Генрих Хаапе - Пункт назначения – Москва. Фронтовой дневник военного врача. 1941–1942 Страница 15

Солнце зашло и наступила ночь, но мы продолжали тащиться вперед, проклиная нашу песчаную дорогу, усеянную камнями. В половине третьего ночи мы наконец добрались до места отдыха. Этот бесконечный переход продолжался ровно двадцать четыре часа, и за это время у нас было только два коротких привала. Всего лишь несколько часов спустя мы снова были на ногах и продолжили путь по холмам, лесам и полям, углубляясь все дальше в бескрайние просторы этой огромной страны. Даже до конца не осознавая этого, мы день за днем преодолевали огромные расстояния.

30 июня, на девятый день войны, к нам поступило первое официальное сообщение о положении дел на других участках фронта нашей армии. Это была выдержка из приказа генерала Штрауса, командующего 9-й армией, в состав которой входили и мы. Нойхофф передал это сообщение Ламмердингу, который громко зачитал его вслух продолжавшему походное движение батальону.

«9-й армии во взаимодействии с 4-й армией и двумя танковыми группами (3-й ТГр Гота и 2-й ТГр Гудериана. – Ред.) удалось окружить и уничтожить под Белостоком крупные силы русских войск. Противник потерял около 100 тысяч пленными, его потери убитыми и ранеными были еще больше. В качестве трофеев мы захватили 1400 танков и 550 орудий. Разгромленные вражеские армии оставили в лесах огромное количество военного имущества и боевой техники. Закончившееся сражение в котле под Белостоком явилось лишь началом планомерного уничтожения частей Красной армии в районе между Белостоком и Минском».

Слушая эти победные реляции, мы, не прерывая движения, жадно хватали ртом раскаленный воздух. «Эти цифры заставят весь мир в изумлении затаить дыхание!» – заметил Нойхофф, не скрывая своего ликования.

И в последующие дни продолжался этот бесконечный переход. В такую же летнюю удушливую жару, по таким же ужасным дорогам. Правда, теперь уже не было русских стрелков, притаившихся где-нибудь в засаде, и нам не нужно было совершать внезапные вылазки для прочесывания окрестных полей. Части Красной армии обратились в паническое бегство. Согласно всем поступавшим к нам сообщениям, мы так неотступно преследовали разгромленного противника, что даже трудно было себе представить, как он сможет остановиться и оказать нам сопротивление, пока мы не постучимся во врата Москвы.

2 июля Кагенек где-то раздобыл номер солдатской газеты от 30 июня 1941 года. Газета называлась «Прорыв» и была издана одним из подразделений военных корреспондентов. Поскольку, постоянно находясь на марше, мы не могли слушать последние известия, в этой газете нам удалось прочесть первое подробное сообщение о событиях на всем Восточном фронте. Уже на следующем привале Кагенек зачитал нам это сообщение вслух, но сначала только набранные крупным шрифтом заголовки.

«ПОБЕДОНОСНОЕ НАСТУПЛЕНИЕ НА ВОСТОЧНОМ ФРОНТЕ – КОНТРУДАР В ПОСЛЕДНЮЮ МИНУТУ – УДАР В МОМЕНТ СТРАТЕГИЧЕСКОГО СОСРЕДОТОЧЕНИЯ И РАЗВЕРТЫВАНИЯ РУССКИХ ВОЙСК – МОЩНЫЕ ПОГРАНИЧНЫЕ УКРЕПЛЕНИЯ ПРОРВАНЫ УЖЕ В ПЕРВЫЙ ДЕНЬ – СИЛЬНЫЕ РУССКИЕ АРМИИ ОКРУЖЕНЫ – ПОПЫТКИ ПРОРЫВА РУССКИХ ВОЙСК ИЗ ОКРУЖЕНИЯ СОРВАНЫ – УНИЧТОЖЕНО БОЛЕЕ 4100 ВРАЖЕСКИХ САМОЛЕТОВ И ТАНКОВ – БРЕСТ-ЛИТОВСК[17] ПАЛ – ВИЛЬНО[18] И КОВНО[19] В НАШИХ РУКАХ!»

Все наши солдаты с огромным вниманием слушали отчеты о боях первых восьми дней, которые читал Кагенек. Эти новости поступили как раз вовремя. Некоторые из наших бойцов, измученных постоянными переходами, уже начали сомневаться в том, было ли оправданным нападение на Россию. Теперь все сомнения были развеяны. Теперь каждому из нас стало совершенно ясно, что Германия была вынуждена нанести упреждающий удар в момент стратегического сосредоточения и развертывания советских войск. Подобная концентрация войск под командованием такого человека, как Сталин, была слишком опасна для нашей родины.[20]

Кагенек зачитал последние строчки сообщения: «Целые эскадрильи советских самолетов были уничтожены на земле, на их же собственных аэродромах. Огромное число орудий, танков и прочей военной техники, уничтоженных или захваченных в качестве трофеев в результате образцового взаимодействия германских армий, убедительно свидетельствует о степени грозившей нам опасности. Об этом же говорит и просто гигантское количество пленных. Очевидно, в самую последнюю минуту нам удалось спасти Центральную Европу от вторжения русских войск, последствия которого были бы самыми серьезными. Весь германский народ очень обязан своим храбрым солдатам и выражает им свою глубочайшую благодарность».

