Жак Эрс - Марко Поло Страница 15

Однако, ближе к 1250 году христиане Запада, их короли, принцы и римская церковь в первую очередь, увидят монголов в другом свете. Возникает интерес к их вождям, политическим нравам и верованиям, успехам их завоеваний и их государственному устройству. Европа оказывается достаточно хорошо осведомленной.

Так формируется другой уровень осознания ситуации в Азии и феномена монголов. При всем страхе, при всей панике, спровоцированной ужасными рассказами об их беспримерной жестокости, монголы вызывают теперь живой интерес, желание их понять. Запад даже начинает питать определенные надежды на сотрудничество.

В самом деле, кочевые орды, пришедшие из азиатских степей, видимо, уже оставили идею завоевать Венгрию. А их опустошающие рейды против стран Ислама, грабежи Багдада и Дамаска рождали далекоидущие планы. Это уже почти союзники, и вскоре становится явственной мечта: уточняется план, как их обучать, как обратить в христианскую веру (романскую), связать их посольствами, обменом дорогими презентами, тонким дипломатическим подходом, союзническими обязательствами. Таким образом, мусульманский мир окажется между двумя фронтами.

Происходит совпадение экономических интересов торговцев, нуждающихся в расширении рынка — с одной стороны, и политических намерений папы и европейских монархов (в первую очередь короля Франции Людовика IX) — с другой. Торговая экспансия шла параллельно с усилиями евангелизации и дипломатическими инициативами.

Являются ли эти намерения противоречивыми или это — две стороны одной медали?

Нам кажется, объяснение тут достаточно простое, и нельзя отделять одно от другого. Кто скажет, что монах никогда не прокладывает дорогу деловым людям, а торговец не становится посланником веры? Что касается путешествия Марко Поло и его близких в Китай, то негоцианты явно опередили миссионеров в тех краях на несколько лет, может быть, даже десятилетий.

Считать путешествия итальянцев в Азию чисто коммерческими предприятиями, отвечающими лишь требованиям и аппетитам экономики — значит замкнуться на одном аспекте анализа. Эти инициативы, эта неудержимая тяга к новым мирам отвечают, как всегда в истории народов, причинам многочисленным и сложным. Здесь и желание пропагандировать веру христиан (исповедуемую церковью Рима), и стремление поддерживать завоевания, и жажда исследования, и простодушные мечты о сказочных богатствах. Такой же интерес, как крестовые походы в страны Ислама, представляют, начиная с XIII века, многочисленные и широкомасштабные предприятия по евангелизации народов Азии и Дальнего Востока. Римская церковь, возглавляемая папой, направляет и поддерживает это движение, чтобы обратить в свою веру языческие народы Азии, более или менее известные. К тому же, в глубине Азии существуют «еретические» христианские церкви, которые в данном случае рассматриваются как союзники Ватикана в деле распространения христианства. Первыми на Восток двинулись нищенствующие монахи — фанаты веры: францисканцы и доминиканцы.

В то время когда папы посылали итальянских священников в страны Балтии, в Пруссию и Ливонию (Гильом де Моден в 1225 году), другие миссионеры, особенно доминиканцы, проникали в новые земли для познания стран более удаленных, например, в земли куменов (народ тюркского происхождения, обосновавшийся в степях между Волгой и сегодняшней Бессарабией).

В 1227 году папа Григорий IX организовал епархию куменов, которую он доверил Тьерри, ранее бывшему доминиканским священником в Венгрии. Эта епархия была очень своеобразной: она не обосновалась ни в каком городе, не имела фиксированной резиденции. Ее священники следовали за перемещением паствы: прекрасный пример адаптации католичества к чужому образу жизни и первый подход к исследованию более авантюрному. Григорий IX предполагал, впрочем, использовать этот край куменов, чтобы через равнины направить крестовый поход в помощь грузинам и армянам, постоянно атакуемым турками из Анатолии (J. Richard).

Десять лет спустя, в 1240–1241 годах, этот первый опыт внедрения латинской церкви будет углубляться, когда монголы завоюют степи, грабя куменов и Венгрию.

Именно тогда в Риме рождается великий замысел обращения этих племенных народов, завоевателей такой обширной империи и потенциально ценных союзников. Если завоевать их симпатии, можно получить помощь в борьбе против неверных мусульман. Проект очень точно отражает политическую озабоченность Запада. Мы легко можем себе представить, что король Франции, вовлеченный в крестовый поход на Восток, сочувственно относящийся также к намерениям францисканцев и доминиканцев, мог одобрить и поддержать эти действия. Все исследователи подчеркивают, что этот проект находился под мощным покровительством и считался прогрессивным и своевременным, так как монголы не имели единой веры, не подчинялись власти церкви, хорошо структурированной и влиятельной, и пока не отдавали предпочтения ни одной из существующих религий.

Религиозная ситуация в различных ханствах Монголии, и особенно в империи Великого хана, могла оправдать самые смелые надежды. Ситуация легко менялась под воздействием многочисленных влияний и не поддавалась точному анализу. Но основные черты ее определяются ясно: странное соседство различных культов и общая атмосфера религиозной терпимости. Это не переставало восхищать очевидцев.

Завоеватели степей не искали возможности навязать свою веру. Исповедовавшие первое время некий абстрактный монотеизм — шаманизм, они проявили большую гибкость в отношениях с людьми и в управлении своими подданными. Думается, они могли бы выразить свою основную религиозную догму словами одного из своих правителей (между прочим, сына христианской принцессы): «Мы — другие монголы, мы верим в то, что существует только один бог. Так же, как бог дал руке несколько пальцев, он дал людям несколько дорог».

Эта терпимость — признак, без сомнения, большой широты взглядов некоторых татарских ханов и принцев, испытавших на себе попытки подкупа со стороны представителей оседлых цивилизаций с их сильными церквами. Церкви были прекрасно организованы, имели в своих рядах известных мыслителей и оказывали большое влияние на политику. Для монголов — хозяев огромных территорий с религиозными традициями, прочными социальными структурами — новое духовенство могло оказаться чудесным органом управления, способным лучше структурировать их империю, наблюдать за народами и племенами, навязывать им различные формы единства.

В центральной Азии было распространено несторианство — очень древняя еретическая христианская церковь, утверждавшая примат человеческой природы Христа и осужденная с 431 года