Куриный бульон для души. Прощение исцеляет. 101 теплая история о том, как оставить прошлое и начать двигаться вперед - Эми Ньюмарк Страница 14

В тот момент в своем сердце я не находила оправдания ее поступку – я была всерьез разгневана. Но, войдя в палату и увидев маму – жалкую, заплаканную, трясущуюся от страха, словно побитая собачонка, я вмиг забыла о своем негодовании.

– Прости меня, – только и смогла прошептать мама.

Она была белее больничных стен, губы пересохли, изо рта торчали многочисленные трубки, через которые выводились токсичные вещества, очищая желудок.

Присев рядом с кроватью и бережно взяв маму за руку, едва сдерживая слезы, смотрела на ее бледное лицо и подыскивала правильные слова. Я испытывала целую бурю эмоций – страх, гнев, жалость, стыд, бессилие, ужас! Но слава богу, в тот момент я нашла единственно правильные слова, которые снизошли на меня, как благодать.

– Я люблю тебя, мама, – прошептала я, чувствуя, как дрожат мои губы. Я боялась расплакаться – я не хотела ее пугать. У меня было лишь одно желание, чтобы она уловила главную мысль, которую я хотела до нее донести: «Пожалуйста, не делай этого больше!»

Следующие несколько недель, пока мама восстанавливалась, я провела в бесконечных разговорах с разными врачами и с папой, обсуждая наши дальнейшие действия, чтобы как можно эффективнее помочь маме поправить здоровье, наладить душевное равновесие и предотвратить новые попытки суицида. Мы заперли на ключ все лекарства, убрали из дома огнестрельное оружие и все ножи. Папа пообещал, что не будет спускать с мамы глаз. И на какой-то момент нам даже показалось, что угроза отступила, – маме стало лучше, и мы даже поверили, что она начала избавляться от депрессивного состояния. Папа смог вернуться к работе.

Но, как видно, мы рано расслабились.

Новость о новой маминой попытке покончить с собой оглушила меня! Я с сыновьями в этот момент находилась в спортивном магазине, где мы покупали велосипедные шлемы, и папин звонок буквально выбил почву у меня из-под ног.

– Она сделала это снова, – сказал он. – Но в этот раз все гораздо хуже…

– Я сейчас же выезжаю! – сообщила я. – К полуночи буду у тебя.

– Лучше оставайся дома. Боюсь, ты все равно не успеешь, – ответил на это папа. – Я позвоню тебе.

Я не помню, как мы покинули магазин и как доехали до дома. Помню только, что всю ночь я не находила себе места. Я не спала ни минуты. Не выпуская из рук телефон, я ждала звонка. Часы тянулись мучительно. «Зачем, зачем она это сделала? – спрашивала я себя в бессильной ярости. – Как она могла так поступить со мной! Ведь она обещала! Она обещала, что не бросит меня!»

Всю ночь в моей голове всплывали воспоминания о том, сколько раз в моей жизни в трудную для меня минуту мама оказывалась рядом. Когда мне было двенадцать и я чуть не умерла от анорексии, она положила меня в больницу и тем самым спасла мне жизнь. В тридцать три я переживала очень тяжелый развод – и мама помогла мне выйти из затяжной депрессии, пригласив нас с моим маленьким сыном пожить у них дома. Они с папой мне очень помогли тогда. В тридцать девять, когда мой второй сын только-только начал ходить, а мне предстояла тяжелая операция на обеих руках из-за синдрома запястного канала[3], мама взяла на себя заботу о моих детях. Раз за разом она спасала меня. Она всегда оказывалась рядом в трудную минуту. И вот теперь, когда пришла моя очередь помочь ей, я потерпела оглушительное поражение. И тяжесть от вины камнем давила мне на сердце.

Уже под утро, когда я только-только начала засыпать, пронзительный звонок телефона вывел меня из недолгого забытья и погрузил в самый страшный кошмар.

– Она умерла, – сообщил папа, и с этими словами весь мой прежний мир рухнул.

В течение следующих нескольких дней я готовилась к маминым похоронам – подбирала для мамы одежду, гроб, цветы, музыку. Я ужасно злилась на нее из-за того, что она заставила меня окунуться во все это. Когда кто-то умирал от рака, в результате автомобильной катастрофы или сердечного приступа – их смерть по крайней мере не была добровольной! Мама же сознательно выбрала ее! Она долго планировала свой уход, обдумывала со всех сторон – она знала, что причинит нам боль, даже совершила неудачную попытку уйти из жизни, после этого делала вид, что раскаялась, но потом все равно довела задуманное до конца! Она сознательно заставила всех нас пережить это!

Внутри у меня все болело – сердце, голова, все мое естество. Я не могла спать. Я в беспокойстве ворочалась, не в состоянии унять кипевший во мне гнев: «Как ты могла так поступить? – мысленно спрашивала я маму. – За что такая жестокость?! Где твоя любовь? Разве любящая мать может сотворить такое с единственной дочерью?!»

Не в силах побороть внутреннее возбуждение, я вставала с кровати и как сомнамбула принималась бродить по дому, словно ища ответа в тихих спящих комнатах. Во мне бушевал гнев. Я срывала со стен мамины фотографии, убирала с глаз рамки с ее портретами, с которых, как мне казалось, она смотрела на меня насмешливо и с издевкой.

Мое негодование длилось еще несколько месяцев после похорон. Я постоянно была раздражена, срывалась на домашних, вступала в пререкания с продавцами в магазинах, переругивалась с мамашами, гуляющими с детьми в парке, пока мой младший сын играл с приятелями. Меня распирало от гнева – я никак не могла найти ему выход. Даже истязания в спорт-клубе не помогали. Я не могла выплеснуть этот гнев ни через слезы, ни через агрессивные наскоки на родных и близких, ни через физическую работу до седьмого пота.

Но как-то вечером я увидела в новостях сюжет, посвященный суициду, и это заставило меня по-другому взглянуть на мамин поступок. До последнего времени я была так погружена в печаль, что могла думать лишь о том, какое эмоциональное воздействие оказала на меня мамина смерть. Но я совсем не задумывалась о ее переживаниях – о том, что заставило маму совершить этот отчаянный поступок.

Примерно в это же время я начала посещать группу психологической поддержки, где меня окружали другие люди, которые потеряли своих близких из-за суицида. Там я тоже поняла кое-что важное и со временем пришла к осознанию, что мама переживала тяжелейшую личную драму, и на ее решение покончить с собой повлияло много независящих от мамы причин. Я хотела, чтобы она держалась за жизнь – и она, действительно, держалась, пока могла.