Поскольку лейтенант Больски, который уже с первых дней придерживался довольно радикальных взглядов, отсутствовал, я обратился к Кагенеку:

– Что ты думаешь об этом, Франц?

– Ты имеешь в виду, кто является агрессором?

– Да!

Кагенек открыто высказал мне свое мнение:

– Ты же знаешь, я не являюсь национал-социалистом! Но коммунизм не смог бы на длительный срок ужиться ни с национал-социализмом, ни с реформаторским социализмом или капитализмом. Это вне всякого сомнения! Никто и не отрицает, что первый выстрел сделали мы. Вопрос заключается лишь в том: было ли это так необходимо именно в этот момент? Возможно, мы смогли бы в настоящий момент избежать войны с Россией, если бы поддержали агрессивные аппетиты коммунистов в каком-нибудь другом районе мира: в Турции, Персии или в Индии… Но разве позволительно так думать? И как бы это выглядело в долгосрочной перспективе? Все-таки со временем нам, возможно, удалось бы убедить Англию в необходимости прийти к разумному соглашению с Германией. И вполне возможно, что позднее мы смогли бы вместе с Англией бороться против коммунизма!

Он на минуту задумался.

– И не так уж важно, кто сделал первый выстрел! Советский Союз вооружался слишком быстрыми темпами! Тоталитарные государства могут нападать на другие страны, не считаясь ни с кем. Ведь русские ввели свои войска в Прибалтику и Финляндию без всякого предупреждения![21] Как и итальянцы в Албанию! А таким демократическим странам, как Англия и Франция, правительства которых несут ответственность перед своими избирателями, требуется определенное время на подготовку! Вступлением наших войск в Польшу мы избавили английское правительство от обременительной необходимости с помощью пропаганды готовить своих избирателей к войне с нами. Затем русские, точно так же как и немцы, ввели свои войска в Польшу[22] – но британское правительство прекраснодушно закрывает на это глаза, и в конце концов оно еще обделывает с Россией совместные делишки!

– Кто был агрессором, решит позднее победитель! – заявил Ламмердинг.

– Да поможет нам Бог, Франц, если мы не победим в этой войне! – сказал я.

– Да, помоги нам Боже! – охотно согласился со мной Кагенек. – Но даже если мы и победим, нам еще предстоит разобраться со многими безобразиями у себя на родине!

И на следующий день нас ожидала та же самая история – шагать, шагать и шагать… Штольце даже пошутил по этому поводу, заявив, что, наверное, мы никогда так и не увидим ни одного русского солдата.

Стало ясно, что нам еще крупно повезло. Наша дивизия без соприкосновения с противником прикрыла правый фланг немецких сил, замкнувших кольцо окружения под Белостоком. Наше счастье, что битва в кольце закончилась успешно. Если бы русским удалось прорвать кольцо, наверняка мы попали бы в трудное положение.[23]

До нас дошли слухи, что в настоящее время соединения группы армий «Центр» ведут тяжелые бои под Минском. Группа армий «Север» взяла Динабург (Даугавпилс) и продвигалась в направлении Ленинграда, в то время как группа армий «Юг» после падения Лемберга (Львова) продолжала свой победный марш по Украине.

Кагенек, Больски и я скакали рядом друг с другом, когда до нас дошла весть о зверствах, устроенных русскими в Лемберге (Львове). Перед своим отступлением они устроили в городе ужасную резню. Сотни «политически ненадежных» поляков были расстреляны, многие из них только потому, что имели родственные или деловые связи с немцами или подозревались в том, что являются польскими националистами. Даже женщины, дети и старики были убиты или угнаны на восток.

– Тем не менее! – заметил Больски. – Колокола Вестминстерского аббатства звонят, и архиепископ Кентерберийский и другие набожные англичане молятся Богу, чтобы Он даровал победу их безбожным большевистским братьям!

Он смачно сплюнул на землю, чтобы тем самым выразить отвращение, которое питал к своей английской бабушке, случайно затесавшейся в их родню.

Наш переход все еще продолжался по бывшей польской территории в направлении городка Ошмяны. Обе лошади, запряженные в мою санитарную повозку, были заменены новыми. Старый конь Западный Вал упал замертво прямо во время марша, и другая лошадь была на грани полного истощения. И теперь впервые с начала Русской кампании мы решили использовать трофейных лошадей. В дополнение к нашей большой повозке Мюллер и я достали небольшую четырехколесную телегу, одну из тех, что используются в России при полевых работах. В эту телегу мы запрягли двух низкорослых русских лошадок. На эту телегу мы погрузили медицинскую аппаратуру, перевязочные материалы и прочее санитарное имущество. Ответственным за эту телегу был назначен Мюллер.