Мария Арбатова - Испытание смертью или Железный филателист Страница 14

К этому моменту Отто начисто забыл, что Ньютон и Эйнштейн — живые представители семейства кошачьих, а не меховые украшения особняка. Но как только Тиана заистерила, они проснулись, медленно пошли друг за другом в центр комнаты и уселись рядышком, следя за хозяйкой огромными желтыми глазами.

— Год назад он исчез при загадочных обстоятельствах. — Она внезапно остановилась, прижав ладони к вискам, Отто увидел, что она готова зарыдать. — Извините! У меня начинается приступ головной боли! Я должна выпить таблетку и остаться одна… Извините, что испортила вечер…

Вечер был не то что испорчен, но оборван посередине. По глазам Тианы было понятно, что ей действительно плохо, а стаж знакомства не предполагал помощи в такой деликатной ситуации.

Отто спустился на первый этаж, забрал у входа свою белую шляпу, надвинул ее до бровей, вышел на улицу, захлопнул входную дверь дома, как попросила Тиана, кивнул охраннику особняка и, наконец, закурил. Ему неудобно было курить в доме Тианы.

Конечно, Отто не так представлял себе первое свидание, но, надо сказать, что он совсем не так представлял себе и историю ее жизни.

Думал, что перед ним скучающая богатая вдовушка, делающая многообещающие глазки заезжему коммивояжеру, а все оказалось сложнее и проще. Как, впрочем, у всех его ровесников и ровесниц, несмотря на континент проживания.

Глава шестая

В САДУ У ДЖОНА

С Джоном Отто тоже познакомился в клубе для белых. Это был англичанин, бывший высокопоставленный военный. Он жил «в очень английском доме с очень английским садом», состоящим из подстриженных газонов и клумб с розами невеселых тонов.

Отто не заходил в ванную дома Джона, но заранее знал, что найдет там два идиотских крана: один с горячей водой, другой — с холодной. Его всегда потрясало, что англичане считали антисанитарную привычку смешивать воду в раковине предметом особой национальной гордости.

Джон поил Отто чаем в садовой беседке. Солнце нещадно палило. На хозяине были шорты и майка, демонстрирующие пожилые неаппетитные, обросшие седыми волосами конечности. Отто ни за что не стал бы принимать в таком виде гостей, хотя его накачанные руки и ноги можно было снимать для обложки спортивного журнала.

На чайном столе стоял антикварный, с гербами, заварной чайничек с отвратительно крепким чаем, который Джон по-английски разбавлял молоком. А еще на столе были бутылка скотча, рюмки, фрукты и галеты.

Отто подумал, насколько разница между немцами и англичанами видна на чайном столе. У немца непременно были бы сдобные булочки, сладкое печенье, конфеты, а англичанин посчитал бы, что галет совершенно достаточно, чтобы сделать гостя счастливым.

Впрочем, счастливым Джону, прежде всего, хотелось сделать не Отто, а своего старого облезлого попугая, дремавшего у стола в клетке.

Джон сперва почистил яблоко, порезал его на дольки и протянул одну попугаю, а потом уже налил чаю гостю. Попугай чуточку погрыз добычу и начал, вопя, выпихивать ее из клетки клювом и лапой.

— Не обращай внимания! Он, как и я, к старости выжил из ума! — пожаловался Джон на попугая, рассматривая в лупу альбом с марками Отто. — Здесь все, как я и думал, глядя на тебя в клубе. Как я и думал… Впрочем, нет, вот хорошая вещь. Но, как ты понимаешь, не уникальная. — Он ткнул в марку худым пальцем.

— Говорят, их не так много, — возразил Отто.

— Не болтай в присутствии старика! Их меньше, чем звезд на небе, но больше, чем волос на моей голове. Когда говорят «не так много», имеют в виду афганок! Я считаю Ротшильда негодяем!

Джон намекал на историю о том, как представитель австрийской ветви Ротшильдов скупил один из первых выпусков афганских марок и сжег все, за исключением нескольких, на глазах у агентов крупнейших марочных фирм. Это сделало его владельцем редчайших марок и дало возможность нажиться на продаже.

— Просто Герострат! Разве у нормального человека поднимется рука сжигать марки? — Отто был согласен с оценкой Джона.

— В основном пустоцветы, — поморщился Джон, продолжая рассматривать марки Отто. — Разве что вот эта. Ты уверен, что она не поддельная? — И снова ткнул в марку сухим пальцем.

— Совершенно уверен. Показывал ее в филателистических клубах. Мне даже предлагали поучаствовать с ней на выставке, — похвастался Отто и напомнил: — Марки для меня не бизнес. Мой бизнес — машины-химчистки нового поколения.

— Люди совсем испортились. Раньше было много филателистов-романтиков, — вздохнул Джон. — Теперь все думают только о том, чтобы нажиться… А как ты сделал свои деньги?

Он поднес к клюву попугая, вышвырнувшего недоеденную дольку яблока, новую дольку, словно она была вкуснее предыдущей. Но птица заверещала и начала игриво клевать палец хозяина.

Отто уже знал, что больше марок Джон любит только эту облезлую крикливую тварь породы «жако» размером с голубя. Попугай все время был при деле сам и все время трудоустраивал Джона. Просыпаясь, он щелкал и посвистывал, что означало «хочу есть», но как только получал еду, совершал невозможные кульбиты, чтобы выбросить ее из клетки подальше.

— Мне повезло. Я работал в химчистке отеля «Хилтон». Приходилось пахать сутками, но я очень упрямый. Это оказалось не зря, ко мне приглядывался один миллионер, чтобы потом предложить место гендиректора крупной химчистки. Думаю, это потому, что я немец, — предположил Отто. — Мы, немцы, умеем работать. И он не ошибся, филиалы стали расти как грибы после дождя. Ведь чтоб развивать такой бизнес, человек должен быть одинок и легок на подъем.

— И еще страшно тщеславен! — захохотал Джон.

— Дело не в тщеславии. Я — миссионер, распространяющий религию чистоты одежды, — возразил Отто и кивнул на попугая. — Он умеет разговаривать?

— Раньше кричал: «Предъяви dompas, скотина!» Соседский мальчишка научил. А теперь молчит. Надо с ним заниматься словами, эта порода может выучить хоть тысячу слов!

— Что означает dompas?

— Это пропуск для черномазого в белый район.

— Я, конечно, турист, но меня все это шокирует, — осторожно заметил Отто.

— В каждой игре свои правила, — оборвал его Джон и тут же сменил тему: — Плохо, что у тебя умерла жена. Ты молодой парень, а черные шлюхи не могут дать ничего, кроме сифилиса. Я видел тебя в клубе с вдовушкой, мужа которой украли в прошлом году. И вот что посоветую: держись от нее подальше!

— Почему?

Отто не любил, когда обсуждали его личную жизнь, но Джон делал это с такой отеческой заботливой интонацией, что хотелось дослушать.

— Зачем тебе баба, из мужа которой скорей всего сделали фарш? Это значит, ее и тебя может ждать та же участь. — Он скривился. — Была бы она хоть красивой.