Вячеслав Козляков - Борис Годунов. Трагедия о добром царе Страница 15

В пользу предположения о новгородских связях Сабуровых и Годуновых может свидетельствовать и упомянутое обстоятельство одновременного получения великим князем Иваном Калитой ярлыка на княжение в Костроме и Новгороде Великом. Только много позже новгородское происхождение рода стало однозначно рассматриваться как местническая потеря, а в XIII–XIV веках все было по-другому. В родословной потомков «мужа честна» Ратши (от которого, как известно, шел род Пушкиных) сведения о его легендарном выезде «из Немец» соединились с именем боярина Гаврилы Алексича, действительно служившего в Новгороде у великого князя Александра Невского. Несколько столетий спустя легендарный «немецкий» Ратша оказывается в родословии «лучше» знаменитого новгородского боярина. Память о Гавриле Алексиче все равно бережно хранилась, несмотря на очевидную путаницу с годами выезда прадеда Ратши, совмещенными со временем службы правнука. Схожим образом Сабуровы и Годуновы могли приписать себе происхождение предка из ордынских «князей», а время выезда Захарии отнести к годам службы Ивану Калите боярина Дмитрия Зерна. Если так, то «модели», по которым составлялись родословные Ратши и Захарии Чета, окажутся схожими.

Внуки Дмитрия Зерна служили московским великим князьям и по их воле ходили походами в Великий Новгород. Во времена Дмитрия Донского и его сына Василия Дмитриевича между Новгородом и Москвой существовала постоянная вражда, затихавшая только тогда, когда надо было вместе противостоять агрессивной политике Великого княжества Литовского. Новгородские ушкуйники свободно плавали по Волге, под предлогом борьбы с «бесерменами» грабили московских гостей, а однажды, во главе с неким Прокопом, даже разорили Кострому — родовое гнездо Дмитрия Зерна и увели оттуда большой полон в низовья Волги. Один из таких походов новгородцев на Кострому и Нижний Новгород привел к тому, что великий князь Дмитрий Донской пошел войной на Новгород.

Есть прямые свидетельства о службе Зерновых в Великом Новгороде на рубеже XIV–XV веков. С. Б. Веселовский разыскал в одном из родословцев «память» о местническом положении родоначальника Сабуровых — боярина Федора Сабура и его брата Данилы Подольского в лествице боярских родов. Речь идет о старших внуках Дмитрия Зерна. Федор Сабур участвовал в Куликовской битве в 1380 году, именно ему посчастливилось найти ослабевшего от ран князя[101]. В дальнейшем он был одним из самых приближенных бояр великого князя Василия Дмитриевича, подписывал его духовные грамоты. В упомянутой «памяти Федора Ивановича Сабура» говорилось о службе среднего брата Данилы Ивановича Подольского в Новгороде Великом при великом князе Василии Дмитриевиче: «коли Данила Новгород держал», тогда он получал письма от великого князя и сам писал к нему грамоты за своею печатью![102] К сожалению, по летописям не удается точно установить, когда это было (род Данилы Ивановича Подольского скоро пресечется). В начале XV века из Москвы в Новгород несколько раз посылались наместники; возможно, что Федор Сабур вспоминал об одной из таких служб своего брата.

