Вадим Телицын - Маршал Говоров Страница 14

Как-то в период тяжелых боев, когда на одном из участков на истринском направлении противнику удалось потеснить 18-ю дивизию, к нам на КП приехал комфронтом Г.К. Жуков и привез с собой командарма-5 Л. А. Говорова, нашего соседа слева. Увидев командующего, я приготовился к самому худшему. Доложив обстановку на участке армии, стал ждать, что будет дальше.

Обращаясь ко мне в присутствии Говорова и моих ближайших помощников, Жуков заявил: “Что, опять немцы вас гонят? Сил у вас хоть отбавляй, а вы их использовать не умеете. Командовать не умеете!.. Вот у Говорова противника больше, чем перед вами, а он держит его и не пропускает. Вот я его привез сюда для того, чтобы он научил вас, как нужно воевать”.

Конечно, говоря о силах противника, Жуков был не прав, потому что все танковые дивизии немцев действовали против 16-й армии, против 5-й же — только пехотные. Выслушав это заявление, я с самым серьезным видом поблагодарил комфронтом за то, что он предоставил мне и моим помощникам возможность поучиться, добавив, что учиться никому не вредно.

Мы все были бы рады, если бы его приезд только этим “уроком” и ограничился.

Оставив нас с Говоровым, Жуков вышел в другую комнату. Мы принялись обмениваться взглядами на действия противника и обсуждать мнения, как лучше ему противостоять.

Вдруг вбежал Жуков, хлопнув дверью. Вид его был грозным и сильно возбужденным. Повернувшись к Говорову, он закричал срывающимся голосом: “Ты что? Кого ты приехал учить? Рокоссовского?! Он отражает удары всех немецких танковых дивизий и бьет их. А против тебя пришла какая-то паршивая моторизованная [дивизия] и погнала на десятки километров. Вон отсюда на место! И если не восстановишь положение…” и т.д. и т.п.

Бедный Говоров не мог вымолвить ни слова. Побледнев, быстро ретировался.

Действительно, в этот день с утра противник, подтянув свежую моторизованную дивизию к тем, что уже были, перешел в наступление на участке 5-й армии и продвинулся до 15 км. Все это произошло за то время, пока комфронтом и командарм 5 добирались к нам. Здесь же, у нас, Жуков получил неприятное сообщение из штаба фронта.

После бурного разговора с Говоровым пыл комфронта несколько поубавился. Уезжая, он слегка, в сравнении со своими обычными нотациями, пожурил нас и сказал, что едет наводить порядок у Говорова»{50}.

Пусть дополнит сам командарм-5.

Леонид Александрович Говоров: «Мы понимали: каждый шаг нашего отступления приближает врага к Москве. Однако пришлось пережить еще более черные дни в начале декабря. Тут противник предпринял обходной маневр. Это было на втором этапе генерального наступления немцев на Москву. Противник пытался осуществить план двойных клещей. Сил он бросил значительно меньше, и наши дивизии легко справились с поставленными перед нами оборонительными задачами. Главное наступление противник предпринял на правом фланге, на Звенигородском направлении, на правом берегу Москвы-реки, на фронте в 40 километров. А на этом участке стояла одна наша дивизия, спешно сформированная. Этот период немецкого наступления был наиболее тяжелым для частей, прикрывавших Звенигородское направление. Но к этому времени наши части приобрели хорошее качество — упругость. Мы не отдали врагу Звенигород. За него велись тяжелые бои. Но противник проник восточнее Звенигорода почти до Павловской Слободы.

Соседняя с нами 16-я армия Рокоссовского оставила Волоколамск, Истру. В 5-й армии создалось такое положение: левое крыло армии под Кубинкой занимало вытянутое положение, а правый фланг был восточнее Звенигорода. У нас не было резервов. Мы ловили случайные команды, батальоны, которые разместили на правом фланге по берегу Москвы-реки. Одновременно с этими тяжелыми событиями на нашем левом фланге немцы совершили прорыв под Наро-Фоминском, на правом фланге нашего соседа — 33-й армии. Бросившись в этот прорыв, немцы дошли до Голицыно.

Положение 5-й армии еще более ухудшилось. Главные силы армии (32, 82, 50-я дивизии) находились под Кубинкой, правый фланг — восточнее Звенигорода, левый — под Голицыно.

Мы приняли решительные меры для того, чтобы подготовить дивизии, прикрывающие автомагистраль Минск — Москва, для борьбы в любых условиях. Военный совет принял решение—дальше отхода быть не может. Все было сосредоточено на наиболее угрожаемом левом фланге армии, где противник пытался занять Голицыно и тем самым выйти на тылы армии. Это привело бы к катастрофическому положению. В тылу нашей армии не было никакой обороны, строились Уры [укрепленные районы]. К месту прорыва была брошена 20-я танковая бригада. Очень быстро из Москвы было направлено несколько лыжных батальонов и танков. У деревни Акулово прорвавшаяся группировка противника была разгромлена 32-й Краснознаменной стрелковой дивизией полковника В.И. Полосухина. Совместными усилиями с 33-й армией положение было восстановлено, но не без трудностей.

Немного собравшись с силами, мы предприняли небольшое контрнаступление восточнее Звенигорода.

Нам удалось приостановить наступление противника и ликвидировать его крайний прорыв — в районе деревни Маслово, недалеко от Одинцово и Успенского. Этим днем отступательные бои 5-й армии на можайском направлении закончились. Противник потерпел поражение сначала под деревней Маслово, затем под Павловской Слободой.

С первого на второе декабря была очень беспокойная ночь, когда наступление противника достигло крайнего предела. Как раз звонил Н.А. Булганин: “Пустите или не пустите к нам противника, нам уходить уже некуда”.

Мы с членами Военного совета собрались и выехали в войска»{51}.

Дополним сами воспоминания Говорова и Рокоссовского.

Действительно, 1 декабря части вермахта рискнули на последнюю попытку наступления на наро-фоминском направлении, с целью разгрома 33-й армии, выхода на трассу Минск — Москва и просачивания в тыл 5-й армии. Немецкое командование рассчитывало расчленить центральный участок Западного фронта и двигаться на Москву вдоль минского шоссе. На избранном противником оперативном участке советские войска были вытянуты «стрункой», поскольку тяжелые бои на северо-западном направлении вынуждали перебрасывать туда силы со спокойных участков 5-й, 33-й и 16-й армий.

Как считают военные историки, «по случайному совпадению противник предпринял эту последнюю свою попытку прорваться к Москве, теперь уже на центральном участке Западного фронта, именно в тот момент, когда и командующий его войсками генерал армии Г. К. Жуков и командарм-5 генерал-лейтенант артиллерии Л.А. Говоров по приказанию И.В. Сталина вынуждены были покинуть свои командные пункты для поездки в 16-ю армию генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского. Выше уже говорилось о роли, которая была определена Говорову в этой поездке. Сам он воспринял поручение без восторга: не в его характере было выступать в роли ментора, поучающего коллег, да еще в такое неподходящее для разъездов время.