Любовь Миронихина - Сергий Радонежский Страница 14

Русь, приняв христианство от греков, заимствовала от них и монашество, но в форме особножития. Антоний и Феодосий Печерские сумели ввести в русских монастырях общежитие, но позднее оно все-таки было вытеснено старым укладом.

Патриарх не без оснований считал, что общежительное монашество более правильное и строгое. Вот что думал по этому поводу автор «Истории русской Церкви» Евгений Голубинский:

«Истинное монашество должно быть самым строгим общинножитием, так чтобы у монахов не было совершенно ничего собственного вплоть до иголки и нитки, а все было общим, — чтобы кельи их не имели никаких запоров и чтобы в кельях не было никаких сундуков и шкатулок. Так это и было в древние времена, пока монашество процветало».

Казалось бы, монахи должны быть довольны, живя на всем готовом, отдавая молитве и подвижничеству все силы и не заботясь о своем пропитании и одежде. Но нет: монахи всего лишь люди, а не ангелы, и в них сильны корыстолюбие, лень и своеволие. «Постоянное торжество своекорыстия над братолюбием и составляет главную причину, по которой человеческая история очень печальна», — грустно заключает Е. Голубинский.

Сергию Радонежскому удалось вернуть в русские монастыри общинножитие, но с превеликими трудами. В этом его немалая заслуга. И за это его называют «отцом северного русского монашества».

Получив послание патриарха и помня о чудесном видении, в котором ему было предсказано будущее процветание его обители, Сергий решил, что пришло время заняться обустройством монастырского быта. Но сначала он хотел получить благословение митрополита Алексия.

— Ты что повелишь, святой владыко? — спросил преподобный у Алексия, когда тот прочел письмо патриарха.

Митрополит отвечал:

— Бог сподобил тебя такой милости, что слух о твоей святой жизни достиг отдаленных стран, и сам вселенский патриарх шлет тебе советы на общую пользу. Что советует тебе патриарх, то и мы благословляем.

С этого времени Сергий установил в Святотроицкой обители общежитие и приказал строго соблюдать общежительные уставы: ничего не приобретать для себя, не называть ничего своим, но по заповедям святых отцов все иметь общим. Более упорядоченным и строгим стало монашеское житие. Запрещалось, например, есть и пить в кельях, а не в общей для всех трапезной; выходить за ворота обители без особой надобности и благословения игумена. Многие монахи даже давали обет не бывать за пределами обители.

Существовало и множество других запретов, вызвавших недовольство некоторых иноков, — например, не мыться в бане, чтобы «ни перед кем не обнажать ни одного члена своего». Русский человек многие лишения может перенести стоически — и голод, и холод, и нужду. Но самые строгие уставы не могли победить традиционной любви к бане, этому празднику тела. В русских монастырях все-таки мылись в банях, хотя бы раз в месяц, поодиночке, с особого разрешения игумена, за исключением Великого поста. Там, где уставы были помягче, и чаще. В оправдание приводились слова апостола Павла: «Тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа», — следовательно, этот «храм» требовалось содержать в чистоте.

Несмотря на грамоту патриарха, волю митрополита и игумена, некоторые монахи не приняли общежития и тайно покинули монастырь. Одни — пугаясь жесткого устава, другие, наоборот, — нуждаясь в большем уединении и свободе для личной молитвы. Сергий их не осуждал. Он сам мечтал быть отшельником, прожить всю жизнь в глуши Радонежских лесов, молясь о грехах мира. Но Господу было угодно возложить на него тяжелый крест — стать игуменом большого монастыря, советником князей, пророком и утешителем для тысяч людей.

На Руси недаром появился еще один тип монашества, кроме общежития и особножития, — отходничество. Когда подвижник удалялся в наиболее глухие и безлюдные места, по нескольку лет жил в дупле дерева или землянке, отдаваясь молитве и молчанию. Преподобный Сергий очень почитал отходников и всегда давал своим ученикам благословение на этот трудный подвиг. Но он понимал, что пустынниками могут быть только стойкие духом единицы, а русской земле в то время нужны были большие монастыри как оплоты государственности и предвестники духовного освобождения от татарского ига. Поэтому все свои силы Сергий отдал строительству этих оплотов.

В то время у Святотроицкой обители было достаточно средств, чтобы начать большое строительство. Введение общежития требовало постройки общей трапезной, поварни, пекарни, монастырских кладовых, амбаров и других зданий.

Епифаний перечисляет некоторые новые службы и должности, которые ввел игумен в монастыре. Келарь еще в древних монастырях был казначеем, экономом и благочинным. Он ведал монастырской кладовой, где хранились все съестные припасы. Келарь считался вторым лицом в монастыре после игумена, и поэтому возлагалась эта должность на самого уважаемого и почтенного из братии. Первым келарем в Святотроицкой обители стал ученик преподобного Никон. Летописец отметил, что не всякий родитель так заботился о своих детях, как келарь Никон о братиях-иноках и о всех нищих и больных, приходивших в обитель за подаянием и помощью.

Повар хозяйничал в монастырской поварне или кухне, хлебник выпекал хлебы, трапезники разносили еду во время обеда. За соблюдением порядка в церкви во время богослужения наблюдал экклезиарх, по-нынешнему уставщик. Должность уставщика исполнял Симон из Смоленска, очень близкий к игумену человек. Ему помогали дьячки и пономари. Один из пономарей именовался кадиловозжигателем. Он обязан был соблюдать чистоту в храме, зажигать и гасить лампады и свечи, приготовлять кадило и «заведовал звоном».

Наиболее опытный в духовной жизни старец назначался духовником для всей братии. Первым духовником в Святотроицкой обители стал Савва, впоследствии основатель Сторожевского монастыря под Звенигородом. Потом эту должность исполнял Епифаний, автор жития преподобного Сергия.

Множество и других служб и должностей было в общежительном монастыре. Один из братиев, прозванный «будильником», поднимал утром в один и тот же час всю обитель. Часть иноков работала в монастырской братской больнице или ухаживала за старыми и больными. Епифаний с любовью писал о своем учителе: «Все это чудесный тот человек хорошо устроил». Игумен сумел каждому иноку найти работу по его способностям и возможностям. В короткое время в преподобном открылся еще один дар — недюжинный талант организатора. Он сумел установить в обители образцовый порядок и поддерживать его. Это тем более удивительно, что Сергий никогда не повышал голоса, не применял строгость и наказание, а действовал исключительно кротким вразумлением и тихой беседой.