Адриано Челентано - Рай – это белый конь, который никогда не потеет (ЛП) Страница 14

Я был доволен таким диалогом, потому что смеялись все кроме нее. Она даже не улыбнулась. А гример, парикмахерша смеялись, потому что это была своего рода дуэль, с первого дня, мгновенная и внезапная. Мне, однако, хотелось спать, и, принимая во внимание, что она не должна была проявлять интереса ко мне, потому что была помолвлена, я сказал: «Я посплю». Я подумал: «Конечно, если бы она мной заинтересовалась, я бы не заснул, потому что, когда я сплю, через некоторое время у меня открывается рот, и я сплю с разинутым ртом, что не так уж красиво». И потом: «Ну, я ей безразличен. У меня же сонливость, которая никак не проходит, и в итоге получится, что я не сплю из-за той, которую, кроме того, мне не удалось завоевать даже на мгновение. Я посплю». И я заснул. Я спал и, думаю, в тот раз рот у меня был раскрыт больше обычного.

В ресторане

Место Клаудии за столом было в одной комнате с режиссером и кем-то еще из организаторов. В другой комнате, комнаты были соединены, обедали мы, «Клан»: это были Мики, Мемо, Дино, эх!.. Были еще Дон Баки и Джино, но они ничего не замечали. Единственными, кто заметил, были Мики и Мемо. И потом, помимо прочего, все мы спали в одной комнате. Нам отвели две сообщающиеся комнаты. Я и этот самый Дино Паскуа ди Бишелье спали на двуспальной кровати, дальше спали Мики и Мемо, а Дон Баки и Джино Сантерколе спали во второй комнате.

На следующий день мы ужинали еще мы здесь, а они там. Но на третий день приехал продюсер, Джованни Аддесси, который уже умер. Он был очень симпатичный неаполитанец. И он сидел там. Он мне очень симпатизировал: «Адриа, - говорит он, - иди же сюда, иди к нам. Что ты там делаешь?» «Да ладно, не надо, я здесь, с ними…» «Да ладно, я же приехал, иди сюда…Да?» - говорит он. Тогда я сказал: «Ладно, парни, пойду туда на сегодняшний вечер». «А! Идешь туда, да? - Мики и Мемо мгновенно отозвались – ну да, через силу он теперь идет наверх, а нас оставляет здесь…» Ну ладно. Я пошел ужинать к ним. Я пошел к ним, и напротив меня был продюсер, а рядом с ним, также напротив, была Клаудиа. За ужином я начал всех смешить и видел, что Клаудиа, каждый раз, когда я говорил что-нибудь смешное, смеялась. И тогда уже то, что она смеялась, меня обрадовало, я был доволен. И внутри себя подумал: «Черт! Если она столько смеется, должно быть, я ей симпатичен, и это уже большой шаг вперед». И я увеличил обороты: я отрывался на полную, одна шутка за другой. Она очень смеялась, и потом сказала: «Ты знаешь, я никогда столько не смеялась!» «А ты знаешь, что если дашь мне номер твоей комнаты, будешь продолжать смеяться до завтрашнего утра?» - ответил ей я. После нового взрыва хохота я сказал: «Так ты можешь дать его мне, да? Потому что, - говорю, повернувшись к продюсеру, - потому что в номере можно тоже смеяться, не обязательно заниматься тем, о чем обычно думают, к тому же я бы и не посмел, поэтому совершенно об этом не думаю» Тогда она отвечает: «Ну да, думаю, что могла бы довериться тебе». «Эх, - говорю, - так это триста двенадцатый?» «Триста десятый», - говорит она. На самом же деле это был именно триста двенадцатый.

Ночь

В тот вечер, когда мы смеялись в ресторане, когда мы вышли, был очень сильный ветер, и море было очень бурным. Однако небо было ясным и полным звезд. Наша гостиница с большим витражом, через который было видно все море, находилась на середине горы. В общем, тогда мы пошли домой, потом поболтали еще в холле гостиницы.

Потом, один за другим, все разошлись по комнатам спать. А она и я еще остались сидеть там, перед этим витражом. Она сказала: «Когда сильный ветер, - а ветер был сильный, прямо «ууууууу» доносилось, - когда ветер такой сильный, я немного боюсь спать… К тому же сегодня и портнихи нет, которая обычно ночует со мной, составляя мне компанию». Тогда я сказал: «Да не беспокойся. Будем сидеть здесь, пока ты не перестанешь бояться. Потом ты пойдешь спать, и я пойду спать». Мы проговорили всю ночь. Мы досидели до рассвета, касаясь только таких тем: она, когда была маленькая, я, когда был маленький. Поговорили мы также о девушках, была ли у меня девушка, но ни разу не затронули между собой прямую тему. Однако, и это логично, я той ночью заметил что, в общем, я ей симпатичен, может, даже больше. И она, естественно, заметила то же самое, потому что это логично. Начало светать. Я сказал: «Уже рассвет, пойдем спать», - потому что иначе она могла подумать, что я жду, чтобы она пригласила меня к себе. Чтобы у нее не сложилось такого впечатления, что, по-моему, разрушило бы все, я добавил: «Ведь ты больше не боишься». «Нет, уже нет». «Ну, - говорю, - наверное, лучше тебе поспать. И потом, я вижу, что ты устала». «Да, я немного устала». «Все же, если тебе снова станет страшно, набери мой номер, все равно я засну только через час, позвони мне, и мы вернемся сюда. И будем разговаривать до полудня», - сказал я. Тогда она снова засмеялась. Мы попрощались: «Пока, ну, увидимся. Кто завтра проснется с таким сном?» Еще пара подобных шуток, и она ушла к себе.

