, завтра наполнить койками, а послезавтра – больными!» В тот же день Алексеев нашел заем в 25 тысяч рублей, подходящий дом на Воробьевых горах, койки, постельное белье. Уже через десять дней 45 больных были переведены в новую больницу из мрачных сырых комнат Матросской богадельни, где самых буйных из них действительно приковывали цепями.

В 1880-е годы нехватка мест в больницах стала хронической. Поступок городского головы показал, что проблема решаема.

В 1889 году Алексеев обратился к гласным Московской думы и купечеству с призывом собрать деньги на расширение Преображенской психиатрической больницы. И первым внес 350 тысяч рублей. За год было собрано более 1,5 миллиона рублей. Было решено одновременно с обновлением Преображенской больницы устроить новую лечебницу на купленной городом «даче Канатчикова» (загородный участок купца Канатчикова). Больница, названная «Алексеевской», приняла первых пациентов в 1894 году.

При правлении Алексеева в Москве возникли и два крупнейших дома призрения. Один был создан на пожертвования братьев Бахрушиных, другой – на деньги Николая Боева.

В период руководства Алексеева была проведена муниципализация сферы здравоохранения и общественного призрения. Под опеку города в 1887 году были взяты ранее подведомственные Приказу общественного призрения больницы: Первая городская, Преображенская, Старо-Екатерининская, Яузская, Басманная и Мясницкая, Императорский Екатерининский богаделенный дом, Ахлебаевский странноприимный дом.

Москвич в седьмом поколении, Алексеев стремился преобразовать родной город в цивилизованную европейскую столицу. Два срока его пребывания на посту городского головы (1885–1893) стали переломными для городского бюджета и коммунального хозяйства. При нем были построены Верхние торговые ряды на Красной площади и здание Исторического музея, 110-километровый мытищинский водопровод и бойни, начато устройство канализации, замощены улицы и налажена их уборка, на местах свалок устроены скверы и бульвары. Строительство водонапорных башен у Крестовской заставы Алексеев оплатил из своего кармана. А жалованье городского головы – 12 тысяч рублей в год – отдавал на пособия малооплачиваемым служащим городской управы.