Евгений Гришковец - ЛЕТО – ЛЕТО и другие времена года Страница 14

Короче, на днях мне приснился Порошенко. Во сне он был как реальный Пётр Алексеевич, но только я ощущал себя старше его, хотя на самом деле он старше меня на два года, и он был как бы поменьше ростом. Сон был очень реальный. Всё происходило в каком-то пространстве, которое я понять не могу, но это было где-то у меня, то есть Порошенко был у меня в гостях. Дом был мой. Хотя такого дома у меня отродясь не бывало. И мы были с ним давно знакомы, только очень давно не виделись. Он сидел за столом и пил чай из большой чашки (никаких конфет на столе не было)… В логике сна он не был богатым человеком и производителем конфет, но президентом Украины был. Помню, он был осунувшийся, небритый, на голове у него была шапочка вроде лыжной, но без помпона, серая или тёмно-синяя. Сам он был в свитере с глухим горлом, как у Хемингуэя. Он вообще чем-то напоминал Хемингуэя в этом сне. Он был очень растерян, явно пришёл с холода, отогревался и о чём-то сбивчиво говорил. Он был очень-очень хороший в этом сне.

Я проснулся тогда совершенно счастливый, точнее, радостный. Я не понимал, почему рад, потому что сразу сон не вспомнился. Но было ощущение, что то, что меня тревожило и беспокоило, уже миновало, а то, что было плохо, теперь хорошо.

Однако потом были новости, реальное бритое лицо Порошенко, и вспомнился сон. Сразу стало ясно, что никаких причин для утренней радости нет…

Стало печально-печально из-за собственной наивности.

Мне кто-то говорит, мол, не смотри новости, я уже перестал их смотреть. Или говорят, мол, зачем об этом думать. А кто-то говорит мне – уже всё это надоело.

А я не могу оторваться или отключиться от новостей, потому что мне не надоело. Мне не надоело! Я смертельно, невыносимо устал от новостей, но понимаю, что ничего более страшного и безумного в смысле новостей, получаемых извне, я никогда в своей жизни не получал.

То, что происходит сейчас, – страшнее и безумнее холодной войны с ежедневным страхом увидеть гриб ядерного взрыва где-нибудь в стороне Кировского района города Кемерово.

Англо-аргентинская война на Фолклендах, в которой мы болели за Аргентину, была по сравнению с тем, что происходит сейчас, просто незначительным футбольным матчем, в котором Англия победила.

Война в Афганистане, на которую у меня были все шансы попасть и в которой погибли многие из тех, кто вместе со мной в 1985-м, коротко стриженный, пришёл на призывной пункт. Эта война, при всём своём жестоком и кровавом столкновении двух разных миров и культур, всё равно не так страшна, как та, что происходит сейчас.

И даже тёмный и ужасный многолетний чеченский сериал не так безумен, как нынешнее безумие.

Я не могу не следить за новостями, не могу не переживать и не пытаться хоть что-то понять в том, в чём понять не то что ничего невозможно, а просто нельзя – хоть и смертельно устал от этого.

Однако надо запастись терпением, потому что всё это очень надолго. Через три месяца будет год, как безумие началось. Кто мог представить себе год назад то, что мы будем переживать сейчас?.. И ясно, что никакое воображение не сможет нам нарисовать то, что мы будем переживать через год.

В Калининграде и у меня во дворе в этом году шикарный урожай яблок! Весна выдалась ранняя, лето – жарким, поэтому яблок много, они сладкие, налитые. Они падают в саду с приятным тяжёлым стуком. Очень хорошо. И во сне с Порошенко хорошо было пить чай.

Звонят друзья, приятели, которые на лето потерялись. Возвращаются, хотят встречаться. Последние дни только и отвечаю на вопрос: «Как дела? Как сам? Как семья?» Я говорю им: «Всё хорошо… если бы не Украина».

У меня действительно всё хорошо. Я провёл лето с семьёй, и было много радости. Я пишу новый спектакль и чувствую, что получается. В субботу женился младший брат Алёша. Женился на хорошей и любимой им барышне. У обоих есть работа и перспективы. Старшая Наташа перешла на второй курс, сын Саша идёт в четвёртый класс. Маша загорела и вытянулась за лето. Родители были на свадьбе счастливые. Все здоровы. Всё хорошо!

Я как мантру твержу про себя: «Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо». Я уговариваю себя, убеждаю: «Всё хорошо». Но не могу отогнать, хоть на время забыть и не чувствовать тревогу и какую-то душную тоску. Я смотрю на детей, занятых своими чудесными детскими делами и не обращающих внимания на телевизор, по которому изо дня в день идут только военные новости, и сердце холодеет и сжимается от тревоги и тоски. От страха за них и за тот мир, который их ждёт, тот мир, в котором я не смогу их защитить, мир, который рушится и рвётся прямо сейчас. Рушится безвозвратно.

