Игорь Ефимов - Без буржуев Страница 14

Это происходит повсеместно.

Об этом знают все.

Но все равно, вселение в новую квартиру — это такое счастье, что его не омрачит и обрушившийся потолок. Жильцы будут рассказывать о всех своих бедах с сияющими лицами, и им в ответ друзья расскажут что-нибудь из своего опыта, еще похлеще, или вспомнят подходящий случаю анекдот, вроде такого: пришла комиссия проверять новый дом на звукопроводность, двое зашли в соседние квартиры, один кричит: «Миша, ты меня слышишь?», а тот отвечает: «Дурак, я тебя вижу».

Дома от строителей принимает специальная комиссия горисполкома. Теоретически она может и не принять дом с явными недоделками, но практически это не так-то просто. Сдача обычно откладывается до последних дней квартала или года, то есть до пиковых точек всеобщей штурмовщины. Строители водят комиссию по дому и клянутся, что лифты завтра же стронутся с места, газ будет подключен, водопроводная система испытана, щели в кровле заделаны. Но акты приемки надо непременно подписать сегодня, потому что иначе их не успеет утвердить исполком, план окажется невыполнен и все эти честные труженики, которые вот сейчас, на глазах комиссии, в поте лица устраняют досадные мелочи, останутся без премии. Честных тружеников комиссии не жалко, но она знает, что срыв плана строительного треста вызовет серьезное недовольство местного партийного начальства. Пойдут разговоры, расспросы: кто не подписал? да почему? да что он вообще за человек? наш ли? Так неужели из-за каких-то неведомых людишек, которые будут все равно счастливы вселиться в этот почти достроенный дом, навлекать на себя гнев всемогущего Ивана Петровича из обкома? Ну уж нет, свое здоровье дороже. Акт подписывается, дом объявляется принятым с такими-то недоделками, и после этого прорабы срочно перебрасывают всех честных тружеников на другие горящие объекты. Успеть! успеть всучить их заказчику хоть 30, хоть 31 декабря. А там будем разбираться. Что-нибудь, может, и доделаем, если будет на то наша милость.

Вся эта ситуация очень хорошо представлена в ранней повести Владимира Войновича «Хочу быть честным», печатавшейся в «Новом мире». Описанный в ней прораб попытался пойти против сложившейся системы взаимной строительной покладистости за счет жильцов, но система ополчилась на него так дружно, что в конце концов он оказался в больнице с тяжелым сердечным приступом.

И все-таки строительство жилых домов имеет живого, кровно заинтересованного потребителя — жильца. Если ему станет уж очень худо, он возмутится, поднимет скандал, могут выйти неприятности. Другое дело — промышленное строительство. Здесь заказчик так же безлик и в глубине души безразличен, как и сам подрядчик. Так называемые «ответственные лица» сменяют друг друга очень быстро и почти всегда успевают убрать голову из-под неповоротливого карающего меча, которым вслепую размахивает государственный надзор. Иногда, правда, случаются пикантные истории. После того как четыре башни для хранения кормов простояли недостроенными два года, директор совхоза «Прикамский» (Изв. 1.6.76) решил обратить свое внимание на «странное сооружение, напоминавшее гигантское серебристое вымя», и возмутиться. Однако строители показали ему акт приемки, на котором стояла его собственная подпись. Два года назад он числился всего лишь зоотехником и вместе с другими членами комиссии подмахнул акт, хотя электричество еще не было подведено к башням и нельзя было даже опробовать загрузочные механизмы, смонтированные в них. Так они и стоят без дела, напоминая о четверти миллиона рублей, переведенных со счета совхоза на счет строительного треста «Татспецмонтаж». Далее статья сообщает, что из 93 башен, воздвигнутых в Татарии этим трестом за девятую пятилетку (1970-75) и числящихся сданными заказчику, работает только 7. Трест, однако, строит по всей стране, и о том, что происходит с остальными башнями, узнать не удалось.

Если же здание находится в таком состоянии, что его никакая комиссия принять не сможет, оно переводится в разряд незавершенного строительства и стоит просвечивающей коробкой, как те недостроенные склады, корпуса и пакгаузы экспортно-импортной базы в Одесской области, где корреспонденты «Крокодила» тщетно пытались найти хоть одну живую душу. В конце концов им объяснили, что по разным причинам в области из 192 запланированных на прошлый год строек 134 остались незавершенными, однако каким-то чудом строительные организации ухитрились начать 60 новых (Кр. № 7, 77). Чудо объясняется очень просто — под новые стройки банк выдает фонды на зарплату и материалы, которыми директора трестов принимаются латать прежние дыры. Так они и тянут из года в год нарастающий ком задолженностей, дожидаясь либо ухода на пенсию, либо перевода на новое место. Пусть, мол, новый человек — помоложе, поэнергичнее — придет и расхлебывает всю эту финансово-кирпично-бетонную кашу. Дорогу молодежи! А мы свое отбарабанили.

Не только в Одессе, но и в любом другом городе можно найти незаконченные, полузаброшенные стройки, голые остовы, на возведение которых тресты истратили основную сумму отпущенных средств, а потом как бы забыли про них. В целом по стране «в 1965 году «незавершенка» составляла 69 % к объему капитальных вложений, в 1975 — 75 %, в 1976-80 %» (ЦП 11.11.77).

Недавно на советских экранах с успехом прошел фильм «Премия». Сначала идеологическое руководство не хотело выпускать его в прокат, но затем выпустило, даже наградило авторов, продало картину на Запад, разрешило постановку театральных версий. В основе сюжета — заседание парткома крупной промышленной стройки, посвященное чрезвычайному происшествию; одна бригада отказалась получить причитающуюся ей премию. В ходе разбирательства перед зрителем предстают типичные фигуры любой стройки: крановщица, жалующаяся, что большую часть времени ей приходится в своей кабине под небесами заниматься вязаньем; передовик-бригадир, угрожающий тем, что, если ему не дадут нужных материалов, он подгонит самосвал ночью к квартире снабженца и гудком не даст ему спать, пока тот не выпишет требуемое (конечно, за счет других бригад); бухгалтер, уже успевший в течение рабочего дня закупить продукты для дома и злящийся на рабочих за то, что теперь приходится из-за них задерживаться; директор, гордящийся своим крутым нравом и тесными отношениями с чиновниками главка и министерства.

Бригада выставляет в качестве причин своего недовольства как возвышенные, так и вполне материальные мотивы. Возвышенный состоит в том, что в сроки, предусмотренные планом, стройка не укладывается, но директору удалось в министерстве добиться корректировки, отчего они и попали в передовые. Нехорошо получать премию за липовое перевыполнение. С другой стороны, даже с премией их заработок оказывается гораздо ниже того уровня, на котором бы он был, если бы не бесконечные простои, не отсутствие необходимых материалов, не огрехи в чертежах из-за переделок в последний момент. В этом и состоит материальный мотив. Мол, если бы работа была организована нормально, мы бы получали столько, что готовы обходиться без вашей премии. Так что берите ее себе.