Елена Кошевая - Повесть о сыне Страница 14

- Ты не знаешь, мама, какой это верный товарищ! - горячо говорил Олег. - Такой человек никогда не подведёт.

Почти каждый выходной день вся наша семья - а к нам частенько присоединялись и многие товарищи Олега - выезжала за двадцать километров, на Северный Донец. Сборы и хлопоты бывали ещё более оживлёнными, чем когда-то в Ржищеве. В поездку бралось различное снаряжение: волейбольный мяч и сетка, рыболовные снасти, кухонная утварь, фотоаппараты, "спасательные круги" - простые автомобильные камеры для слабоплавающих "мелководных", как называл их Олег.

Сколько бывало шуму и песен, когда машина "с ветерком" мчалась донецкими степями, сколько весёлой суеты и оживления, когда наконец мы подъезжали к реке! И не такой уж бедной казалась нам природа этого края, когда, отдохнувшие и бодрые, возвращались мы домой. Немало хорошего и волнующего было в донбасских степях, суровых лишь на первый взгляд.

Были у Олега друзья также и среди учителей.

Тёплые отношения сложились у сына с учителями Петром Ивановичем Улизком, Саплиным и Марией Андреевной Борц.

С Улизком Олега сблизила игра в шахматы. Пётр Иванович много лет держал в районе первенство по шахматам и в Олеге нашёл достойного противника. У Петра Ивановича была одна обаятельная черта, которая очень привлекала к нему Олега, - искреннее стремление передать человеку свой опыт и знания. Проигранной Олегу партии в шахматы он, кажется, радовался больше, чем своему выигрышу, и с удовольствием разбирал потом причины своей неудачи.

Под Москвой, давно уже выйдя на пенсию, живёт Даниил Алексеевич Саплин, старый учитель Олега. Это о нём, слывшем в школе учителем строгим и требовательным, Олег говорил когда-то: "Если нам удастся десятилетку закончить у Даниила Алексеевича, то поступление в институт обеспечено".

Передо мной большое письмо старого учителя.

"Бросалась в глаза какая-то стремительная собранность Олега, вспоминает Даниил Алексеевич. - Вот он, тщательно одетый, вымытый, в начищенных ботинках, идёт в школу, поторапливаясь, с непокрытой головой. Вошёл, улыбающийся, быстро оглядел объявления по стенам и влился в ребячью толпу. Присмотришься к ребятам и видишь: один весь взлохмаченный и раскрасневшийся от беготни, другой что-то суетливо ищет в портфеле, третий ущипнёт соседа и отвернётся с невинным видом. Олег же весь - готовность к учёбе, озабоченность, деликатность. Как хорошо при встречах он здоровался! Немного обязательно посторонится, глаза выкажут замечательную мягкость, а сам чуть-чуть приостановится... Помню, учительница физики как-то хорошо сказала про Олега: "Вот хлопчик, что за прелесть! На уроке весь - слух и внимание. Только объяснишь новое, рука Олега тянется: "А это можно понять так?"

Мы заметили у Олега маленькое заикание. Это случалось с ним, когда на уроке он сильно волновался. Чтобы успокоить его, бывало, вызовешь его к доске, дашь задание и словно забудешь о нём, а в это время спрашиваешь других учеников. Успокоится он, соберётся с мыслями, а потом отвечает уже уверенно, чётко, не заикаясь...

Олег очень старательно учился и преуспевал в учёбе. Любил он преимущественно гуманитарные дисциплины: историю, географию, русскую литературу. Тогда я вёл два литературных кружка: отдельно для восьмиклассников и отдельно для девятых и десятых классов. Занимались раз в неделю. Случалось, увидишь Олега в кружке старшеклассников и скажешь: "Олег, ваш кружок ведь будет в субботу", а он: "Позвольте побыть здесь и послушать". Что ж, не прогонишь ведь.

Тогда кружковцы-восьмиклассники собирали русский фольклор, и у меня и теперь хранится текст записанной Олегом сказки, рассказанной бабушкой Верой Васильевной. Много сказок собрали мы тогда для ученического альманаха "Юный литератор", проиллюстрированный рисунками моей дочери Азы, соклассницей Олега.

Оба они в девятом классе состояли в редколлегии школьной стенной газеты "Крокодил", выходившей еженедельно по понедельникам и являвшейся всякий раз большим событием в школьной жизни. Редактором газеты был Олег. Он умел организовывать вокруг себя самых живых корреспондентов. Газета изготовлялась у меня на квартире. За два-три дня до выпуска очередного номера он непременно придёт к нам и справится, как идут дела. Корректировал газету я, а рисунки к ней делала моя дочь и другая её соученица.

Однажды, замечаю, Олег и девочки, склонившись над газетой, что-то уж очень хохочут. А Олег прямо-таки заливается (он чудесно смеялся, весь смеялся). Я подошёл к ним, и они показали мне карикатуру, изображавшую Олега среди других опоздавших на урок. Олег был нарисован просунувшим лицо в дверь; очень похоже получилось. Нахохотавшись, Олег серьёзно сказал: "А что? Так и надо! Самокритика - большое дело". После уроков школьных Олег в своём сарайчике..."

Впрочем, об этом я могла бы рассказать уже сама, без помощи Даниила Алексеевича. Олег действительно любил мастерить. Это у него от деда Кошевого, а ещё больше от бабушки Веры. Ей, рано овдовевшей, приходилось делать по дому всякую мужскую работу, с топором и молотком она управлялась не хуже, чем с кухонным ножом и мясорубкой. Вот и Олег, как только выдастся свободная минута, всё, бывало, что-то делает в сарайчике - стучит по жести, ладит скворечницу, орудует на верстаке рубанком, зубилом, молотком. Смотришь на него иногда и думаешь: до чего же красиво, радостно всё он делает!

В то время Олег много писал стихов по-украински и по-русски. В 1940 году на художественной олимпиаде он получил за свои стихи три книги: "Основы ленинизма", "Капитал" и "Кобзарь". Помню, как Олег мечтал о том времени, когда он сможет прочесть "Капитал".

Он жадно учился и много хотел знать.

ВОЙНА

В июне 1941 года закончились занятия в школе.

Олег перешёл в девятый класс. Ему шёл шестнадцатый год. Летом он собирался проведать родные места и вместе с бабушкой прокатиться сначала в милые Прилуки, потом - в Бердичев, где жила моя сестра Наталья Николаевна.

Начали готовиться в дорогу. Укладывали чемоданы, изучали расписание поездов. Поездка обещала быть интересной. По дороге Олег мечтал заглянуть в Ржищев. Представлял себе, как встретится со своими друзьями, вспоминал свою лодку, гулянье по Днепру, костры по ночам, песни, Раду Власенко...

И вдруг всё изменилось. Вышло так, что брату Николаю необходим был чертёжник.

- Олег, хочешь поработать?

- Теперь? - удивился сын. - Дядя Коля, право же, не могу. В дорогу собираюсь.

Николай обнял своего племянника и заглянул ему в глаза:

- А может быть, ты меня выручишь, Олег? Работа, понимаешь, спешная. И всего - на неделю. Сам я никак не справлюсь. Поможешь?

Олег растерялся. Да не шутит ли дядя Николай? Оставаться, когда уже билеты куплены!