Я чувствую свою полную беспомощность и вижу свои слабые руки… слабые, чтобы уберечь и защитить даже самое дорогое и любимое.

А дома всё хорошо – кроме новостей в телевизоре. А значит, нехорошо.

Всё лето я много говорил и спорил об Украине, о происходящем, о Путине, об Америке. Всё лето. Бесконечно говорил по телефону. Написал тысячи смс. Я слышал проклятия в свой адрес и в адрес моей Родины. Я слышал дикости во славу моей Родины. Я слышал непонимание моей Родины. Я говорил и слушал, слушал и говорил. Несколько раз и сам срывался на проклятия. Я смотрел новости, аналитические программы, читал и читал интервью, статьи…

Сейчас же я хочу сказать очень спокойно то, что я обо всём этом думаю. Сказать тем, кому хоть как-то интересно то, что я думаю, и небезынтересен я сам.

Это не программное заявление, не манифест и не анализ происходящего. Это мои личные, частные соображения. Что-то мне самому в моих мыслях кажется наивным, эмоциональным и банальным. Но я так думаю, я так считаю.

Я пишу это и чувствую себя ужасно одиноко. Ужасающе! Потому что я давно не слышу тех, с кем был бы согласен.

Мне всегда было важно в процессе наблюдения и переживания разных времён и политических передряг найти человека, который был бы профессиональным политиком, политологом, аналитиком, журналистом… Человека, более моего информированного, знающего, умного и при этом профессионала, которому бы я доверял и как-то соотносил своё мнение и видение происходящего с его более глубоким и основательным. Проще говоря, мне важен был кто-то, способный объяснить мне суть политических и экономических процессов. В таком человеке мне важно было всё: от репутации и способа высказывания до стиля одежды. Такие были. Теперь нет. Я не согласен со всеми. Есть те, кому я верю, но нет тех, с кем я согласен.

Я не согласен с Михалковым и не согласен с Макаревичем, с тем, что он говорит и делает. Я не согласен с «Эхом Москвы» и каналом «Дождь», я не согласен с Первым каналом, НТВ и Россией 24. Я не согласен с Би-би-си и Си-эн-эн. Я не согласен с Путиным, не согласен с Обамой и Меркель. Я не согласен с выбором украинского народа. Не согласен как с их выбором европейского пути, так и с тем, кого они выбрали в качестве президента. Я не согласен с тем, вокруг чего сейчас так сплотилось российское общество. Я не согласен с войной, которой не видно конца и края.

Я очень мало высказывался о происходящем. Но даже тех моих нескольких высказываний хватило для того, чтобы в нескольких украинских городах сожгли мои книги, хватило, чтобы потерять много знакомых, приятелей и даже друзей.

Я с этим не согласен! Я не согласен с тем, что так можно относиться ко мне и моим книгам только потому, что я не согласен с теми, кто решил мои книги сжечь, а также сжечь всяческие отношения со мной. Я не согласен с тем, что так легко можно что-то сжигать.

Я не согласен с тем, что у меня берут интервью украинские или российские журналисты и не публикуют его только потому, что я сказал не то, что хотели от меня услышать. Не согласен с тем, что эти интервью исчезают, будто этих разговоров не было.

Я хочу высказаться, чтобы те, кому это интересно, узнали от меня, что я частным образом думаю. Я выскажусь, чтобы кто-то перестал меня подозревать в том, в чём меня подозревать не стоит. Или чтобы кто-то утвердился во мнении, что его подозрения на мой счёт были не напрасны.

Сразу оговорюсь – никаких писем в поддержку или же наоборот я не подписывал. Ни в каких списках протестующих или одобряющих моего имени нет. Правда, мне и не предлагали ничего подписывать. Так что и факта гордого и смелого отказа в моей биографии нет.

Так вот, я думаю…

Я думаю, что то, что происходит сейчас, – это страшная катастрофа, причины которой коренятся очень глубоко в истории, а последствия будут такими тяжёлыми и неизбывными, что и представить сейчас нельзя. (Простите мне эту банальность, но я так думаю. Я часто бываю банальным в своих соображениях об истории и политике.)

Я думаю, что то, что происходило в Киеве в конце прошлого года, а теперь происходит во всей стране, никакого отношения к борьбе за свободу не имеет. Однако украинцы совершенно уверены, что они боролись и борются за свободу. Свобода же – это такая таинственная субстанция… О!!! О свободе я думаю очень много.