На фоне боярской ветви Федора Сабура Иван Годун и его потомство ничем особенным не выделялись. С. Б. Веселовский заметил: «В XV веке Годуновы совершенно безвестны, но несомненно, что они служили и не опускались, а главное — не теряли родовых вотчин и умеренно размножались. С начала XVI века они, не достигая думных чинов, продолжают оставаться добрым боярским родом, из которого выходит целый ряд „стратилатов“, то есть полковых воевод»[103]. Имена предков Годуновых начинают впервые появляться в земельных актах Ипатьевского монастыря. В XV веке родовое их прозвание уже вполне утвердилось. В разрядных же книгах, содержащих годовые перечни полковых воевод и освещающих порядок распределения русского войска, представители рода Годуновых впервые встречаются при великом князе Василии Ивановиче III. Имена полковых воевод в Великих Луках Петра Григорьевича и Василия Григорьевича Годуновых упомянуты во время русско-литовских войн 1507–1508 и 1514–1515 годов[104]. Службы эти были настолько значимы для рода, что Годуновы потом предъявляли указную грамоту великого князя Василия Ивановича воеводе Петру Григорьевичу Годунову, отосланную в августе 1508 года как одно из местнических доказательств высокого положения своего рода. Тем более что великий князь хвалил великолукских воевод во главе с Годуновым за исправное поставление сведений о ведении военных действий: «Писали есте ко мне о вестех, ино то делаете гораздо, что нас без вести не держите»[105]. На службы «деда» Василия Григорьевича его внучатый племянник Борис Годунов будет ссылаться в своих местнических спорах[106]. У воеводы начала XVI века Василия Григорьевича Годунова было два сына — Афанасий и Василий, оказавшиеся «на поместье» в Новгороде, что и привело к тому, что вперед выдвинулась средняя линия рода, к которой принадлежали Дмитрий Иванович и Борис Федорович Годуновы[107].

О среднем брате великолукских воевод — Иване Григорьевиче, прямом предке будущего царя Бориса Годунова, известно меньше. Достоверно установлено, что он был вяземским помещиком. Ю. Д. Рыков разыскал сведения о книге, переписанной в 1519 году «наймом, строением и попецением и повелением» Ивана Григорьевича Годунова в сельце Новом под Вязьмой. Следовательно, с этого времени Годуновых уже можно считать помещиками новоприсоединенного (в 1493 году) Вяземского уезда[108]. По Вязьме служила и младшая ветвь Годуновых. Еще один внук основателя рода Ивана Годуна, Андрей Дмитриевич, упоминается в 1540-х годах среди дворян, которые «в Думе не живут», но получили почетное назначение участвовать в приеме «литовских послов»[109].

Впоследствии, в 50-х годах XVI века, во времена проведения «тысячной реформы», трое сыновей Ивана Григорьевича Годунова — Иван, Федор и Дмитрий — будут записаны по Вязьме в «Дворовой тетради»[110] — первом дошедшем до нас полном списке членов Государева двора Ивана Грозного (среди них упомянут родной отец Бориса Годунова — Федор Иванович, носивший прозвище Кривой). В таком же порядке они будут упомянуты и в «Государевом родословце» 1550-х годов. В «Бархатной книге» сведения об этом поколении Годуновых будут «пополнены»: «У Ивана ж Григорьева сына был 4 сын Василей, бездетен». Василий Иванович Годунов ушел в монастырь, он скончался и похоронен под именем инока Варлаама в Троицко-Болдинском монастыре[111]. Старший из братьев Иван Иванович Чермной, как и положено, раньше других появился на службе, он «годовал» вместе с наместником и другими воеводами в Смоленске в 1551 году[112]. Однако это единственное упоминание о службе ближайших родственников Бориса Годунова (в поколении его отца) до опричнины. Можно лишь заметить, что в «Государевом родословце» по какой-то причине следующим по старшинству после Ивана Ивановича упоминается Дмитрий Иванович Годунов, а отец Бориса Годунова Федор Иванович записан не на своем месте среднего брата, а последним. Не объяснялось ли это его прозвищем — Кривой, что могло означать и непригодность к службе, и препятствия в продвижении в чинах?[113]28 К моменту составления официальной родословной книги Борису Годунову, родившемуся около 24 июля 1552 года[114], было всего несколько лет. Поэтому в «Государевом родословце» записан только один сын Федора Ивановича Василий, старший брат Бориса[115]. Их матерью была Стефанида, вместе с которой Борис Годунов позже распорядится вотчинными землями в Костромском уезде, подарив их Ипатьевскому монастырю[116].