Сергей Крамаренко - Против «мессеров» и «сейбров» Страница 15

– Барон, Барон. Я Комар!

Он слушал, слушал, потом говорит:

– Что за комар там пищит? Это ты, Байда?

– Я.

– Прекрати пищать, останешься Байдой!

Так это прозвище и шло вместе со мной вплоть до момента, когда я стал командиром эскадрильи.

В это время полк получил с Горьковского авиазавода новые самолеты Ла-5ФН. Они имели более мощные форсированные моторы – бескарбюраторные, с так называемым непосредственным впрыском топлива в цилиндры, что давало некоторую прибавку мощности и было более надежно в воздушных боях. Все-таки нашему полку, как «маршальскому», уделялось большое внимание в вопросах снабжения самолетами и в других вопросах.

Начинался новый, 1944 год. Полк закончил подготовку, и январским морозным днем эскадрилья вылетела на 1-й Украинский фронт. Оставив Москву справа, мы вышли на Курскую железную дорогу, сели в Орле да там и застряли на целых две недели. Следующий аэродром не принимал из-за погоды. Ожидание показалось нам вечностью, хотя недостатка мы не испытывали ни в чем: обслуживание перелетающих частей в Орле было поставлено прекрасно. После возвращения из столовой с завтрака мы несколько часов занимались, изучая в основном будущий район боевых действий западнее Днепра – от Киева до Проскурова и Житомира, где на начало января проходила линия фронта. Иногда мы восстанавливали в памяти технические данные своего самолета и особенно немецких истребителей Ме-109 и ФВ-190 и бомбардировщиков Ю-87 и Ю-88. Но после обеда делать было уже совсем нечего. Ходить по городу в меховых унтах было неудобно, поэтому мы рассказывали друг другу разные истории из своей жизни, а потом кто-то достал игральные карты, и мы по 3—4 часа после ужина расписывали «пульку». Одну «пульку» мы играли чуть ли не неделю. Так что двухнедельное пребывание в Орле обошлось без чрезвычайных происшествий.

Наконец погода немного улучшилась, и мы под облаками на малой высоте перелетели на аэродром в Миргороде, где задержались на несколько дней. Здесь мой ведущий Симонов был ранен в ногу случайным выстрелом, и в моем звене осталось три летчика: Микиренков с Вяловым и я, без ведущего. Лишь когда настала хорошая погода, мы перелетели на прифронтовой аэродром возле города Бердичева.

Через несколько дней полк начал облет района, линии фронта. В первый полет Шестаков взял командиров эскадрилий и своих заместителей. Возвратились все оживленные: оказывается, у линии фронта они встретили ниже себя два немецких истребителя – видимо, пару асов. Шестаков решил показать, как нужно вести бой. Передав группе, чтобы они наблюдали за его атакой, он спикировал, зашел в хвост немецкому самолету и с дистанции около 100 метров открыл огонь. Немецкий самолет загорелся, второй переворотом ушел вниз и обратился в бегство. Шестаков набрал высоту, группа пристроилась к нему, и они продолжали полет для знакомства с районом боевых действий.

Через несколько дней на облет линии фронта вылетела наша эскадрилья, в ее составе поднялось в воздух и наше звено. Командир звена Микиренков шел впереди, Коля Вялов справа, я слева от ведущего. Над линией фронта мы заметили два «фокке-вульфа». Комзвена снижается, догоняет и, открыв огонь, поджигает немца! Из атаки он выходит вверх; мы подстраиваемся к нему и возвращаемся домой. Но на обратном пути мой мотор начинает давать перебои. Ощущение препротивное: самолет то рвется вперед, то как бы тормозится. Я чувствую, что мотор может вот-вот отказать, и начинаю присматривать поле для вынужденной посадки. Но вот и аэродром. Над ним командир начинает разворот влево на 180°, но в этот момент мой мотор начинает дергать еще сильнее, и я, чувствуя, что он вот-вот откажет, убираю обороты и иду на посадку. Выпускаю шасси, но вижу, что промазываю, даю газ – мотор заработал, и я с трудом делаю небольшой круг и сажусь на аэродром.

В это время над аэродромом разворачиваются драматические события. Над аэродромом появились два ФВ-190. Видимо, они шли за нами и выбирали удобный момент для атаки. Во время разворота на 180° они атаковали задний самолет. Им оказался Коля Вялов. Длинной очередью он был подбит, но все же сумел посадить самолет на аэродроме. Второй «фоккер» атаковал меня, но я эту атаку не видел, пытаясь посадить свой самолет. Поскольку я в этот момент делал разворот на малой скорости, то «фокке-вульф» по мне не попал и пронесся мимо. Ведущий ФВ-190 атаковал самолет командира звена. Тот перешел на вираж, «фоккер» вышел вверх, и когда «лавочкин» начал на пикировании разгонять скорость, и «фоккер» устремился за ним. «Лавочкин» перешел на боевой разворот, и тогда «фокке-вульф», используя преимущество в скорости и высоте, сблизился с ним и открыл огонь. Видимо, снаряд попал в кабину истребителя Микиренкова: его «лавочкин» перешел в крутое пикирование и врезался в землю... Горький урок! С тех пор на аэродроме всегда внимательно наблюдали за всеми улетающими и прилетающими самолетами.

Меня же обвинили в трусости, и Шестаков приказал отдать меня под суд военного трибунала за преднамеренный выход из боя. Все мои объяснения, что я не видел немецкие самолеты, что мой мотор плохо работал и я еле дотянул до аэродрома и с трудом сел, ни к чему не привели. Все летчики идут на аэродром, вылетают на задания, а я сижу в казарме на койке, изучаю от безделья район полетов и жду решения своей участи. Состояние ужасное! Помогала мне только вера в меня летчиков полка.

Между тем специальная комиссия начала исследовать мотор моего самолета. Действительно, после запуска первую минуту он работал хорошо, но затем начинал захлебываться и сбавлять обороты. Мотор был тщательно исследован, и выяснилось, что бензиновый фильтр топливной системы оказался забит частицами сажи. Дело в том, что перед вылетом инженер эскадрильи дал команду включить кран системы наполнения топливных баков выхлопными газами. Эта система нужна для того, чтобы в бензиновые баки вместо воздуха поступали отработанные газы, вытесняли пары бензина и не давали бензину воспламеняться при попадании в бак зажигательных пуль и снарядов. До этого вылета система не использовалась, но была соединена с выхлопными патрубками, поэтому за длительное время в ней скопилось много частиц сажи. Как только система была соединена с баками, отработанные газы, поступая в баки, захватывали с собой всю эту скопившуюся в трубопроводах сажу. Из бака сажа вместе с бензином поступала в бензопроводы и задерживалась на сетке бензинового фильтра. В результате бензин в мотор стал поступать в меньшем количестве, и мотор стал захлебываться от недостатка топлива. Но такая, казалось бы, мелочь, как включение наполнения баков выхлопными газами перед боевым вылетом, привела к таким трагическим результатам!