Юрий Безелянский - Вера, Надежда, Любовь… Женские портреты Страница 15

В 1876 году, когда Виардо было 55 лет, она выглядела превосходно. Посетившая ее дом аристократка Е. Апрелева-Бларамберг была поражена «гибкостью, стремительностью и грацией» артистки, но через два года С. Ромм-Гуревич нашла ее уже «дамой с отяжелевшей фигурой», с бледным и усталым лицом красивого овала и умными глазами. Но облик артистки все еще был так обаятелен, что заслонял даже юную красоту ее молодых дочерей.

Василий Поленов с удовольствием вспоминал декабрьские вечера 1874 года в доме Виардо, где Тургенев «вел себя как хозяин, он затевал постоянно живые картины... сам играл разные роли... был ужасно живой...». Но не все воспринимали положение Тургенева как хозяина в доме Виардо, напротив, многие из гостей втихомолку ахали и считали его положение абсолютно ложным и двусмысленным.

В 1870 – 1876 годах Тургенев работал над романом «Новь». В его личной жизни никакой нови не было. Младшая дочь Виардо Марианна играла на фортепиано, средняя – любимица Тургенева – Клоди занималась живописью. Старшая, Луиза, частенько читала вслух французский или английский роман. Вся семья была в сборе. И Тургенев вставлял в чтение шутливые и иронические замечания, на что Клоди и Марианна бурно реагировали: «Да ну, Тургель... оставите ли вы нас в покое? Мы хотим слушать!»

Тургель, Турглин, Тюрефи – ласкательные прозвища, данные писателю в семье Виардо.

Луи Виардо стал прибаливать и уже не выходил из дома, поэтому в оперу, на концерты и на выставки Полина Виардо с дочерьми выезжали в сопровождении друга семьи Тургенева.

В русских кругах Парижа все это расценивалось не иначе как «рабство» Тургенева. А еще его называли «нахлебником», судачили о «неразделенной любви», имея в виду обожание со стороны писателя и холод со стороны Виардо.

А тем временем рок делал свою разрушительную работу. Умерла давняя подруга Виардо Жорж Санд. Дряхлел на глазах Луи Виардо. Приступы подагры участились у Тургенева. Потом появилась грудная жаба. А на самом деле его настиг рак позвоночника.

В середине апреля 1883 года писателя перевезли в Буживаль. Тургенева снесли с лестницы, а на втором этаже к двери подкатили на кресле умирающего Луи Виардо. Друзья молча обменялись рукопожатием и, сказав печальное «adieu» (прощай), расстались навеки – через две недели Луи Виардо не стало. После его смерти все заботы Полины Виардо и ее дочерей устремлены были на одного Тургенева. Воспользовавшись минутой, когда боли его несколько утихли, ему сообщили о смерти Луи Виардо. «Как я хотел бы соединиться уже с моим другом», – выдохнул Иван Сергеевич.

Измученный, пропитанный опиумом и морфием, Тургенев быстро слабел. Последнее, что он успел, – это продиктовать Полине Виардо два своих рассказа – «Пожар на море» и «Коршун», получивший впоследствии название «Конец».

Конец Тургенева был близок. 22 августа (3 сентября) 1883 года он умер. Полина Виардо, Клоди и художник Липгарт сделали несколько набросков с Тургенева на смертном одре.

Как отметила пресса, 62-летняя артистка, «не имея возможности сама взять на себя проводы тела Ивана Сергеевича Тургенева в Петербург, отправила представительницами семьи Виардо обеих своих дочерей...».

Кончина давнего друга, так преданно ее любившего, очень подействовала на Полину Виардо. В эти печальные дни, по воспоминаниям современницы, на Виардо «без жалости нельзя было смотреть. Оправившись несколько от постигшего ее удара, она беспрестанно сводила разговоры на Тургенева; имя же покойного мужа упоминала лишь в самых необходимых случаях...».

Смерть Тургенева снова разожгла в публике интерес к отношениям писателя с Виардо. В салонах и в газетных статьях усиленно «перемывали косточки» покойного и живой Полины Виардо. Как-то она не выдержала всех этих нападок и сказала одному из русских, художнику Алексею Боголюбову, жившему во Франции: «Какое право имеют так называемые друзья Тургенева клеймить меня и его в пошлых отношениях? Все люди от рождения свободны, и все их действия, если они не причиняют вреда обществу, не подвержены ничьему суду, ибо чувства и действия мои и его были основаны на законах, нами принятых, не понятных для толпы, да и для многих лиц, считавших себя умными и честными. Более сорока лет я прожила с избранником моего сердца, вредя разве себе, но никому другому. Но мы слишком хорошо понимали друг друга, чтобы заботиться о том, что о нас говорят, ибо обоюдное наше положение было признано законным теми, кто нас знал и ценил. Если русские дорожат именем Тургенева, то я с гордостью могу сказать, что сопоставленное с ним имя Виардо никак его не умаляет...»

