Анатолий Лазарев - ОДИНОКИЙ БУНТАРЬ: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones» Страница 14

Их стиль был уникален. Одетые в то, что было им по карману, они приезжали в клубы со стульями, утащенными из разных пабов, сидели и играли, пиво стояло на полу, а они прикуривали друг у друга сигареты в перерывах между песнями. Завсегдатаи такого никогда не видели и обычно прекращали танцевать, сгрудившись с изумленным видом у сцены. Впрочем, стулья скоро ушли в прошлое.

Несомненно, Брайан был самым талантливым участником группы. В музыкальном плане это именно его гитара оживляла толпу, наполняя душные и тесные клубы кипучей и яростной энергией, которая из него так и лезла во все стороны. Внешне даже тогда он был самым вызывающим. Брайан излучал настоящий магнетизм и наслаждался выступлениями. Он делал акцент на эмоциональное взаимодействие с публикой — неуловимо и грубо одновременно — и был абсолютно непредсказуем. Мик просто неподвижно стоял у микрофона и пел. Но Брайан прыгал по всей сцене, играл, лежа на спине и даже прыгал в публику, играя на гитаре. Шоуменом в группе тогда был Брайан, а не Мик.

За сценой адреналин Брайана также выплескивался сильнее, чем где-либо. Его амбиции возрастали; он хотел привлечь еще большие толпы зрителей, играть в еще большем количестве клубов. Он начал со страстью привлекать внимание музыкальной прессы к своей группе, заводя нужных друзей. Он описывал круги вокруг журналистов и агентов, обхаживал их и надоедал им в надежде, что они заметят, наконец «Роллингов». Он начал также писать письма на Би-Би-Си в том стремлении, что их однажды могут пригласить на популярную радиопередачу “Jazz Club”.

Примерно в конце января «Стоунз» играли в пабе “Red Lion” в Саттоне. Молодой человек по имени Глин Джонз чередовал свои обязанности управляющего этого заведения со своим бизнес-партнером один раз через неделю. Глин был старшим звукорежиссером в студии звукозаписи IBC на Портленд-Плейс, в Западном Лондоне. «Роллинги» выступали в “Red Lion” именно тогда, когда на работу вышел именно он. Увидев их на сцене, Глин был так впечатлен, что предложил им записать 11 марта у себя в студии несколько песен. К тому времени их единственным опытом в этом плане была запись у Керли Клейтона, и Брайан всеми силами уцепился за этот шанс. Во время того сеанса записи Брайан единолично дирижировал группой. Брайан говорил с Глином от имени всего ансамбля. Он очень волновался, но совершенно напрасно: у группы был точно такой ритм-н-блюзовый саунд, который он хотел: саунд в духе Джимми Рида, который тогда практически невозможно было услышать в Англии. В этих записях Брайан играл на гармонике, гитаре и подпевал. Это были песни — “Diddley Daddy”, “Road Runner”, “Bright Lights, Big City”, “I Want to Be Loved” и “Honey What’s Wrong?” На этикетке пробного диска впервые значилось обновленное название группы: “Rolling Stones” — с “g” в конце первого слова. Это были определенно любимые песни Брайана. Он гордился ими больше, нежели чем-либо, записанным «Роллинг Стоунз» уже потом. Он снова и снова проигрывал их своим гостям, словно говоря: «Вот чего я хотел; вот это — то, кем мы должны быть».

