Николай Попель - Впереди - Берлин ! Страница 14

В штабе полковник Воронченко доложил, что Шалин просил связаться с ним сразу по приезде. Михаил Алексеевич радировал нам: "Фронт разрешил перемещение штаба на плацдарм. Оперативная группа Никитина взяла на себя управление".

- Что есть с фронта?

- Пока ничего.

- Что слышно о Рыбалко?

- Согласно приказу фронта, он должен быть на плацдарме. Кроме приказа, ничего не знаю. Харчевин сообщил, что танки Третьей армии переправляются по Баранувской переправе.

- Знаем, при нас переправлялись!

- Харчевин докладывает, что после вашего отъезда - тоже.

- Как, еще переправлялись?

-Да.

Катуков позвал Воронченко.

- Кто у вас действует на левом фланге?

- Прикрытия, разъезды, разведка. Противник активности не проявляет.

- Наши части там есть?

Воронченко не понимал забот командования, поэтому не понял и вопроса.

- Наших там нет.

- Да не наших,- не сдержался Катуков.- Сосед слева кто? Связь с ним есть?

- Пока не установлена. Ко мне никто не прибывал.

- Сколько вас и вашего разведчика учить можно? Разведку надо вести не только у себя под носом. Потерять соседа слева - это промах недопустимый!

- Приму срочные меры...

Уже через два часа к нам прибыл офицер связи от командующего 3-й гвардейской танковой армией генерал-полковника Павла Семеновича Рыбалко, и мы поехали к нему на КП.

- Приветствую хозяев плацдарма! Благодарю за переправы, - радушно встретил нас крепко сбитый человек. Вся его ладная фигура выражала энергию и силу. Он пребывал в чудесном настроении. - Сколько времени на Висле сэкономили мои танкисты! Еще раз за переправы благодарю!

- Приказ фронта имеете?

- Какой?

- Ознакомьтесь. Рыбалко прочел, задумался, веселое настроение уступило место раздражению.

- Наступать не могу, армия не собрана! Что у меня здесь? Два корпуса. Мне хотя бы занятый полусектор удержать. Донесу комфронту, что армия вышла не полностью. Если успеем, обязательно вас поддержу.

Теперь пришла пора подумать Катукову. Неужели Рыбалко не сможет нам помочь?

- Хоть часть участка возьмите.

- И насчет участка ничего не могу сказать. Все зависит от выхода моих частей. Думал, что сегодня к вечеру все соберу, а корпуса задержались на восточном берегу. Веду бой. Откуда-то взялся противник и крепко стукнул меня во фланг...

- А по какому маршруту ваши корпуса шли? - nqti интересовался Катуков.

- Да знаешь, решили уж до конца использовать ваш успех. Шли к вашим переправам.

- Вы должны были действовать левее, на Мелен идти! Значит, в этой полосе остался противник?

- Выходит так,- развел руками Павел Семенович. -Думали сделать как лучше: после переправы свернуть налево. И вам самим тогда веселее было бы. Уж больно заманчивый маневр! Да вот пронюхали что-то фашисты...

Оправдались худшие опасения Михаила Ефимовича Катукова: левый фланг 1-й танковой армии опасно оголился.

Наскоро попрощавшись, мы поспешили в свой штаб.

Еще более тревожной представилась нам обстановка, когда пришли вести от командующего 13-й армией Н.П. Пухова.

Лично связаться с ним не удалось, он находился по ту сторону переправы, на восточном берегу.

Но со своего КП Николай Павлович сообщил нам, что противник яростно атакует его части справа, из предмостного укрепления, поэтому "перегруппироваться к завтрашнему дню не успеет".

Наш фронт теперь напоминал язык, вытянутый из Западной Украины по направлению к Висле; только узенький кончик его перехватил реку в районе Баранува.

Воспользовавшись этим, немецкое командование связало боем на нашем, восточном берегу основные силы армий Рыбалко, Жадова и Пухова. Рыбалко и Жадова - на левом, южном фланге, а Пухова - на правом.

- Что же будем делать? - размышлял вслух Катуков. И, не дожидаясь ответа, сказал: - Выполнять приказ фронта!

Началась подготовка трудной операции.

* * *

Шалин уже успел разместить весь штаб в небольшом лесочке западнее Баранува. Едва настала темнота, как танки и самоходки 4-й немецкой армии прорвались из района Копшивницы и окружили наш лесочек. Пройдя по просекам вглубь, немцы открыли артиллерийский и пулеметный огонь. Пришлось штабу забираться в узенькие, наспех отрытые щели. Их не хватало: в щель, рассчитанную на двоих, забирались по трое. Особенно тесно было в нашей щели: напротив меня уселся начальник тыла армии В. Ф. Коньков, который из-за своей комплекции занимал места значительно больше "нормы", а ему на колени взгромоздился тоже довольно "габаритный" А. Г. Журавлев. Я держал на коленях телефон и пытался установить связь с частями. Но линию скоро перебило. Пули и осколки пролетали над самой головой. Самолеты противника, идущие на переправу, делали разворот как раз над нами, и снизу казалось, что весь бомбовый груз предназначался именно для штаба. Многие "юнкерсы" сбрасывали фугаски, не долетая до паромов, и попадали как раз в наш район. Единственной ниточкой, связывавшей штаб с армией, оставалась радиосвязь. И зачем только мы не выдвинули штаб прямо к бригадам! Впрочем, за ними не угонишься! Коньков, высовывая лицо из-за спины Журавлева, пытался сделать мне связный доклад о состоянии наших тылов, об их размещении: бомбы бомбами, а работать штабу надо!

- Вам радиограмма, - прохрипел кто-то у самого уха.

К щели подполз радист. Прикрывшись плащ-палаткой и посветив фонариком, я прочел: мне и Журавлеву полагалось к 10 часам утра прибыть в штаб фронта на совещание. Что-то с нами будет до 10 часов утра? Бланк телеграммы был вымазан чем-то темным и липким.

- Что это, кровь?

- Так точно, виноват, из раны сочится. - И радист сделал движение, чтобы ползти обратно к машине.

- Куда ты? Кровью истечешь! Там напарник!

- Убитый он. Надо скорее! Из бригады Бойко передают... - он не договорил, потеряв сознание.

Журавлев выскочил позвать фельдшера, но того не оказалось. Алексей Егорович втащил раненого в окоп и перевязал; в щели нас теперь было уже четверо.

Сообщения, которые пытался передать Бойко, мы узнали только перед рассветом, когда подоспевший батальон капитана А.П. Иванова (из бригады Гусаковского) спас положение штаба армии.

Противник сумел сосредоточить на юге, в районе Мелеца, сильную группу в составе 23-й и 24-й танковых дивизий. На севере им был усилен 42-й армейский корпус. Замысел немецкого командования заключался в следующем: концентрированным ударом по флангам советских войск в районе фронта форсирования на нашем восточном берегу отрезать нас на плацдарме и уничтожить.

Вчерашняя ночная атака Бойко смогла оттянуть, но не смогла сорвать эту операцию. Вечером 3 августа огромные силы противника навалились на бригаду, все еще стоявшую в Кольбушево.

"Хитрый Митрий" и на сей раз оправдал свое прозвище. Узнав, что основные силы противника направляются, как и предвидел Катуков, на самое местечко Кольбушево, он приказал поставить все машины в засаду. В скирдах и в стогах растаяла танковая бригада. Разведка противника, продефилировав по улицам, сообщила своему командованию, что Кольбушево пусто, оставлено бежавшими советскими частями.