Андрей Богданов - Патриарх Филарет. Тень за троном Страница 14

Как и следовало ожидать, томимый собственным гневом и утеснением пристава узник заболел. Обеспокоенный Годунов велел перевезти его в Пелым, где был уже заточен Иван Никитич Романов, разбитый параличом (у пего отнялась рука и плохо слушалась нога). Пелымский пристав сообщал царю, что «взял твоего государева изменника Василия Романова больного, чуть живого, на цепи, ноги у него опухли. Я для болезни его цепь с него снял. Сидел у него брат его Иван да человек их Сенька; и я ходил к нему и попа пускал. Умер он 15 февраля (1602 г.), и я похоронил его, дал по нём трем попам, да дьячку, да пономарю двадцать рублей».

Ясно, что в народе стали говорить: «Василия Никитича удавили, а Ивана Никитича морили голодом». Это была не ошибка молвы, а всего лишь неточность. Читая указы царя Бориса между строк, приставы держали двух больных братьев прикованными к стене цепями в разных углах избы, всячески ускоряя их смерть. Так что и вправду, как говорили, Ивана только «Бог спас, душу его укрепив».

Иван Никитич был раскован по царскому указу от 15 января 1602 г., а указом от 28 мая отправлен на службу в Нижний Новгород вместе с князем Иваном Борисовичем Черкасским (сыном князя Бориса и Марфы Никитичны Романовой), выпущенным из заточения в Малмыже на Вятке. На этот раз Годунов строго предупредил приставов: «едучи дорогою и живучи в Нижнем Новгороде к князю Ивану (Черкасскому) и к Ивану Романову бережение держать большое, чтоб им нужды ни в чём никакой отнюдь не было и жили б они и ходили свободны». Указами от 17 сентября и 14 октября 1602 г. оба были возвращены в Москву. Освобожден был и муж умершей в Сумском остроге Евфимии Никитичны Романовой князь Иван Васильевич Сицкий.

Милосердие царя Бориса было вынужденным: его уже но всем углам величали убийцей, припоминая длинный ряд подозрительных смертей на его пути к трону и во время царствования. Печальная судьба ссыльных Романовых укрепила эти обвинения.

Общее мнение прекрасно передаёт Новый летописец, где глава «О Фёдоре Никитиче с братьями» начинается так: «Царь же Борис, помышляя себе, что извёл царский корень, повелев убить царевича Дмитрия, а потом и государь царь Фёдор Иванович преставился, желая царских последних родственников извести: братьев царя Фёдора Ивановича Фёдора Никитича с братьями, а родство их ближнее — царица Анастасия да Никита Романович от единых отца и матери; от царицы Анастасии Романовны — царь Фёдор Иванович, а от Никиты Романовича — Фёдор Никитич с братьями. Царь же Борис не мог их видеть, желая оставшийся царский корень извести, и многих подучал людей их на своих господ донести; и по тем доносам хватал у них людей многих, которые за них стояли, и пытал их разными пытками; они же на государей своих ничего не говорили, терпели за своих государей в правде, не ведая за государями своими ничего».

Согласно популярной в России XVII в. летописи, все деяния Бориса Годунова с самого начала сводились к стремлению скорее уморить Фёдора Никитича и его родню до смерти. Летописец включил сюда и родственников бабушки Фёдора Никитича, Карповых, об опале на которых в документах о ссылке Романовых, которые мы использовали выше, ничего нет. Логика летописца такова. Едва схватив, «Фёдора Никитича с братьями отдали приставам и повелели их заковать; родственников же их, князя Фёдора Шестунова и молодых Сицких и Карповых, отдали приставам же. За князем Иваном Васильевичем Сиц-ким послали в Астрахань и повелели его привезти в Москву с княгиней и сыном, заковав. Людей же их (Романовых), которые за них стояли, схватили. Фёдора же Никитича с братьями и с племянником с князем Иваном Борисовичем Черкасским не единожды приводили к пытке. Людей же их, рабов и рабынь, пытали различными пытками и подучали, чтобы они на своих государей говорили. Они же отнюдь не помышляли ничего злого и помирали многие на пытках, и на государей своих не клеветали».

«Царь же Борис, — продолжает Новый летописец свой рассказ, — видя их неповинную кровь, держал их в Москве за приставами много времени. И, замыслив привести их к кончине, с Москвы разослал по городам и монастырям. Фёдора же Никитича послал с Ратманом Дуровым в Сийский монастырь и велел там постричь. Он же, государь, неволей был пострижен, но волей и с радостью великой и чистым сердцем ангельский образ воспринял и жил в монастыре в посте и в молитве.

Александра Никитича с Леонтием Лодыженским (царь Борис) сослал к Студёному морю к Усолью, называемому Луда: там его заточили в темницу; и по повелению (царя) Леонтий там его удушил, а погребен был на Луде.

Михаила же Никитича Романова с Романом Тушиным (царь) сослал в Пермь Великую и повелел ему сделать тюрьму от города в семи поприщах; и там удавили, и погребен он там в пустынном месте, а над гробом его выросли два дерева, называемые кедры: одно дерево — в головах, а другое — в ногах.

Ивана же Никитича (царь) сослал в сибирский город Пелым с Смирным Маматовым; да к тому же Смирному послал Василия Никитича с сотником стрелецким с Иваном Некрасовым. Там же Василия Никитича удавили, а Ивана Никитича морили голодом. Бог же, видя его правду, душу его укрепил.

Зятя же их князя Бориса Камбулатовича с княгиней и с детьми, детей Фёдора Никитича — Михаила Фёдоровича с сестрою — и тётку их Анастасию Никитичну и семью Александра Никитича (царь) послал на Белоозеро и посадил их в тюрьму, а сына князя Бориса Камбулатовича князя Ивана сослал в тюрьму в Яренск.

Князя Ивана (Васильевича Сицкого) царь послал с Тимохой Грязным в Кожеозерский монастырь, а княгиню — в пустынь и повелел их там постричь, да удавили их обоих в том же месте.

Фёдорову же жену Никитича Оксинью Ивановну послал в Заонежские погосты, и посадили её в тюрьму и морили голодом. Бог же, видя её правду и неповинное её терпение, душу в ней укрепил.

Родичей же их, Репниных, и Сицких, и Карповых, (царь) разослал по городам и темницам; вотчины их и поместья все велел раздать в раздачу, а имущество их и дворы повелел распродать, а деньги взял себе.

Вскоре после их разорения (царь) повелел Ивана Никитича, и князя Ивана Борисовича, и сестру Фёдора Никитича, и детей, и сноху его перевести в их вотчины, в Юрьевский уезд, в село Клины, а велел быть у них приставам Давыду Жеребцову да Василию Хлопову, и тут они были до смерти царя Бориса. А Сицких из тюрьмы выпустил и велел им быть в Понизовых городах (Поволжских, ниже по течению от Нижнего Новгорода) воеводами.

А князя Бориса Камбулатовича на Белоозере в темнице не стало. А сына князя Ивана Сицкого, князя Василия, повелел (царь) привести к Москве; и его по дороге, в телеге, уморили. Те же окаянные люди-доносчики все пропали: друг друга изрезали, а иные по дорогам побиты были; все без покаяния померли за свое окаянство и неправедные дела и за неповинную кровь»[31].