Зеев Бар-Селла - Александр Беляев Страница 15

В номере «Смоленского вестника» от 7 мая 1906 года мы находим статью без подписи[64]. На следующий день в газете появляется окончание[65], и оно уже подписано: Б. Р-нъ.

Статья называется «О Хлудовской фабрике (Рассказ рабочего)». Фабрика эта прядильная и находится в селе Ярцеве Духовщинского уезда Смоленской губернии. Время написания статьи — весна. Все сошлось, не правда ли?

А тогда загадочный «Б. Р-нъ» — это Бѣляевъ Романъ, слегка переделанное написание имени по старой норме: Бѣляевъ Александръ Романовъ.

И 7 (20) мая 1906 года отныне должно считаться вехой в истории русской литературы — это начало литературной деятельности писателя А. Р. Беляева.

От одной ли только скромности не поставил он под статьей своего полного имени? Для ответа на такой вопрос следует побольше узнать о самой Хлудовской фабрике.

Официальным владельцем ее считалось Товарищество Ярцевской мануфактуры бумажных изделий А. И. Хлудова. Здесь каждое слово способно ввести в заблуждение: «бумажные изделия» — это хлопчатобумажные ткани, владение предприятием Хлудов ни с какими «товарищами» не делил, а Ярцевская мануфактура — не мануфактура. Термин «мануфактура» составлен из двух латинских слов: manus — «рука» и facio — «делаю», а принципиальное отличие мануфактуры от любой ремесленной мастерской — это принцип разделения труда, когда каждый работник выполняет только одну операцию.

А принципиальное сходство мануфактуры с мастерской в том, что все операции осуществляются руками. На Ярцевской «мануфактуре» с самого начала (1876 года) работали машины, движимые силой пара, а это уже следующая стадия промышленного развития — индустриальная. И «мануфактура» в селе Ярцеве была не просто фабрикой, а крупнейшим промышленным предприятием Смоленской губернии, говоря современным языком — флагманом смоленской индустрии.

Нынче принято оценивать личность Алексея Ивановича Хлудова крайне положительно: библиофил, коллекционер, филантроп… Давал деньги на учебные заведения, больницы, дома призрения, церкви, музеи… Богатейшую свою коллекцию старинных книг и рукописей завещал Никольскому единоверческому монастырю в Москве, откуда она сразу после революции попала в Румянцевский музей (будущую «Ленинку»).

И умер сравнительно молодым — 64-летним, в 1882 году, сидя на извозчике. При вскрытии мозг оказался как труха и без извилин — от непрестанной, как решили врачи, напряженной умственной работы.

Действительно, головой он поработал немало и неплохо. Построив свою мануфактуру в самом глухом углу, Хлудов должен был обеспечить ее рабочей силой. Квалифицированных работников поблизости (да и во всей Смоленской губернии) не оказалось, но принцип разделения труда позволил свести технологию к самым элементарным операциям, выполнять которые могли люди, отроду никаких машин не видавшие. То есть крестьяне окрестных деревень. И вдруг в 1880 году рабочие объявили стачку. С чего это вдруг неизбалованные крестьяне вздумали бунтовать? По причине продуманной организации труда. Половину занятых на производстве составляли женщины — им платили намного меньше, чем мужчинам, 20 процентов работников были детьми десяти-двенадцати лет, оттого и деньги получали они совсем смешные. Зато мужчинам просто недоплачивали — кого не обсчитают, того оштрафуют… А вот что касалось всех без исключения: продолжительность рабочего дня — 12 часов. Но человек — не машина, поэтому людей на время останавливали: шесть часов отработал — поешь, отдохни и трудись дальше.

За четверть века правления наследников Хлудова мало что на фабрике изменилось.

Своей статье Беляев предпослал эпиграф:

Все рабочие в убогости,А на них большие строгости.

Это фраза из второго куплета, а вот — первый:

Эх и прост же ты, рабочий человек!На богатых гнешь ты спину весь свой век.У Морозова у Саввушки завод,Обирают там без жалости народ.

Историки считали песню анонимной или приписывали ее разным авторам. И лишь когда кончилась советская власть, вспомнили, что Л. Д. Троцкий в автобиографии еще в 1930 году признался: «Фабричную „Камаринскую“» сочинил он — в 1882 году, в тюрьме города Николаева, вдохновленный Морозовской стачкой.

Нынешние фабричные порядки Беляев описывает так:

«На Хлудовской ткацко-прядильной фабрике живет без малого 7000 человек, а именно: 2800 мужчин и 4000 женщин. Фабричные здешние — крестьяне из ближних мест, дальних малое число. Они не развязались с землей. Они полу-крестьяне, полу-фабричные. С 17 апреля 1906 года заведены новые условия найма. Прежде наём был на срок определенный — на полгода. Теперь наём на срок неопределенный. Это значит, что рабочего контора может уволить, когда угодно, лишь предупредив его за 2 недели. Работают в 2 смены. Смена дённая: 4 часа утра — 8 ½ часа утра; до 1 часу дня эта смена уже не работает; с 1 часу дня и до 5 ½ часа дня; итого дённая смена работает 9 часов. Смена ночная: 5 ½ часов вечера — 10 ч. вечера; от 8 ½ утра до 1 часу дня. <…> На фабрике значит сейчас 9-часовой рабочий день. Это потому, что не хватает хлопка, а так как все рабочие сдельные, то конторе от этого не убыток. <…>

Ткачи и прядильщики… вырабатывают… 16–17 рублей в месяц. <…> На ватерах (ватерных машинах)… [в] месяц… вырабатывают рублей 7–8. На ватерах дисконтёрщик много очень „мудрит“ на расценках и книжках, половина заработной платы рабочих на ватерах остается в руках у дисконтёрщика. На банкаброссах (машины)[66]… вырабатывают… 7–12 рублей в месяц. Мотальщицы 5–7 рублей в месяц. Сортировщики подённо 40–45 к. Конторский штат 300 человек. Конторские мальчики получают 10 рублей в месяц. Конторщики — 25, 30, 40, 60, 70. Директор фабрики получает 12 тысяч в год. Мастер прядильного цеха 200 рублей в месяц.

<…> За прогул 1 дня пишут штраф в 2 дня платы. Подмастерье Копарей на ватерах жестоко штрафует. <…> Ночной надсмотрщик Л-н немилосердно штрафует, избивает почем зря, озорничает и издевается над женщинами. Новый директор А. И. Минофьев стал очищать фабрику от старожилов. 3 недели тому назад рассчитали рабочего Ивана Карпова, проработавшего на фабрике 30 лет. Иван Карпов пошел к директору за пособием за верную службу. А директор Минофьев сказал: „Ишь, старые, вас на воду сажать надо, а не пособие вам давать“. Карпов поехал добиваться своего в Смоленск к фабричному инспектору. Тот обещал приехать и расследовать; пока что его не видно.