Максим Чертанов - Конан Дойл Страница 14

Мишель Конан, однако, не преуспел в том, чтобы привлечь крестника на свою сторону: Конан Дойл, напротив, всю жизнь будет сторонником единой империи и противником ирландского самоопределения. Почему он не поддался националистическим убеждениям, которые были так сильны у его матери и других родственников? Вопрос слишком сложный и обширный, чтобы пытаться осветить его здесь, но впоследствии мы еще не раз будем обращаться к «ирландской проблеме».

Узнав, что Артуру предстоит быть врачом, дедушка Мишель вряд ли пришел от этого в восторг: он куда ясней самого мальчишки видел, что его призвание – литература. Но вмешиваться он конечно же не стал. Не всякого литература может прокормить.

В июле Артур вернулся в Эдинбург (к тому времени семейство Дойлов вместе с Брайаном Уоллером перебралось с Сайенс-Хилл-плейс на другую квартиру, более приличную, по адресу Аргайл-парк-террас, 2) и они с матерью окончательно сверили свои планы. Вообще-то, чтобы заниматься медицинской практикой общего характера, по тогдашним законам не обязательно было получать степень доктора медицины в высшем учебном заведении: можно было, например, пойти в ученики к хирургу или аптекарю и через пару лет сдать экзамен в лицензирующей организации. Но Дойлы все-таки решили, что Артуру следует поступать в университет: дипломированных специалистов вносили в реестр квалифицированных врачей, что давало не только уважение пациентов и коллег, но и гарантии: докторов без диплома могли легко лишить практики. Учиться – так уж как следует; Мэри всегда была честолюбива.

Эдинбургский университет, основанный в 1583 году, был одним из лучших учебных заведений Великобритании в XIX веке (он и сейчас входит в первую пятерку британских университетов); своей медицинской школой он славился на всю Европу. Доктор Уоллер тоже был его выпускником, и повлиял он на решение Дойла или нет, но о медицинском факультете наверняка отзывался с похвалой. Учиться в родном городе, никуда не ездить, а следовательно, не тратиться на съемное жилье; в общем, все сошлось как нельзя удобней, вот только денег на учебу не было. Но и эта проблема решалась. В Эдинбургском университете, как и теперь во многих вузах, существовала система стипендий, носивших имя различных деятелей науки: человек сдавал конкурсные экзамены и по их результатам ему выплачивалась определенная сумма, которую он в дальнейшем тратил на свое образование – оплату обучения, книги, жилье. Артур записался на экзамены и весь оставшийся месяц провел за зубрежкой – математика, химия, опять ненавистные классические языки. Сдал успешно и с радостью услышал, что ему присуждена стипендия в сорок фунтов на два года. Для студента это была солидная сумма, и Дойлы ликовали.

Но когда Артур пришел за деньгами, оказалось, что канцелярия допустила ошибку: профессор Грирсон, в чью честь называлась выигранная Артуром стипендия, был лингвистом и, соответственно, деньги предназначались для гуманитарных факультетов. Артуру казалось, что это легко поправить, ведь стипендий была целая куча, для медиков в том числе. Но было уже поздно, а может, чиновники просто не захотели себя утруждать; юный Дойл некоторое время обивал пороги, хотел даже судиться, но близкие отговорили его (ходил и ругался, правда, не совсем впустую: семь фунтов ему все-таки выплатили). Можно, конечно, было отказаться от поступления, пойти в ученики, потом пробовать получить стипендию на следующий год, но жаль было потраченного времени и сил. Так что в октябре 1876-го Артур Дойл был зачислен на первый курс медицинского факультета.

Глава вторая

ТРИ СТУДЕНТА

Хорошо, что наш герой не родился лет на тридцать-сорок раньше – не то бы ему пришлось, как другим медикам, выкапывать на кладбище трупы, чтоб попрактиковаться в анатомии, и производить ампутации с помощью пилы, напоив больного спиртом и не зная, выдержит ли он болевой шок (так резали ногу несчастному Анатолю Курагину). Но, к счастью, как раз в 50-е – 70-е годы XIX века медицина совершила огромный скачок на пути к прогрессу. С 1846-го стали использовать анестезию (эфир, а после – хлороформ) во время операций – собственно, лишь тогда и начали делать настоящие операции, удаление аппендицита, например, или камня из почки, а не только отпиливать конечности. В 1867 году Джозеф Листер (кстати, выпускник Эдинбургского университета) случайно обнаружил, что карболовая кислота предотвращает попадание инфекции в раны – так возникла антисептика (авторство термина принадлежит медику по фамилии Холмс, к чьей биографии мы еще обратимся – он же, кстати, одним из первых додумался до того, что, принимая роды, желательно мыть руки и что родовая горячка, от которой женщины умирали тысячами, – следствие грязи, а не Провидения). В 1876-м были впервые использованы медицинские перчатки, а хирурги наконец-то стали мыть руки перед всеми операциями. С кражами из могил после 1850-го тоже был наведен некоторый порядок: студенты-медики по-прежнему практиковались на трупах бедняков (утопленников, висельников, нищих), но человек приличный мог уже не опасаться, что его тело попадет в анатомический театр.

Кроме того, если врач первой половины XIX века, как правило, и резал, и вскрывал, и лечил от всех болезней, то в те годы, когда учился Артур Дойл, уже появились узкие специалисты – гинекологи, окулисты, хирурги, хотя большинство врачей по-прежнему готовили для «широкого профиля». Заметим также, что «распределялись» английские выпускники вовсе не в больницы – это было возможно в России, где большинство населения жило в сельской местности и врачей отчаянно не хватало, так что в деревенскую больничку могли с радостью взять любого зеленого новичка, а в Англии, напротив, среди медиков была гигантская конкуренция и в клинику мог устроиться только опытный, хорошо зарекомендовавший себя врач, – они становились частнопрактикующими докторами, причем терапевтами и хирургами в одном лице. Не существовало ординатуры и больничной практики в нынешнем виде. Но в остальном обучение на медицинском факультете было довольно похоже на современное: первый курс – общие предметы (химия, физика, ботаника, зоология, анатомия), потом начинались специализированные: хирургия, акушерство, физиология, психиатрия, фармакология, диагностика, венерология и так далее (латынь, разумеется, тоже учили). О студенте Чехове мы можем прочесть, что присутствовать при операциях и вскрытиях он начал на втором курсе; Конан Дойл в рассказе «Его первая операция» («His First Operation») пишет, что и первокурсники ходили смотреть на операции в клинику. Из этого рассказа мы можем составить себе некоторое представление о том, какого рода операции были тогда подвластны врачам: