Петр Котельников - Под властью Люцифера. Историко-биографический роман Страница 14

Немецкий кайзер искал в истории прошлого оправдания своим действиям. Вот тут-то он и натолкнулся на легенду о Барбароссе. В 1890 году началось сооружение грандиозного памятника предку великому, через шесть лет он был освящен и с той поры стал объектом поклонения. Поклонения для тех, кто войной грезит, в битвах дух германский возвысить старается. Размеры памятника, действительно, грандиозны. Да и тяжелый дух на нем лежит, как и положено всему готическому. Нет в нем тех легкости и духовной возвышенности, какие в творениях итальянских мастеров пребывают. Давит громоздкостью своею, чувствуешь, как мал и слаб ты. Бесконечная стена лестниц идет в гору. И открывается перед тобою вид гигантской башни. Перед башней стоит конная фигура самого Вильгельма I, а у ее основания – фигура Фридриха Барбароссы со стелющейся по земле бородой. Внутри башни – громадное помещение. Здесь хранились знамена немецких полков, покоривших Францию. Я бы не стал уделять легенде столько внимания, если бы не…

Когда Адольф Гитлер придумывал условное название для подготовки нападения на Советский Союз, он вспомнил о Фридрихе Барбароссе. И это было не случайно. Гитлер считал себя продолжателем немецких традиций, уходящих глубоко в историю средневековой Германии. Папка с грифом – «Операция «Барбаросса» стала накапливать в себе документы, обоснования и планы задуманного им похода на Восток. В этом плане не находилось места для славян, но содержали документы промежуточного использования их при покорении мира. И родил тот план директиву, под номером 21.

Под план и базу нужно подготовить. Надо было искать помощников и вне России, и внутри нее. Каждого союзника по нападению надо было чем-то заинтересовать, что-то пообещать, что-то авансом дать, а что-то оставить манящим вдали. Пусть надеется, лучше биться станет, как-никак дополнительный стимул!

Мы во время военных действий, происходящих на нашей, русской земле, познакомились как с внешними, так и с внутренними союзниками немцев.

Символы противника

Время идет, правда уходит, как вода, сквозь песок времени. Остается на поверхности то, что она несла на себе. По этому осадку можно делать любые предположения. И от правды остается только то, что нужно тому или иному обществу, тому или иному правителю. Правда и ложь ходят в одинаковой одежде, порою только обмениваясь ею. Попробуй, глядя на жизнь поверхностно, разобраться, что к чему? Тяжелейшая война ушла в прошлое. Ревизии подвергается все, что было связано с ней. Делается это во имя политики, вроде бы временной, а может остаться и на века. Чудовищной глупостью и неправдой в тело памяти въевшись! Малое делают великим и умаляют великое до ничтожно малого.

Уходят «последние могикане», участвовавшие в той войне, кто опровергнет ложь? Да уже и сейчас подумайте, какими возможностями обладают приверженцы истины? Что может сделать ветеран руками трясущимися? Кто истину его до нового поколения донесет?

Нюрнбергским международным трибуналом был осужден фашизм. Прошло более века, а мы видим марширующих молодчиков на улицах Таллинна. Нет-нет, да и появляются в продаже книги, свидетельствующие о том, что есть на свете люди, исповедующие фашизм. Чего стоит только одно опубликованное и поступившее в продажу творение рук досужего писаки под названием «Гитлер – освободитель».

Я помню портрет Гитлера, висящий на стене здания керченского гестапо с такой же надписью под ним.

Ничего отталкивающего в облике изображенного строгого и спокойного мужчины не было. Одежда – простой френч, ни орденов, ни медалей, никаких знаков отличия. Только повязка на рукаве со свастикой. Но мы, живущие под немецкой оккупацией, знали, чего следует ожидать от немцев, руководимых им. Никакие репрессии 1937 года, связанные с именем Сталина, по жестокости и неотвратимости в сравнение с немецкими не идут. Правда, когда фронт отодвинулся далеко на восток, немцы просто так нас уже не расстреливали и не вешали. Все делалось уже по закону. К великому сожалению, мы этих законов не знали, к тому же все виды наказания сводились к одному – смерть. Время для исправления не давалось. Смерть твоя для острастки других. Но краж среди нас не стало. Воровать друг у друга нечего. А у немца украсть, означало, послать по своему следу ищеек гестапо. А ищейки тут же около тебя крутятся, как псы, ожидающие подачки. Немец мог оставить свой чемодан или ранец без присмотра и, вернувшись через несколько часов, найти его на том же месте.

