Сборник - Пограничники на Афганской войне Страница 14

Команда на переход границы поступила в первые дни 1980 года. Предстояло сформировать сводный боевой отряд и 7 января переправить его в районе Калайи-Хумба (в то время – правый фланг Хорогского погранотряда) в афганский кишлак Нусай, где располагался пограничный комиссар этого района ДРА и охранявшие его рота солдат и царандой (афганская милиция). Переправу через Пяндж планировалось произвести на вертолетах, что обеспечило бы стремительное десантирование боевого отряда и сводило до минимума возможность противодействия со стороны орудовавших в этих местах бандгрупп. Кроме того, учитывалась сложность преодоления водной преграды, которую представлял собой в этом месте стремительный и довольно широкий Пянжд.

СБО численностью порядка ста человек укомплектовали из состава действующих мангрупп. Строго соблюдая все меры маскировки, группами по одной, две, от силы три машины, личный состав был переброшен в район сосредоточения. Останавливаюсь на этой детали потому, что маршрут передвижения протяженностью около сотни километров проходил вдоль границы, что называется, на глазах у противника. Другой дороги просто не было. Скрытность подготовки боевых действий во многом предопределяла их успех. Вековая история войн вывела эту аксиому. Позднее приходилось сталкиваться с теми, кто отступал от нее и жестоко за это расплачивался своей кровью, кровью подчиненных.

Уже здесь, в Калайи-Хумбе, составу СБО было объявлено о предстоящей боевой задаче. Приказ был краток и предельно ясен: десантироваться на сопредельную территорию в районе населенного пункта Нусай, занять оборону в готовности к отражению возможного нападения вооруженных бандгрупп, обеспечить дальнейшую переправу боевых подразделений.

Позднее эти парни десятки раз выполняли подобные и более сложные задачи. К сожалению, не могу сказать, что всегда им сопутствовала удача. А ведь в этот раз все было впервые. Никто из участников – ни командиры, ни подчиненные – не имел боевого опыта. Да, офицеры были подготовлены в академиях, училищах, участвовали в учениях, наконец, сами их проводили. Солдаты прошли программу учебных пунктов, не менее года прослужили на заставах, с оружием в руках охраняли границу. И офицеры, и солдаты участвовали в демонстрационных действиях, максимально приближенных к боевым. Но это все было не под пулями врага. Поэтому в последние часы перед предстоящей переправой центральной задачей политсостава было довести до сознания каждого, что перед нами в любой момент может появиться не условный противник, а живой, несущий смерть враг. Считаю необходимым перечислить все то, что было сделано в сжатые сроки до утра 7 января. Это короткие деловые совещания-инструктажи с офицерами-политработниками, коммунистами, комсомольским активом. Без излишней агитации ставились конкретные задачи каждому на десантирование, на действия при возможной встрече с противником, указывалось место в боевых порядках. Советовались, как преодолеть возможную робость воинов, нерешительность. Ведь молодые люди, возможно, пойдут в бой и будут вести огонь по живым людям, хотя и по врагам. Преодолеть этот психологический барьер было совсем не просто. Все нужно было предвидеть. С первого же дня было определено: никакой писанины, никаких бумаг, никакой надоевшей канцелярщины. Только живая работа! Ее оценка – состояние дел в подразделении, настроение людей и как основной критерий – выполнение боевой задачи. Личный пример и живое слово ни в какую канцелярскую схему не втиснешь. Мне показалось, больше того, я был уверен, что мы готовы к выполнению задачи. Солдаты сосредоточенны, нет ни малейших проявлений неуверенности. И все же, когда объявили, что необходимо сдать документы, письма, снять пограничные погоны и петлицы, в помещении, где мы беседовали, наступила гнетущая тишина. Наверное, в эти несколько мгновений присутствующие здесь 19—20-летние парни окончательно осознали, насколько серьезно и опасно все то, что им предстоит завтра. Ждали рассвета. С минуты на минуту должно было поступить сообщение о подходе вертолетов. Но все сложилось совсем по-другому. Опять памирская непогода. Плотная пелена мокрого снега напрочь закрыла горы, ущелья, противоположный берег едва просматривался. Ждали, курили. Никакого улучшения. Ждали и на той стороне. Наши поставили в известность афганского погранкомиссара о готовящейся переправе. Тот, в свою очередь, должен был силами подчиненного гарнизона и ополченцев обеспечить боевое прикрытие высадки нашего десанта. Но часа через полтора поступило сообщение: по метеоусловиям вылет вертолетов невозможен. Но приказ! И тогда было принято решение начать переправу на плавсредствах, и немедленно.

