Максим Макарычев - Валерий Харламов Страница 15

«У нас в ЦСКА каждый год выпускались талантливые игроки, которые родились в послевоенные годы. 1946 год рождения — Полупанов, Викулов, Еремин (потом в “Динамо” играл), 47-й — Саша Гусев, 48-й — Валера Харламов, 49-й — Володя Лутченко и я, 50-й — Деев, 51-й — Анисин, Бодунов. Этот список можно долго продолжать», — вспоминал Юрий Блинов.

«Мы жили на Писцовой улице и всё время проводили там. Там же и научились кататься, — рассказывал приятель Харламова, будущий игрок московского „Динамо“ Анатолий Белоножкин. — Пролезешь на стадион, там гоняет компания, и начинаешь в эту игру включаться. В детстве Валера был нормальный пацан. Простой, как все, не скажешь, что будущая легенда хоккея. Всегда старался товарищу помочь. Был безотказный. Шустрый, правда, был очень. Ну что, говорит, писцовские, пойдем, посражаемся, кто кого победит. Его папа, дядя Боря, был нашим хранителем, нашим руководителем, смотрел, чтобы все в порядке было, когда мы дворовые баталии устраивали».

В условленный час мальчишки все вместе собирались на трамвайной остановке и ехали в ЦСКА на Ленинградке.

«Мы постоянно были вместе в свободное время. Валера жил возле метро “Белорусская” (квартиру в Угловом переулке Харламовы получили в 1964 году. — М.М.). Мы в Петровском парке вместе играли. Валерка, Саша Гусев, Богомолов Володя, Коля Подкопаев, я. Тренеры были довольны, что в свободное время мы не бездельничаем, а спортом занимаемся. Было видно, что незаурядная команда у нас собралась. Хоккей мы беззаветно любили. Через хоккей стремились быть лучше», — продолжал Анатолий Белоножкин.

«У меня был друг, и сейчас жив-здоров, большие надежды подавал как хоккеист. Вместе с ним мы и в футбол играли, и в хоккей за команду “Серп и Молот”, завод такой был раньше. Саша ушел в ЦСКА, поскольку он очень хорошо играл в хоккей. Его зовут Смолин Александр Федорович. Когда Сашу Смолина взяли за 48-й год играть в ЦСКА, я впервые увидел в настоящем деле Валеру. Хотя я замечал его и раньше, когда мы играли в хоккей против них», — вспоминал в беседе будущий футболист «Торпедо» и ЦСКА Вадим Никонов.

У Харламова, как признался Никонов, уже тогда была персональная болельщица. Легендарная Маша, Машка, о которой знают все поклонники ЦСКА от мала до велика. Маша, чьим легендарным восклицанием всегда было «Ел-па!» (от «Елки-палки!»), начала болеть за армейские команды с года рождения Харламова — 1948-го и не пропускала ни одной игры футболистов и хоккеистов ЦСКА на протяжении десятилетий. Она знала все новости спортивной и околоспортивной Жизни, была самым главным, как сказали бы сейчас, инсайдером во всем, что касается «красно-синих». Даже Тарасов говорил, что «Маша прилично разбирается в хоккее».

В детстве у Валерия было несколько прозвищ — все они были связаны с его небольшим ростом и невероятной подвижностью. «Тарасов называл его “Конек-горбунок”. Потом придумали прозвища “Клири”, “Хорлик”. Ума не приложу, откуда эти прозвища взялись и кто их придумал. Я как был “Гусь”, так и остался», — улыбается Александр Гусев, который тогда, как и уже упомянутый Анатолий Белоножкин, жил на Писцовой улице между Савеловским вокзалом и стадионом «Динамо».

Писцовая улица дала много чемпионов. Достаточно назвать имена того же Александра Гусева, Владимира Юрзинова, Альметова. «Я горжусь, что писцовский», — признавался автору этих строк Владимир Владимирович Юрзинов.