Я пошел в свою комнату. Нырнул в кровать, которую делил вместе со звукорежиссером, Дино Паскуа ди Бишелье. Он проснулся и говорит: «Привет, Адриано. Черт возьми, ты это чем занимался?» «Ничем я не занимался. И даже не желаю ничем заниматься». А он: «Но, черт побери, она красивая, та самая. Знаешь что…» «Красивая, да», - отвечаю. «И тебе нравится, а?» «Черт возьми, нравится, да! Я даже сейчас ей скажу об этом». «Что?» «А, ничего, позвоню ей и скажу». И он, услышав это: «Ой, постой минутку, я не сплю?» Он приподнялся на кровати: «Что ты хочешь сделать?» «Ничего, позвоню ей и скажу». «Давай, мне кажется, это хорошая идея». Тогда я взял телефон и сказал: «Соедините меня с комнатой триста двенадцать». Она взяла трубку, и я сказал: «Клаудиа, послушай, я знаю, что это не имеет, не будет иметь никакого продолжения, потому что… потому что это так. Но, так как со мной случилось нечто, и я не знаю, кому об этом сказать, есть здесь один кретин рядом со мной, к тому же спящий, я пробовал сказать ему, он проснулся и был в шоке, но мне кажется, этого недостаточно. Может, лучше, если я скажу это тебе». Молчание. Потом она говорит: «Скажи». «Да так, я хотел сказать, что влюбился в тебя. Пока, спокойной ночи». «Подожди!» «Да?» И она сказала: «Я тоже». «Да ну?» «Ну да!» «Черт! Но постой, мы точно не спим?» «Я думала о том же», - сказала она.

Первый поцелуй

На следующий день съемки были прекрасными: я и Клаудиа смотрели друг на друга другими глазами. Все изменилось, казалось, что все вдруг заметили, что между нами произошло сближение, будто об этом объявили. И все же никто ничего не знал. Единственным слышавшим кое-что, был Дино. Однако я был так рад, что чувствовал необходимость рассказать о том, что случилось со мной. Мемо и Мики меня спрашивают: «Эй! Адриано, чем ты занимался всю ночь?» «Ничем, разговаривал». «Ну, тогда ты должен нам рассказать. А то ты нам ничего не рассказываешь». Тогда я рассказал обо всем. Тогда Мемо говорит: «Хватит, приехали». Потом было необходимо сделать еще один шаг, трудный для меня и Клаудии. После взаимного признания нам не удавалось найти способ, чтобы поцеловаться. Прошло четыре-пять дней, и я волновался, она тоже. Я думал: «Черт, как мне теперь поступить? Если я поцелую ее сильно, она подумает, что я дерзкий. Если поцелую так, спокойно, решит, что я неженка. Эх!, нелегко найти способ». И, помню, тогда я ей сказал: «Послушай, я пойду наверх приму душ. Когда ты закончишь, поднимись на минутку, подождешь меня, я переоденусь, и потом мы пойдем ужинать вместе». Она отвечает: «Да». Наверху были мои друзья, которые жили вместе со мной. Я сказал: «Эй! Парни, валите все отсюда, потому что скоро придет Клаудиа, и, если вы будете здесь, я не смогу даже поцеловать ее. Быстро: Мемо, Мики, уходите, уходите все, освободите помещение, воздушная тревога!» И они ушли, я остался один. Вскоре пришла она. Она пришла, и я говорю: «Привет». Я уже подготовился, поставил на проигрыватель диск Рэя Чарльза, чтобы создать атмосферу. Тем временем я ломал себе голову, как найти способ, как найти предлог, как подъехать, и так далее, но… Но ничего у меня не получалось, и тогда она, присев, сказала: «Хороший диск». А я: «Потом я поставлю тебе другие». Я пытался заполнить паузы разговором, музыкой, и тому подобным, а она тем временем сидела на кровати. Молчала. Она молчала. Тогда я надел пиджак, снял его, снова повесил его на вешалку, почистил, снова повесил. Потом достал брюки, опять принялся за пиджак, и думаю, что, наверное, она все это заметила. Но вот в один прекрасный момент я подумал: «Да что я делаю? Я до завтра буду возиться с пиджаком? Вперед! Давай, сейчас. Как выйдет, так и выйдет». И я сел рядом с ней и сказал: «Хороший диск». «Да, хороший». Потом я взглянул на нее, взял ее за руку и сказал: «Черт возьми, да ты сильная!»