По-военному следовало сказать: приступить к форсированию водной преграды. Но легко сказать… Наш «десантный флот» состоял тогда из одной надувной лодки «ДЛ 5», то есть десантная пятиместная, которую разыскали в комендатуре Калайи-Хумба. До сих пор это «судно» использовалось только в сугубо мирных целях, а сейчас ему предстояло выполнить столь значительную роль. В нашем распоряжении были БТРы. Но до сих пор никто и никогда не пытался преодолеть стремительную горную реку на этих машинах. Тогда никто не решился пойти на такой риск, который грозил потерей людей и техники. Об этом варианте не было речи.

К месту переправы вышли группы боевого прикрытия. Видим, за рекой тоже началось движение: на берегу появился погранкомиссар с группой сарбозов, показались местные жители.

Подготовлен экипаж: опытный боевой офицер капитан Ассадулаев, комендант участка лейтенант Паньков, два автоматчика, пулеметчик. На весла садится Ассадулаев. «Готовы!» «Пошел!» Стремительный поток шириной в добрую сотню метров подхватил лодчонку, стремясь унести ее вниз по течению, туда, в каменный коридор с отвесными стенами, где на берег уже не выбраться. Ассадулаев направляет лодку под углом против течения. Медленно, метр за метром она уходит к середине реки. Напряжение растет. Лодка уже там, за границей. А если сейчас из толпы собравшихся на берегу афганцев полоснет по крошечному десанту автоматная очередь? «ДЛ 5» лопнет, как воздушный шарик, и тогда ребят ничто не спасет.

Рядом со мной стоит начальник отряда Николай Малютин. Политработник, на командную должность пришел всего несколько месяцев назад. Волевой офицер, обладает завидной выдержкой. Только плотно сжатые губы да прищур глаз выдают его волнение.

На противоположном берегу пока тихо. Вот уже остается несколько метров до берега. И наконец… Что это? Толпа афганцев аплодирует! Несколько человек вошли в воду, подталкивают лодку, помогают нашим выйти на берег. Так они встретили советских воинов. Начало положено! Четверка остается на берегу. Опять Ассадулаев садится на весла. И еще четверо присоединяются к первым. Лодка продолжала совершать свои рейсы. Афганцы пытались сделать плот. Бесполезно. К концу короткого январского дня по разрешению Москвы со склада НЗ (неприкосновенного запаса) была доставлена 10-местная лодка. Дело пошло быстрее. Но с наступлением темноты перевозку людей пришлось прекратить. Сорок человек составили маленький гарнизон наших пограничников на той стороне. Почти в полной темноте офицер Главка полковник Кулаков и я переправились на афганскую сторону. Хозяева разместили наших солдат в просторном помещении, вдоль стен на полу расстелены ковры. Прямо-таки царский прием. Но до сна ли здесь? Командир СБО майор Базалеев – офицер опытный, руководит десантом уверенно, спокойно. Под стать ему замполит капитан Кундык. Слаженно действуют солдаты. Выставлено боевое охранение. Капитан Ассадулаев контактирует с афганским погранкомиссаром. Все начеку. Сказывается пограничная выучка. Возвращаемся на наш берег. В Москву пошло сообщение о результатах сегодняшнего дня. Там принимает доклад начальник штаба войск генерал Нешумов. Ему эти места и здешняя обстановка хорошо знакомы, несколько лет он командовал Среднеазиатским погранокругом.