При оккупационных властях открылись две церкви. Вот только не знаю, кто в них ходил? Мы, напуганные немецким режимом, большими группами не собирались, памятуя о том, что так легко угодить в Германию.

Семья моя была православная, без излишней набожности, привыкшая и к крещению детей, и к празднованию Пасхи с куличами и крашеными яйцами, несмотря на то, что при Сталине церкви не функционировали, а священника днем с огнем невозможно было сыскать.

Новая власть разрешала исполнять религиозные обряды, но глубочайшими клеточками своего сознания мы чувствовали, что власть Гитлера не от Бога, а от сатаны. И не потому, что это была власть иноземцев, а для славянина такая власть не благословлена небом, а потому, что было все чуждое, коварное и жестокое. Ни обсуждать, ни рассуждать нет права, только исполнять. Мы такое замечали и среди самих немцев, хотя открытый мордобой, характерный для взаимоотношений среди румын, был крайне редким явлением среди тевтонов..

Придет время, и я, страдая любопытством и работая над материалом «Красной капеллы», законченным мною еще в 1976 году, но так и не увидевшим свет, коснусь многих характеристик фюрера, может, и не давшим мне целостного представления о нем, но позволившим хотя бы понять, что двигало им.

Само окружение Гитлера не состояло из элиты общества, большинство их них не имело высшего образования, может быть, лишь за исключением Вальтера Шелленберга, но недостаток знаний заменяли целеустремленность, преданность и великолепная исполнительность.

Гитлеру верили, как Богу. Безусловно, фигура вождя немецкой нации была неординарной, одаренной, но одаренной не Богом, а князем тьмы. Верил ли Гитлер в Бога? Нет, не верил.

Увлечение оккультными науками несовместимо с верой во Христа. А позволять в пропаганде сравнивать себя со Спасителем – кощунство!

Всегда, в любом обществе находятся люди в подобострастии готовые на нарушение заповедей Святого писания. Да что им заповеди в сравнении с кумиром, которого они прославляют и которому поклоняются?

Во многих протестантских церквях «тысячелетнего рейха» звучали проповеди, приводившие истинных христиан в трепетный ужас. И, действительно, как можно слышать христианину любой конфессии подобное: «Адольф Гитлер – голос Иисуса Христа, возжелавшего стать плотью и кровью, и ставшего такой кровью и плотью».

Или, в детских садах учили молиться так: «Фюрер – мой свет, моя вера! Да будет благословенно имя твое, мой фюрер!» И эти цитаты были утверждены самим Гитлером.

Лучшей характеристики, чем дал Гитлеру начальник немецкой разведки Вальтер Шелленберг, никто, из знающих его, не давал: «Он обладал ненасытным, страстным стремлением к известности и власти, в сочетании с изощренной жестокостью, которой он подкреплял свою молниеносную реакцию, энергию и решимость. Пока судьба улыбалась ему, эти качества помогали ему удерживать в подчинении Германию и привлекать изумленное внимание всего мира. Гитлер не верил в существование Бога. Он верил только в кровную связь между поколениями, сменявшими друг друга, и в какое-то туманное понятие о судьбе или провидении. Не верил он и в загробную жизнь. В связи с этим он часто цитировал отрывок из „Эдды“ – этой замечательной сокровищницы древней исландской литературы, являвшейся для него выражением глубочайшей нордической мудрости: „Все проходит, ничего не остается, кроме смерти и славы о подвигах“. В конечном счете, вера Гитлера в свою „миссию“ возросла до такой степени, что ее нельзя иначе охарактеризовать, как манию. Но именно эта идея о предназначении быть германским мессией явилась источником его личной власти. Она помогла ему стать правителем восьмидесятимиллионного народа и на протяжении коротких двенадцати лет оставить неизгладимый след в истории».

Высказывания Гитлера, приводимые ниже, легко укладываются в политическое завещание его.

Однажды в беседе с Борманом, Герингом, Кальтенбруннером, это было 18 января 1943 года, Гитлер сказал: «Какое счастье для правительства, когда люди не мыслят. Мышление должно состоять только в отдаче или исполнении приказа».

Геббельс вторил ему: «Люди должны делать то, что мы вложим в их головы». Для народов оккупированных стран предполагалось ограничить образование изучением азбуки, правил сложения и вычитания, возможно, знанию таблицы умножения.