Варлен Стронгин - Вольф Мессинг. Судьба пророка Страница 14

– Ни о чем особенном, – честно признался Мессинг, – о своих интимных вопросах.

Поскольку беседа не касалась политики, Сталин не настаивал на раскрытии ее содержания…

День 5 ноября 1934 года ничем не отличался от других ноябрьских дней в Польше. Был умеренно холодным, без дождя.

– Паршивое время, – заметил Пилсудский своему врачу. – Для меня самые плохие месяцы – это ноябрь и март.

Маршал оделся и перешел из спальни в кабинет, где его ожидал Вольф Мессинг. Он приблизился к ясновидящему и обнял его за плечи.

– Я слышал о ваших гастролях за границей. Вы всюду достойно представляли Польшу. Я издам указ с благодарностью вам за это. Издам. Постараюсь успеть. Сейчас меня волнует военный парад 11 ноября. Я понимаю, что жизнь не вечна, – улыбнулся он. – Признаюсь, боюсь опростоволоситься на военном параде, последнем в моей жизни. Я не верю своим врачам. Скажите, выдержу ли я парад, и не сидя в кресле, а стоя навытяжку перед своими воинами.

– Выдержите, – как мог увереннее произнес Мессинг, стараясь передать свою энергию старику в военной форме. – Только не курите.

– Слушаюсь, – неожиданно согласился маршал. – Один из журналистов сказал, что «история унесет меня на своих крыльях». Леший с нею. Пусть унесет, но только после военного парада…

Пилсудский величаво стоял на трибуне, а перед ним текла река войск Варшавского гарнизона. Менее чем через год он умер, так и не успев издать указ о заслугах Мессинга перед Польшей.

Наци № 1, Ганусен и Вольф Мессинг

Два талантливых телепата выбрали разные пути в жизни. Мессинг – путь познания и совершенства своих способностей, Ганусен – использование их в корыстных целях, ради завоевания власти, влияния на самого Гитлера, наци № 1.

Познакомились они в 1931 году перед выступлением Ганусена, которому Мессинг дал в своих мемуарах лестную характеристику, но, наверное, не мог не отметить отрицательных черт его натуры, не должных сопутствовать столь редкому таланту: «Работал Ганусен интересно: у него были несомненные способности телепата. Но, чтобы они развернулись в полную меру, ему нужен был душевный подъем, взвинченность сил и восторг публики. Я это знаю по себе: когда аудитория завоевана, работать становится значительно легче».

Как пишет Мессинг, Ганусен прибегал для этого к нечестному приему – первые два номера исполнял с подставными людьми: «Едва он (Ганусен. – В. С.) вышел на сцену, из глубины зала раздался крик: «Шарлатан». Ганусен «сыграл» чисто по-артистически оскорбленную невинность и пригласил на сцену своего обидчика. С ним он показывал первый номер. Надо ли говорить, что «оскорбитель» мгновенно «перевоспитывался», уверовав в телепатию, и что в действительности этот человек ездил из города в город в свите Ганусена. Я это понял сразу. Но аудитория это приняла за чистую монету, и аплодисменты стали более дружными. Начиная с третьего номера, Ганусен работал честно, с любым человеком из зала. Очень артистично, стремясь как можно эффектнее подать свою работу. Однако использование им вначале подставных лиц не могло уже потом до конца вечера изгладить во мне какого-то невольного чувства недоверия. Мне кажется, что человек, наделенный от рождения такими способностями, как Ганусен, не имеет права быть непорядочным, морально нечестным. Это мое глубокое убеждение».

В идеале Мессинг прав, но, возможно, в оценке Ганусена он перегибал палку, забывая, что коллега, чистокровный еврей, жил в Германии, где к власти упорно шел Гитлер. Ганусена и его жизнь очень точно описывает Лион Фейхтвангер в образе Оскара Лаутензака. «Сегодня Гитлер был в ударе, он превзошел самого себя. Издевался, неистовствовал, любил, громил. Казалось, он зажег перед публикой сверкающий фейерверк. А Оскару чудилось, что все это делается ради него. Для него одного этот человек из кожи вон лезет и так старается, что с длинной пряди на лбу и с коротких усиков падает пот. Оскар должен подать ему знак, этому человеку на трибуне, и получить знак от него; и вот кожа его лица натянулась, зрачки сузились, его дерзкие глаза стали неподвижными и вместе с тем живыми. Он погрузился в себя, весь обратился в волю. „Ты там, наверху, – приказала эта горячая воля, – знай, что я здесь. Я понял яснее, чем другие, каким несказанным трудом добился ты успеха и как вдохновляет тебя удача; подай мне знак. Посмотри на меня, как я смотрю на тебя“. Вдруг в Гитлере почувствовалась мгновенная неуверенность – только Оскар заметил ее. Заметил, как человек на трибуне внезапно начал искать кого-то в толпе. Затаив дыхание, Оскар следил за взглядом Гитлера. И вот – свершилось. С почти физическим сладострастием он ощутил, как взор Гитлера погрузился в его взор. И с этой минуты эти двое людей не отводили глаз друг от друга: Гитлер в громком crescendo, казалось, превзошел самого себя. Кипел, шипел, гремел, визжал, льстил, глумился. И на лице Оскара отражались глумление, лесть, любовь. Гитлер и Оскар давали друг другу грандиозный спектакль».

В тот вечер они познакомились. Пожали руки, глубоко заглянули друг другу в глаза. Безмолвно заключили союз. «Если ты меня предашь, – сказали глаза Гитлера, – ты погиб. А если останешься верен, то будешь моим подручным, и я поделюсь с тобою моей добычей».

В 1944 году эмигрировавший Лион Фейхтвангер издал в Лондоне роман «Братья Лаутензак». В это время мало кто догадывался, что литературный герой произведения не плод фантазии автора, а списан им (не без участия писательского воображения) с натуры. Глубоко проникнуть в характер героя, видимо, помогла Фейхтвангеру автобиографическая книга прототипа «Моя линия жизни», вышедшая в 1930 году и на русский язык не переведенная. «Однажды ночью я неожиданно проснулся. Словно чья-то рука подняла меня с постели, вывела на улицу и направила к дому аптекаря. Там я поднял с постели его дочь Эрну, взял ее за руку и, ни слова не говоря, повел на кладбище. Там мы присели за большим каменным надгробием. И в это время раздался взрыв, и дом аптекаря охватило яркое пламя. Это было моим первым спасительным предвидением». Мальчику-спасителю было всего три года, как он уверяет в своей книге.

На своих первых сеансах Ганусен делал то, что и Вольф Мессинг, работая с индукторами из зала. Но лучше всего ему удавались беседы с людьми, у которых он угадывал прошлое и будущее. Говорят, он обладал умением находить под землей воду и полезные ископаемые. Но фактов, подтверждающих феноменальную способность, нет, и, возможно, это всего лишь легенда. Уже в конце двадцатых годов о Ганусене рассказывали удивительные истории: то он предсказал гибель океанского лайнера, то сумел найти деньги, украденные в коммерческом банке… Его имя окружали скандалы. Журналисты писали, что о крушении лайнера он узнал из зарубежных газет, прежде чем эта весть дошла до Вены, а деньги сумел найти, обладая связями в воровском мире…