Лаврентий Берия - «С Атомной бомбой мы живем!» Секретный дневник 1945-1953 гг Страница 14

Реально могли интриговать и интриговали фигуры калибром существенно мельче. Так, из проекта постановления ЦК и Совмина от 16 апреля 1947 года о режиме труда и отдыха руководящих работников партии и правительства следует, что к высшей номенклатуре были отнесены 240 человек. А в одном Госплане СССР работало 1400 человек, в 56 союзных министерствах — десятки тысяч. Вот где была подлинная питательная среда для интриг и карьеристского перерождения с целью попасть из числа сотен и тысяч в число двухсот сорока!

Что же до причин к падению Вознесенского и Кузнецова, результатом которого стал единственный после войны крупный политический процесс в СССР Сталина, то их было несколько. Однако основной надо, пожалуй, считать позицию и натуру самих Вознесенского и Кузнецова.

Эти два вполне молодых сотрудника Сталина рассматривались им как перспективная пара преемников по руководству страной. Однако оперативные данные МГБ СССР показали Сталину, что Вознесенский, Кузнецов и ряд близких к ним партийно-государственных работников, в основном из Ленинграда, фактически становятся ядром потенциального заговора. Пока всё ограничивалось застольными разговорами о необходимости отдельной Компартии РСФСР, о том, как бы все они вольготно жили без Сталина и т. д.

Разговоры вскоре подкрепились действиями — в Ленинграде без санкции Сталина была проведена всероссийская ярмарка с огромными убытками вследствие ошибок планирования и организации. Сама ярмарка стала поводом для некой консолидации вокруг Кузнецова и др. ряда периферийных руководителей.

В Госплане СССР, руководимом Вознесенским, тоже накопились серьёзные недостатки в подходах к планированию развития экономики СССР, в подборе кадров и т. д. Уже это давало объективные основания для снятия Вознесенского, и 7 марта 1949 года он был снят и отправлен в длительный отпуск.

Но затем вскрылись ещё более неприглядные вещи. В августе 1949 года проверкой была установлена массовая систематическая «пропажа» из Госплана секретных документов. Всего за 1944–1948 годы пропало более двухсот секретных и совершенно секретных материалов (в 1944 — 55, в 1945 — 73, в 1946 — 49, в 1947 — 19 и 1948 — 19). В числе «утерянных» были, например, Государственный план восстановления и развития народного хозяйства на 1945 год на 209 листах, комплексный план материально-технического обеспечения Наркомата цветных металлов, Наркомата химической промышленности и НКВД на 1 квартал 1946 года на 88 листах, часть отчёта о работе радиолокационной промышленности за первое полугодие 1947 г.; проект постановления о балансе и плане распределения чёрных металлов на 1948 года на 6 листах и т. д. При этом в Госплане работало значительное число сотрудников, имевших родственников за границей (главным образом в США) и поддерживавших с ними письменную связь.

Первого сентября 1949 года Вознесенский обратился с невнятными оправданиями к Сталину, но 11 сентября Политбюро приняло постановление о предании суду Вознесенского и ещё четырёх ответственных работников Госплана «ввиду особой серьёзности нарушений закона в Госплане». 27 октября 1949 года Вознесенский был арестован. Нередко его арест выдают как прямо связанный с «ленинградским делом», хотя Вознесенский был арестован по «делу Госплана».

Ещё раньше, 15 февраля 1949 года, были сняты с должностей секретарь ЦК А.А. Кузнецов, а также П.С. Попков (1903–1950) — с поста первого секретаря Ленинградского обкома и горкома и М.И. Родионов (1907–1950) — председатель Совета Министров РСФСР. Попков и Родионов были направлены на учёбу на партийные курсы при ЦК. Как показали те же оперативно-чекистские мероприятия по прослушиванию, выводов для себя они не сделали и винили в своих бедах Сталина.

23 июля 1949 года МГБ арестовало бывшего второго секретаря Ленинградского обкома партии Я.Ф. Капустина (1904–1950), отстранённого вместе с Попковым 15.02.49 г. и тоже направленного на партийную учёбу. Капустин был заподозрен в связях с английской разведкой, основания чему были (в 1933–1936 годах он находился на инженерной стажировке в Англии).

13 августа 1949 года Кузнецов, Попков и Родионов тоже были арестованы, и началось следствие по непосредственно «ленинградскому делу».

Для Маленкова и Берии, как и для самого Абакумова, все эти аресты были абсолютно не нужны, поскольку государственное влияние Вознесенского и Кузнецова было и без того коренным образом подорвано. Для Абакумова арест Кузнецова был даже нежелателен, так как в ходе следствия Кузнецов мог подчёркивать их хорошие отношения.

Говорить о «ленинградском деле» как о некоей «фальсификации» нельзя уже хотя бы потому, что материалы его и сейчас закрыты так же, как и дела по заговору Тухачевского, по делу Берии и т. д. С политической точки зрения менее всего был нужен арест ряда известных деятелей Сталину. И если он санкционировал аресты, то только потому, что потенциальная угроза от сложившейся ситуации для безопасности СССР была велика.

Как в капле воды, острота момента отразилась в письме некого майора Ульянича, 1913 г.р., члена ВКП(б) с 1940 года, во время войны служившего на Дальнем Востоке, а в октябре 1948 года переведённого в Закавказский военный округ лектором политотдела 87-го стрелкового корпуса. В сентябре 1950 года Ульянич был послан на одногодичные курсы усовершенствания при Военно-педагогическом институте им. Калинина в Ленинграде, откуда в декабре 1950 года прислал письмо инспектору политотдела корпуса полковнику Сиренко. Тот передал его в политотдел, а оттуда письмо попало вначале в ЦК КП(б) Грузии, а затем — к Сталину и в МГБ СССР.

Ульянич писал, в частности:

«…Ленинград брови насупил и требует, чтобы его понимали. Чувствуется, как «струны» натягиваются все сильнее и сильнее… (Прости, большего сказать не могу, не допрашивай а догадывайся…) Вознесенский, Кузнецов, Попков… усопшиеся…»

Ульянич был, похоже, не очень умён и не умел держать язык за зубами. 27 января 1951 года он был арестован, а в августе 1951 года приговорён к 8 годам лагерей решением сталинской Военной коллегии Верховного Суда СССР. В 1954 году решением той же, но уже хрущёвской — Коллегии он был реабилитирован и служил в Советской Армии до 1961 года. Мы удивляемся — откуда пошёл развал СССР? Вот от таких лекторов, как Ульянич, и пошёл. В том числе…

Да, к началу 50-х годов в советском обществе возникали новые и нездоровые тенденции, связанные, как это ни странно, с ростом мощи и возможностей страны.

Берия это понимал, но этот момент волновал его постольку-поскольку. Делами государственной безопасности занимались другие, он их даже не курировал. К тому же у Берии весной и летом 1949 года хватало проблем с завершением работ по первой советской атомной бомбе РДС-1.