Брайан держал ухо востро. Он узнал, что Джорджио Гомельски собирается открыть новый клуб в Ричмонде, и Брайан горел желанием выступить там. Джорджио был экстравагантным 29-летним эмигрантом из России. Выросший в Швейцарии и получивший образование в Италии и Германии, он сперва работал курьером, сопровождая американских блюз-певцов на континентальные концерты. Его первым детищем был блюзовый клуб “Picadilly”, но теперь он создавал новый клуб в просторной задней комнате отеля “Station” на Кью-роуд в Ричмонде. Он был близким другом Криса Барбера и Харольда Педлентона, и когда последний узнал, что́ его неугомонный товарищ собирается предпринять, то пришел в ужас. Джорджио открыл свой клуб и пришел в “Marquee” с рекламными листовками. Педлентон выгнал его оттуда взашей. Но Брайан ухитрился проникнуть и в эту тусовку. Джорджио увидел «Роллингов» в клубе “Red Lion”, а после концерта Брайан уговорил его посетить Эдит-гроув, где, то убеждая его, то умоляя, надавил на него так, что Джорджио вскоре сдался и предложил группе выступить у него. Предварительно Брайан сказал, что они согласны сыграть в его новом клубе бесплатно. Джорджио так вспоминал то время: «Революция в музыкальных вкусах произошла, и я был одним из тех, кто ее совершал. Брайан был основным источником энергии в группе».

Клуб назывался “Crawdaddy” — по песне Бо Диддли “Do the Crawdaddy”, и открывался по воскресеньям между 7-ю и полдесятого вечера. Джорджио был здорово впечатлен прогрессом «Роллингов», но все еще находился в сомнениях. У него уже была постоянная команда — “Dave Hunt Group” с Рэем Дэвисом, и он вряд ли уволил бы их — как бы ни изворачивался перед ним в своих мольбах Брайан. Но судьба взяла свое. Брайан проклинал, наверное, миллионы раз эту самую холодную за 100 прошедших лет зиму и свою мерзкую квартиру с замерзшими трубами и засоренным туалетом, но однажды в начале февраля из-за заснеженных дорог “Dave Hunt Group” не смогли приехать на свое выступление. И тогда прозвучали заветные слова: «Вы выступаете в следующее воскресенье». Это должно было случиться 3 марта. В тот же день группа должна была сначала отыграть в джаз-клубе Кена Кольера.

В “Marquee” их гонорар составлял 15 фунтов. В “Crawdaddy” договоренность была другой: Джорджио делил доход от продажи билетов с Брайаном пополам. Гомельски гарантировал им по 30 шиллингов (1.5 фунта) каждому, и так как их было шестеро, ему нужно было собрать хотя бы 18 фунтов, чтобы не разориться. В ту первую неделю сборы были еще меньше, публика приходила неохотно, и Джорджио пришлось заманивать посетителей пивной при отеле словами: «Купите один билет, а вашего спутника мы пропустим бесплатно».

В первый день сетлист группы выглядел так: “Route 66” (Троуп), “Poison Ivy” (Либер-Столлер), “Little Egypt” (Либер-Столлер), “Nadine” (Берри), “You Better Move On” (Александер), “I’m All Right” (Бо Диддли), “I’m A King Bee” (Слим Харпо) , “You Can’t Judge A Book” (Диксон), “Honest I Do” (Рид) , “I Want to Be Loved” (Диксон), “Walking the Dog” (Томас), “Memphis Tenessee” (Берри), “Beautiful Delilah” (Берри), “Pretty Thing” (Бо Диддли), “Hey Crawdaddy” (Бо Диддли). Одна из этих песен вскоре появится на дебютном сингле группы, две — на первом мини-альбоме в январе следующего года, четыре — на первом долгоиграющем диске (апрель 1964 г.), еще две войдут в их радио-репертуар, а другие две — в концертный репертуар до 1965 года. Таким образом, выступления в “Crawdaddy” стали для юных «Стоунз» настоящей кузницей славы.

В теперешнем хорошем настроении Брайана не было ничего странного. Куда бы «Роллинги» не поехали, везде случалось одно и то же. В других группах музыканты, находившиеся в зале, поднимались на сцену и джемовали с выступающими. Но никто не осмеливался джемовать с «Роллингами»; даже Эрик Клэптон просто стоял и смотрел на их игру. Истерия публики стала привычным элементом их выступлений. В клубе Джона Мэнсфилда “Ricky Tick” особенно безумствовали девушки. Как-то раз они решили взобраться по рыболовным сетям, поднимавшимся с пола до потолка, над головами публики, поближе к «Роллингам», и Брайан прямо во время концерта успел словить одну из них перед тем, как она смогла грохнуться об пол.