Бывало, идут «писцовские» пешком от родной улицы прямо к новенькому армейскому Дворцу спорта. Мимо проезжает машина Андрея Старовойтова, тренера ЦСКА. Он останавливается, открывает дверь и зовет: «Эй, писцовская шпана, залезайте в машину, довезу». Так и едут счастливые мальчишки на тренерской «Волге-21» до самого катка.

За подготовку мальчишек в армейской школе отвечали тренеры Тазов, Старовойтов и Ерфилов. Белоножкин и Харламов занимались в одной группе. «Уже в 15 лет нам платили неплохие по советским меркам деньги. Как говорится, на содержание организма. Подкормиться», — вспоминал Белоножкин.

«Во всей армейской системе тренерами работали самые настоящие энтузиасты. И Виталий Георгиевич Ерфилов с ребятами 1949 года. И Вячеслав Леонидович Тазов, который тренировал 1948 год. В то время был сильный тренерский состав. Корифеи своего дела. Упражнения у них интересные были, с выдумкой», — вспоминал защитник Владимир Лутченко.

Владимир Богомолов с детских лет играл с Харламовым в одной тройке. «Тренер Вячеслав Леонидович Тазов привел Валеру к нам: “Этот паренек будет с вами играть”. Валера на коньках держался уверенно, но в целом особо не выделялся. Кто бы мог предположить, что он, Харламов, — будущая звезда? Думаю, никто. В том, что не затерялся он, есть заслуга армейских педагогов. Но считать, что они сразу разглядели в нем дарование, — значит выдавать желаемое за действительное», — полагает Богомолов.

По его мнению, от своей мамы Валерий Харламов взял импульсивность, а от отца, игравшего в русский хоккей, — спортивность. Летом мальчишки занимались футболом. Бегали на находившийся рядом стадион «Динамо». Валерий Харламов также занимался в футбольной секции при Метрострое у Нила Степановича Гугнина. Тренер был в восторге от его взрывной скорости и дриблинга.

Богомолов, который выступал и за армейский юношеский футбольный ЦСКА, как-то сказал своему другу: «Валера, что ты гоняешь за метростроевцев, айда к нам». Привел своего друга на просмотр — и ушел Валера не солоно хлебавши. Не взяли, надо же такому случиться! Хотя все удивлялись: во дворе Валерий Харламов такое вытворял с мячом, что его игрой с истинным наслаждением любовались взрослые мужики.

«На большом поле он тоже был хорош, но потом, пройдя атлетическую подготовку армейского хоккея, был несколько массивнее, чем того требует кожаный мяч. На зеленом поле мяч у него был как приклеенный к ноге. Обводка была простая. Показал корпусом в одну сторону, а ушел в другую. Надежно прикрывал мяч. Тогда о полузащитнике Викторе Папаеве (игрок московского “Спартака” 1960-1970-х годов) шла молва, что в проходе автобуса восьмерых может обвести. Я видел, как нечто подобное исполнял и Харламов, — вспоминал Владимир Богомолов. — Летом, спасаясь от городского пекла и шума, мы ездили на пляж в Серебряный Бор. Был там футбольный пятачок размером с баскетбольную площадку с урнами вместо штанг. Регламент строгий: проиграли — ждите своей очереди, а желающих — длинный хвост. Играть там умели и сражались по-мужски. А мяч у Харламова отнять не могли».

«Лентяем я никогда не был, но, честно говоря, и носиться без толку по футбольному полю не любил. Моими футбольными кумирами были Всеволод Бобров и Эдуард Стрельцов. Оба казались на поле спокойными, даже сонными. Но вот приходит момент, и они оказывались именно в той точке поля, где им выгоднее всего было быть, и делали всё то, что им следовало делать, с такой скоростью, какую нужно было включить. Они и забивали, и делали игру умной, захватывающей. Они делали игру игрой, а не нудной работой. Увы, большинство футбольных тренеров того времени, да и нынешнего тоже, только и повторяли: работай, работай, двигайся больше! В хоккее хоть проще: оттолкнулся раз — и всю площадку пересек. В общем, остался я в хоккее» — так объяснял Валерий Харламов в 1977 году сделанный в детстве выбор авторам книги Дворцову и Юрьеву.