Василий Зайцев - За Волгой земли для нас не было Страница 15

В руках девушки появилась иголка с длинной ниткой зеленого цвета. Не успел я глазом моргнуть, как она уже завязала узелок и принялась латать на моих брюках дыры.

Когда с брюками было покончено, она распорядилась:

- Садись, матрос, снимай гимнастерку.

Я не заставил себя упрашивать: приятно было посидеть с красивой девушкой.

Работала она иголкой быстро, как портниха, а я не сводил с нее глаз, старался вспомнить, где же я видел это лицо.

Она почувствовала на себе мой пристальный взгляд, рывком подняла голову:

- Ну, чего ты на меня глаза пялишь? Еще влюбишься.

- Опоздал. Предупредить надо было раньше, когда ехали из Владивостока.

- Маленьких, худеньких, курносых, голубоглазых мужчин терпеть не могу, не переношу, ненавижу! - отрезала она. - Понятно?

- Почти, - ответил я.

- Ты герой не моего романа. Вот зашью тебе рубаху - и дуй наверх, лезь под колючую проволоку.

Наверно, подумала, что я - сапер.

Чтобы не остаться в долгу, я решил поиздеваться над неизвестным своим высокорослым "соперником":

- На длинных хорошо собак вешать, - сказал и сижу, жду, что она ответит.

- А на низеньких кошки могут свободно... Понял? Терпеть не могу кошачьего запаха.

- Конечно, могут, - подтвердил я.

- Соглашаешься, слабак. Больше нечего сказать?

- Да есть еще кой что.

- А раз есть - не соглашайся, говори.

- В народе еще поговорки: "Велика фигура, да дура. Мал золотник, да дорог".

Моя собеседница соскочила с кирпичей, как кипятком ошпаренная, швырнула мне гимнастерку вместе с иголкой.

- Коли ты такой умный, зашивай сам. Тоже мне, нашелся "золотник"!

Даже не оглянулась, выбежала наверх и затерялась среди развалин.

Сел я на то место, где только что сидела девушка, заштопал последнюю дыру на рукаве, запрятал иголку с ниткой под клапан грудного кармана и с горечью отметил про себя: "Не гожусь в острословы..."

Так начался для меня день седьмого октября.

В Сталинграде в этот день было относительное затишье.

Мы ремонтировали кожух "максима", подготавливали для пулеметов запасные стволы, набивали ленты патронами, собирали гранаты разных систем из всех воюющих государств.

Фашисты тоже что-то делали, не поднимая шума.

Ночь прошла в напряженном, тревожном ожидании.

Занялась заря - и затрещали пулеметы. А когда рассвело, завязались схватки в районе завода "Красный Октябрь" и на мясокомбинате. Как смола в огромном котле, кипела и пузырилась земля на Мамаевом кургане.

Лишь на участке обороны нашего батальона - метизном заводе - противник молчал. Хотелось крикнуть: "Чего вы ждете, гады, выходите!"

И только часам к десяти ударила по нас артиллерия, за ней минометы, а потом, вроде бы для того, чтобы подвести "итоги", появились самолеты. Бомбы рвались повсюду. Рушились полутораметровые стены, трескалась огнеупорная глина, гнулись металлические фермы, падали железобетонные перекрытия.

И вдруг разом все смолкло: улетели самолеты, артиллерия перенесла огонь в глубь нашей обороны. Значит, жди атаки. У нас же стрелять в тот момент было некому. Одни окапывались, другие лежали неподвижно с открытыми глазами...

Но атаки не было.

От бомбежки пострадали и фашисты, даже, пожалуй, больше нас. Ночью мы не мешали им приблизиться к нашему переднему краю. Накопилось их там много. И вот теперь не могут, видно, оправиться от своих же бомб... В общем, время для атаки они упустили, зато мы успели укрепиться на новых местах.

На втором этаже конторы метизного завода старший лейтенант Большешапов установил пулеметы. Это была отличная позиция: бомбежка расчистила нагромождения развалин, сектор обстрела увеличился.

Наконец немцы опомнились и бросились в атаку. Расстояние между нами было метров сто пятьдесят. Заработали наши пулеметы. Первую линию наступающих удалось остановить почти около самой стены котельного цеха. Чтобы подавить пулеметы, гитлеровцы выкатили пушку и открыли огонь прямой наводкой. Теперь снаряды рвались уже внутри конторы. Наши пулеметчики замолчали.

Надо было уничтожить пушку или ее расчет. Но как? Огнем снайпера или гранатами? И кто сделает это?

На глаза командира роты попался Саша Колентев, невысокого роста уральский паренек, снайпер. Появлялся он всегда неожиданно, в самый критический момент. Одет легче обыкновенного солдата-пехотинца. Худые, тоненькие ноги замотаны грязными обмотками, изодранная, пропотевшая гимнастерка, измазанная кровью и грязью, казалось, вросла в кожу. Помятая осколком каска натянута на голову до самых ушей, но большие синие глаза блестят задорно. Это он - знали о нем такое, - бросая гранату, бывало, кричал: "Фрицы, ловите!" Или: "Разойдись, фашисты, гранаты летят!"

И вот наш Саша уже на крыше конторы. Как он туда пробрался, под огнем? Выстрелил раз, второй, третий...И тут же по нему хлестнули вражеские пулеметы. Саша отшатнулся в сторону. Его снайперская винтовка повисла на выступе стены. Неужели убит? Фельдшер Леня Селезнев стал пробираться в коридор конторы. Подполз поближе, крикнул:

- Саша, ты живой?

- Живой, только шевелиться нельзя, - послышался ответ. - Меня два снайпера взяли на прицел. Не подходи...

Селезнев быстро вернулся, доложил командиру батальона.

- Эх, молодость!.. - ворчал комбат. - Погорячился парень. К его бы молодости да темпераменту еще бы голову рассудительную. Вот что мне нужно в батальоне.

- Философия хороша после боя, - заметил замполит Яблочкин...

- Пушку надо подорвать гранатами, - сказал комбат.

Выполнить эту задачу вызвался связной четвертой роты Пронищев, широкоплечий, курносый, голубоглазый сибиряк.

- Идите сюда, смотрите, - подозвал его к себе комбат. - Сейчас вы, согнувшись, бегом, бегом пересечете двор, у самой стены заляжете. Хорошо осмотритесь. Примечайте, с какой стороны простреливается участок. Из-под стены котельного цеха ползком спуститесь в воронку, оттуда - к паровозу. Из-за паровоза и бросайте гранаты. Вас будут прикрывать снайперы. Помните, путь опасный, задача сложная, действуйте не торопясь, хладнокровно. Вы меня поняли?

- Так точно, второй год воюю.

Пронищев поправил на ремне противотанковые гранаты, зарядил автомат, козырнул и выбежал из цеха.

Рядом со мной стоял Миша Масаев. Я спросил его:

- Ну как, дойдет?

- Должен. Если хватит выдержки...

Пронищев стремительным броском пересек двор. Теперь ему надо было залечь у стены, как наказывал комбат, но Пронищев сразу побежал к котельному цеху.

- Назад! - крикнул комбат. - Вернись!

Убедившись, что кричать бесполезно, комбат замолчал. Пронищев пробежал по открытому месту, обогнул котельную. Вот он уже поравнялся с трансформаторной будкой. Фашисты не стреляли. Может быть, думали, что русский солдат бежит к ним в плен...