Ну что ж, ответ, достойный Полины Виардо. Но он не мог остановить поток всевозможных домыслов. Так, поэт Яков Полонский, не видевший ни разу Полину Виардо и, соответственно, ее не знавший, взял на себя смелость проанализировать отношения Виардо и Тургенева. Он заявил, что последние 10 – 15 лет Тургенев не был влюблен в артистку. Но до этого любил весьма сильно. И перечислил причины долгой любви Тургенева прямо по пунктам: 1) однолюб; 2) гипноз; 3) Тургенев не мог быть счастлив, женившись на женщине «обыкновенной», не скрывавшей бы от него «обыденной, прозаической стороны своего существования»; Виардо не показывала ему «пошлой стороны всего житейского»; 4) Тургенев как художник восхищался Виардо, умевшей «играть» и на сцене и в жизни и «каждому казаться тем, чем она хотела казаться»; 5) Иван Сергеевич не мог любить женщины кроткой; ему непременно нужны были страдания, мучения, колебания, уныние в любви(?). И, наконец, 6) Полина Виардо умела задевать «в душе Тургенева самые затаенные, самые мелодичные струны» и «беседой ли своей, или пением, или музыкой давать ему минуты такого истинного наслаждения, и притом такого эгоистического, самообожания, что Иван Сергеевич за эти минуты готов был все перенести и все забыть».

Таково мнение Якова Полонского. В нем есть что-то верно подмеченное, а что-то явно надуманное, например гипноз.

Бывавший в течение нескольких лет в доме Виардо художник Боголюбов отмечал: «Жизнь Тургенева и Виардо не есть жизнь обыкновенных людей. Полина Виардо была, по-моему, с Иваном Сергеевичем истинная пара по умственным достоинствам... Он был счастлив до гроба. Другой подруги он не мог видеть, и криво судят те, которые хотели бы ему предложить свой уход и свою любовь, им присущую... Деньги – вздор перед моментами наслаждения ума и сердца, которые дала ему m-me Viardot... Узнав Ивана Сергеевича ближе и видя его слушающим пение обожаемой им женщины, которой он посвятил всю свою жизнь, я смотрел на обоих и чувствовал глубокое уважение; вопреки всех толков и пересуд наших россиян... скажу, что он был счастлив по-своему, и бахвал тот человек, который подвергает легкому суждению таких двух гениальных личностей, каковы были он и она...»

И еще одно свидетельство, принадлежащее Б. Фори: «Писатель и любитель живописи, Тургенев нашел в своем старом друге Луи Виардо собрата по литературе и тонкого художественного критика; большой любитель музыки, он и мечтать не мог о более интересной среде, поскольку все члены семьи были артистами, и артистами выдающимися». Да и сам Тургенев не раз говорил по поводу семьи Виардо: «Тут я живу покойно и уютно...»

Все. Будем считать вопрос закрытым. И перейдем к последним годам Полины Виардо.

Конечно, потеря для нее была невосполнимой, не случайно до конца своих дней она писала лишь на почтовой бумаге с траурной каймой и запечатывала ее в подобные же траурные конверты. В круглой гостиной-кабинете на почетном месте был вывешен портрет Тургенева. От тоски спасала работа: она усиленно занялась педагогикой, и среди учениц Виардо были молодые дарования, съехавшиеся к ней со всех концов света.

13 июня 1886 года Петр Чайковский написал родным в письме из Парижа: «Вчера завтракал у старушки Виардо. Это такая чудная и интересная женщина, что я совершенно очарован ею. Несмотря на свои семьдесят лет, она держит себя на положении сорокалетней женщины, подвижна, весела, любезна, обходительна и сумела так устроить, что я с первой же минуты почувствовал себя у нее как дома...»

Полина Виардо не просто доживала жизнь, а старалась жить в полной мере отведенного ей природой возраста. Как выразился кто-то, то был «прекрасный вечер прекрасной жизни». Оглядываясь на прожитые годы, Полина Виардо однажды сказала: «Чем более я старею, тем более интересуюсь окружающими меня предметами и людьми. В мире столько прекрасного, чтоб им любоваться, и столько людей, чтобы их любить».

Дети Виардо старели, внуки и внучки вырастали. Рождались правнуки. С некоторыми из них она занималась музыкой. Кроме того, она продолжала рисовать, сочинять оперы, интересовалась «Русскими сезонами» Сергея Дягилева. В 85 лет она была «довольно статной, совсем седой старушкой со следами былой красоты глаз, очень изящной... – вспоминала певица Збруева, посетившая Виардо в Париже. – Среди старинной обстановки чудилось невидимое присутствие самого Тургенева...»