Евгений Полищук - «Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1 Страница 14

Хартманн замолчал и стал маленькими глотками отпивать шнапс.

– Как же решился вопрос с ведомым? – не удержался Биркнер.

– Как решился? – задумчиво переспросил Эрих, не в силах оторваться от каких-то своих мыслей. – Решился он очень просто. Пришел как-то ко мне Пауль Россманн и говорит: все унтер-офицеры просят меня полетать ведомым с Крупински. Хоть он и изрядный грубиян, с лейтенантом он будет вести себя аккуратнее. Россманну я отказать не мог.

Хартманн опять замолчал.

– Ну и что? Ты сам пошел к Крупински?

– Да.

– И что же ты ему сказал?

– Я подошел, назвал себя и сказал, что хочу быть его ведомым…

– Что, прямо так и сказал? – недоверчиво переспросил Ханс.

– Да, так и сказал. Он с удивлением посмотрел на меня, потом спросил, давно ли я здесь. Я ответил – три месяца. С кем до сих пор летал? – был его второй вопрос. Я назвал всех летчиков, о которых только что рассказал тебе. Победы? Я говорю – две. Он рассмеялся, хлопнул меня по плечу и сказал: «Это хорошие летчики. У нас с тобой будет все нормально. Спасибо!» Вот и все.

– Мой бог! – Биркнер не мог скрыть своих чувств. – Вот так запросто подойти и предложить себя одному из известнейших в люфтваффе пилотов! Ученику самого Макки Штайхоффа. Нет, ты определенно очень смелый человек, Эрих! Я бы на такой шаг никогда сам не решился. И что же, вы слетались?

– Слетались, – с ноткой высокомерия в голосе протянул Хартманн. – Очень быстро выяснилось, что Крупински, при всем его мастерстве пилотажника, тот еще мазила. Поэтому я стал держаться к нему поближе. Как только он отваливал, в очередной раз промазав, я, используя те несколько секунд, которые оставались, чтобы «закрыть дыры», оставленные Круппи, старался точно пустить трассу. Так я сбил с ним парочку самолетов.

Но главное, конечно, не в этом. Мы отработали с ним свою тактику боя. Вальтер идет в атаку, я сижу «на жердочке», прикрываю его хвост и сообщаю ему, если появляется новый самолет противника. Если атакую я, Крупински держится повыше и подсказывает мне, как лучше маневрировать, когда следует отрываться. При этом он постоянно повторяет: «Буби, сближайся! Ты слишком рано открываешь огонь». Сегодня, правда, я стрелял издалека, но получилось неплохо – «кобру» подожгли с первой атаки и сразу же отвалили.

– А почему тебя все зовут Буби?

– Это Крупински придумал, а за ним и все стали так называть. А я его зову Круппи. Мы с ним подружились, только к девкам я с ним не хожу.

Биркнер хотел было спросить почему, но постеснялся. Хартманн, словно угадав его намерение, сам объяснил – в Вейльим-Шенбухе живет его невеста, и он хранит ей верность. Больше на эту тему он не распространялся.

– Давай еще по одной и пойдем спать, – предложил Хартманн. – Что-то я устал сегодня.

Они выпили и не спеша побрели к палаткам.

У своей палатки Биркнер остановился и поднял голову. Прямо перед его глазами стояла над полем тихая луна, а дальше, рассыпаясь в темном южном небе, искрясь, трепетали десятки звезд.

Ханс ощупью нашел свою постель, быстро разделся и лег. Немного погодя в палатку, нетвердо ступая, вошел Россманн. Он посветил фонариком, но Биркнер сделал вид, что уже спит. Россманн что-то пробормотал и, не раздеваясь, плюхнулся на постель.

11

Сигнальная ракета взлетела над аэродромом – команда к вылету очередной эскадрильи. Через минуту шестерка истребителей резво взмыла в небо и взяла курс на Крымскую.

Ночью прошел теплый дождь. Земля, укутанная сизой дымкой, дышала под утро испарениями. На небе – кучевые облака.

Ниже облаков держится ударная четверка во главе со штурманом эскадрильи Паскеевым. Сам Покрышкин с ведомым Александром Голубевым ее прикрывают. Они забрались повыше, идут уступом и чуть сзади. В разрывах облаков Покрышкину отчетливо видна машина Паскеева.

«Интересно, как он себя сегодня проявит, – думал Покрышкин. – Летом сорок второго, при штурмовках немецких войск в районе Сальска, Тихорецка и переправ через Маныч, он вел себя достойно».

В полку долго не могли забыть, как при налете «юнкерсов» на аэродром в Бельцах в первый день войны Паскеев с перепугу бросился к речке, залез по горло в воду и сидел там до тех пор, пока не прекратился налет. Шутники не упускали случая по этому поводу поострить. Со временем он как будто сумел преодолеть свой страх, не раз летал один на разведку, успешно штурмовал вражеские колонны, проводил и воздушные бои. В одном из воздушных поединков в предгорьях Северного Кавказа его подбили, и он лишь чудом в последний момент сумел выпрыгнуть с парашютом из горящего «Яка». Паскеева подобрали и привезли на аэродром колхозники. Сильно обгоревший, он молча лежал в кузове полуторки и терпеливо ждал, когда его отправят в госпиталь.

На удивление всем Паскеев быстро поправился и сам попросился в 16-й гвардейский полк. Этот поступок все летчики восприняли с одобрением.

В часть он прибыл на Каспии и сразу активно включился в освоение новых истребителей, чем, видимо, понравился командиру полка Исаеву.

…Высота пять тысяч метров. В небе все спокойно. Но это ненадолго. Впереди, по курсу группы уже показалось большое черное пятно. Наверняка это немецкие бомбардировщики. Издалека они всегда кажутся единой темной массой.

«Почему бомбардировщики одни. А где же прикрытие? Неужели опаздывает? На немцев это не похоже, – забеспокоился Покрышкин. – Нет, все как у них принято: вон с аэродрома в Анапе, вздымая пыль, один за другим поднимаются истребители. Расчет точен. Пока бомбардировщики подойдут к линии фронта, «мессершмитты» будут на месте».

– Тигр! Я Покрышкин! К переднему краю подходит первая группа бомбардировщиков! – передал он на станцию наведения. И сразу же своим: – Паскеев! Приготовиться к атаке!

В это же мгновение Саша заметил стремительно приближающуюся к нему пару «мессершмиттов». «Понятно – намерены отвлечь нас с Голубевым от ударной четверки, – прикинул он. – Пока не подошли те, из Анапы, надо этих чертей быстро отогнать».

– Голубев! Прикрой, иду в атаку!

Этой командой он подвел черту: приготовления закончились, начинается воздушный бой.

Две «кобры» с ходу пошли в лобовую атаку. Немцы ее не приняли и, уклоняясь, прыгнули вверх. «Что ж, высота и нам не помешает», – решил Покрышкин и, прибавив обороты, тоже устремился вверх.

«А где же те, что взлетели в Анапе, почему их не видно? – первое, о чем он подумал, когда выровнял самолет и осмотрелся. – Ага, вот и они!»

Десять «мессершмиттов» уже приближались к четверке Паскеева.

«Паскееву нужно развернуться и идти с немцами в лобовую. Когда разойдутся на встречных курсах, его четверка сможет прорваться к бомбардировщикам. Понимает ли ведущий эту тактику? – Покрышкин с беспокойством искал его машину в разрывах облаков. – Вот и она… Отлично! Паскеев так и делает!»